Чтение 550–й страницы книги ~Тысяча и одна ночь~

с нами в вечер, подобный сегодняшнему, и мы могли бы с тобой побеседо-
вать. Окажи милость и благодеяние и побудь с нами; мы с тобой - гости
этого франка, так как он человек благородный".

И потом они стали заклинать Нур-ад-дина разводом, и силой не дали ему
уйти домой, и в тот же час и минуту поднялись, и заперли свои лавки, и,
взяв Нур-аддина, пошли с франком, и пришли в надушенную просторную ком-
нату с двумя портиками. И франк посадил их в ней, и положил перед ними
скатерть, диковинно сработанную и дивно сделанную, на которой было изоб-
ражение сокрушающего и сокрушенного, любящего и любимого, спрашивающего
и спрошенного, и затем поставил на эту скатерть дорогие сосуды из фарфо-
ра и хрусталя, и все они были наполнены прекрасными плодами, сухими и
свежими, и цветами. А потом франк подал купцам бочонок, полный выдержан-
ного румийского вина, и приказал зарезать жирного барашка и, разведя
огонь, начал жарить мясо и кормить купцов и поить их вином, и он подми-
гивал им, чтобы они приставали к Нур-ад-дину с питьем. И купцы до тех
пор поили Нур-ад-дина, пока тот не опьянел и не исчез из мира.

И когда франк увидел, что Нур-ад-дин погружен в опьянение, он сказал:
"Ты возвеселил нас, о Сиди Нурад-дин, в сегодняшний вечер - простор тебе
и еще раз простор!" И франк принялся развлекать Нур-ад-дина словами, и
затем приблизился к нему, и сел с ним рядом, и некоторое время украдкой
смотрел на него, разговаривая, а потом он спросил: "О Сиди Нур-ад-дин,
не продашь ли ты мне твою невольницу? Год назад ты купил ее в при-
сутствии этих купцов за тысячу динаров, а я теперь дам тебе в уплату за
нее пять тысяч динаров, больше на четыре тысячи". И Нур-ад-дин отказал-
ся, а франк продолжал его угощать и поить и соблазнял его деньгами, пока
не довел цены за девушку до десяти тысяч динаров, и Нур-ад-дин в своем
опьянении сказал перед купцами:

"Я продал ее тебе, давай десять тысяч динаров!" И франк сильно обра-
довался этим словам и призвал купцов в свидетели.

И они провели за едой, питьем и весельем всю ночь до утра, а затем
франк крикнул своим слугам: "Принесите деньги!" И ему принесли деньги, и
он отсчитал Нур-аддину десять тысяч динаров наличными и сказал ему:

"О Сиди Нур-ад-дин, получи деньги в уплату за твою невольницу, кото-
рую ты продал мне вчера вечером в присутствии этих купцов мусульман". -
"О проклятый, - воскликнул Нур-ад-дин, - я ничего тебе не продавал, и ты
лжешь на меня, и у меня нет невольниц!" Но франк сказал: "Ты продал мне
твою невольницу, и эта купцы свидетельствуют о продаже".

И все купцы тогда сказали: "Да, Нур-ад-дин, ты продал ему свою не-
вольницу перед нами, и мы свидетельствуем, что ты ее продал за десять
тысяч динаров. Поднимайся, получи деньги и отдай ему твою невольницу.
Аллах даст тебе взамен лучшую. Разве не приятно тебе, Нур-ад-дин, что ты
купил невольницу за тысячу динаров и вот уже полтора года наслаждаешься
ее красотой и прелестью и всякий день и ночь услаждаешь себя беседой с
нею и ее близостью, и после этого ты нажил на этой девушке девять тысяч
динаров сверх ее первоначальной цены? А она ведь каждый день делала тебе
зуннар, который ты продавал за двадцать динаров. И после всего этого ты
отрицаешь продажу и считаешь прибыль малой. Какая прибыль больше этой
прибыли и какая нажива больше этой наживы? А если ты любишь девушку, то
ведь ты насытился ею за этот срок. Получи же деньги и купи другую не-
вольницу, лучше ее, или мы женим тебя на одной из наших девушек, за при-
даное меньше половины этих денег, и девушка будет красивей ее, и ос-
тальные деньги окажутся у тебя в руках капиталом". И купцы до тех пор
говорили с Нур-ад-дином, уговаривая и обнимая его, пока он не взял эти
десять тысяч динаров в уплату За невольницу. И тогда франк в тот же час
и минуту привел судей и свидетелей, и они написали ему свидетельство о
покупке у Нур-ад-дина девушки, которую зовут Мариам-кушачница.

Вот что было с Нур-ад-дином. Что же касается Мариам-кушачницы, то она
просидела, ожидая своего господина, весь день до заката и от заката до
полуночи, но ее господин к ней не вернулся, и она опечалилась и стала
горько плакать. И старик москательщик услышал, что она плачет, и послал
к ней свою жену, и та вошла к пей, и увидела ее плачущей, и спросила: "О
госпожа, почему ты плачешь?" И девушка ответила: "О матушка, я сижу и
жду прихода моего господина, Нур-ад-дина, а он до сих пор не пришел, и я
боюсь, что кто-нибудь сделал с ним из-за меня хитрость, чтобы он продал
меня, и хитрость вошла к нему, и он продал меня..."

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Восемьсот семьдесят восьмая мочь

Когда же настала восемьсот семьдесят восьмая ночь, она сказала: "Дош-
ло до меня, о счастливый царь, что Мариам-кушачница сказала жене моска-
тельщика: "Боюсь, что кто-нибудь сделал с моим господином из-за меня
хитрость, чтобы он продал меня, и хитрость вошла к нему, и он продал ме-
ня". И жена москательщика сказала: "О госпожа моя Мариам, если бы твоему
господину дали за тебя всю эту комнату, полную золота, он бы тебя не
продал! Я ведь знаю его любовь к тебе. Но может быть, о госпожа моя Ма-
риам, пришли люди из города Каира от его родителей, и он устроил им пир,
в том помещении, где они стоят, и постыдился привести их в эту комнату,
так как она не вместит их, или потому, что их степень мала для того,
чтобы приводить их в дом. Или же он захотел скрыть от них твое дело и
остался у них на ночь до утра, а завтра, если захочет великий Аллах, он
придет к тебе в благополучии. Не обременяй же свою душу ни заботой, ни
горем, о госпожа. Вот в чем причина его отсутствия сегодня ночью. Я ос-
танусь у тебя на сегодняшнюю ночь и буду тебя развлекать, пока не придет
к тебе твой господин".

И жена москательщика забавляла и развлекала Мариам разговором, пока
не прошла вся ночь, а когда наступило утро, Мариам увидела, что ее гос-
подин Нур-аддин входит с переулка, и тот франк идет сзади него, окружен-
ный толпой купцов. И когда Мариам увидела их, у нее затряслись поджилки,
и пожелтел цвет ее лица, и она начала дрожать, точно корабль посреди мо-
ря при сильном ветре. И, увидав это, жена москательщика спросила: "О
госпожа моя Мариам, почему это, я вижу, ты изменилась, и пожелтело твое
лицо, и стало оно еще худее?" И девушка ответила: "О госпожа, клянусь
Аллахом, мое сердце почуяло разлуку и отдаленность встречи". И затем она
начала охать, испуская глубокие вздохи, и произнесла такие стихи:

"Не доверяйся разлуке ты -

Горька ведь, право, на вкус она.

Лик солнца в час заката, знай,

Желтеет от разлуки мук.

И также в час восхода, знай,

Белеет он, встрече радуясь".

И потом Мариам-кушачница заплакала сильным плачем, больше которого
нет, и уверилась в разлуке, и сказала жене москательщика: "О госпожа, не
говорила ли я тебе, что с моим господином Нур-ад-дином устроили хит-
рость, чтобы меня продать! Я не сомневаюсь, что он продал меня сегодня
ночью этому франку, хотя я его от него предостерегала. Но не поможет ос-
торожность против судьбы, и ясна тебе стала правдивость моих слов".

И когда они с женой москательщика разговаривали, вдруг вошел к ней в
ту самую минуту ее господин Нурад-дин, и девушка посмотрела на него и
увидела, что цвет его лица изменился, и у него дрожат поджилки, и видны
на его лице следы печали и раскаяния. И она сказала ему: "О господин мой
Нур-ад-дин, ты, кажется, продал меня?" И Нур-ад-дин заплакал сильным
плачем, и заохал, и, глубоко вздохнув, произнес такие стихи:

"Таков уж рок, и пользы нет беречься нам,

И если я ошибся - не ошибся рок,

Когда Аллах захочет сделать что-нибудь

С разумным мужем, видящим и слышащим,

Он ослепит его и уши оглушит

Ему, и ум его, как волос, вырвет он.

Когда ж исполнит он над ним свой приговор,

Он ум ему вернет, чтоб поучался он.

Не спрашивай о том, что было "почему?" -

Все так бывает, как судьба и рок велит".

И потом Нур-ад-дин стал просить у девушки прощения и сказал ей: "Кля-
нусь Аллахом, о госпожа моя Мариам, пробежал калам с тем, что судил Ал-
лах, и люди сделали со мной хитрость, чтобы я тебя продал, и хитрость
вошла ко мне, и я продал тебя и пренебрег тобой с величайшим небрежени-
ем. Но, может быть, тот, кто сулил разлуку, пошлет нам встречу". - "Я
предостерегала тебя от этого, и было у меня такое предчувствие", - ска-
зала девушка. И потом она прижала его к груди, и поцеловала между глаз,
и произнесла такие стихи:

"Клянусь моей страстью, не забуду я дружбы к вам,

Хотя бы погиб мой дух от страсти и от тоски.

Рыдаю и плачу я и день и ночь каждую,

Как горлинка плачет в кустах средь песков степей.

Испортилась жизнь моя, как нет вас, любимые,

Когда вы исчезли, мне встречать больше некого".

И когда они были в таком состоянии, вдруг вошел к ним тот франк и по-
дошел, чтобы поцеловать руки Ситт Мариам, и она ударила его рукою по ще-
ке и воскликнула: "Удались, о проклятый! Ты неотступно ходил за мной,
пока не обманул моего господина! Но только, о проклятый, если захочет
великий Аллах, будет одно лишь благо!" И франк засмеялся словам не-
вольницы, и удивился ее поступку, и попросил у нее прощения, и сказал:
"О госпожа моя Мариам, а мой-то в чем грех? это твой господин Нур-ад-дин
продал тебя с своего согласия и со спокойным сердцем, и, клянусь Месси-
ей, если бы он тебя любил, он бы не пренебрег тобою. Когда бы его жела-
ние обладать тобой не истощилось, Нурад-дин тебя не продал бы, и сказал
кто-то из поэтов:

Кто наскучил мне, тот уходит пусть решительно!