тогда на реке, но несущий покой и облегчение. От него немного унялась
боль, насквозь просверлившая глаз.
рыжеглазая бестия. Влепил ему камень, выпущенный из пращи, прямо в глаз...
дождь... И пращи не было, это всего лишь сон, непонятный, идущий из глубин
подсознания, привычный сон. Не было рыжеглазого, не было засады. Была
гигантская драка на залитой ярким солнцем площади. Теперь он все вспомнил
- кроме одного: где он и кто льет ему на лицо воду из фляжки...
какие-то обрывки доходили до сознания.
факультета?
будь они прокляты...
чью-то узкую грудь, обтянутую тельняшкой в крупную синюю и желтую полоску,
потом - мальчишеское лицо в темных очках, в темной оправе длинных спутаных
волос.
здорово дрался. Но и влепили тебе здорово.
он прозвучал. - Спасибо за воду.
переломаны и болтаются внутри, будто палки в мешке. Да, влепили, как
видно, здорово.
Аннабел Ли врезался в толпу, запрудившую дорогу и широкую площадку перед
корпусом. Толпа была беспокойная, крикливая, тут и там колыхались плакаты.
"К дьяволу администрацию!" - прочел Ур на одном. "Мы живем в XX веке, а не
в XVII. Довольно кормить нас тухлятиной!" - разобрал он на другом. И еще:
"Перевернем вверх дном ваш ожиревший мир!"
кольце, кто-то длинноволосый крикнул дурашливым голосом: - Вылезай,
приехали!
ввязываясь в здешние дела, вернуться в тихие предместья Одерона. Но не
такова была Аннабел Ли Фрезер из Валентайна, штат Небраска. Привстав в
открытой машине с сиденья, она размахивала кулачками и требовала, чтобы
немедленно освободили дорогу и дали проехать. Ей в ответ смеялись, кричали
по-французски и по-английски, ругались.
малый, пытаясь дотянуться до Аннабел Ли.
Ухмыляясь, он принялся вытаскивать девушку из машины. В следующий миг,
однако, Ур вскочил с места и с силой отодрал руку парня от талии Аннабел
Ли. Парень дернулся, Ур оттолкнул его, и тут надвинулись отовсюду орущие
рты, угрожающие кулаки. Кто-то вскочил на радиатор машины и ударил Ура по
голове, кто-то рванул дверцу, и уже ничего нельзя было разобрать в
сплошном вое, свисте, улюлюканье. Десятки рук вцепились в Ура и выволокли
из автомобиля. Он слышал визг Аннабел Ли - ее тоже вытащили прямо через
борт машины.
повторялось чаще других, это слово было "баррикада".
тащили, передавали из рук в руки откуда-то взявшиеся скамейки и столы.
Облепили "крайслер" Аннабел Ли и под пронзительный свист опрокинули машину
на бок.
кулаками и локтями, стал пробираться к ней сквозь откатывающуюся толпу.
Поскользнулся на банановой корке и упал кому-то под ноги. Белели на
асфальте разбросанные листовки, Ур зажал одну в кулаке. Вскочив на ноги,
он увидел, что очутился, так сказать, на переднем крае.
студентов. Дойдя до баррикады, они остановились, и один из них, лохматый,
кричал что-то о сопротивлении. В наступавшие ряды полиции полетели камни,
гнилые помидоры.
Кто-то упал в синей цепи полицейских. Там произошло новое какое-то
движение. Взвыли сирены подъехавших машин, из них выскакивали вооруженные
люди. Раздался нестройный винтовочный залп, свистнули пули над головами
защитников баррикады. Ур, пригнувшись, побежал в ту сторону, где мелькнул
сарафан Аннабел Ли. Но добежать до машины не успел. Хлынули густо
гвардейцы, полицейские. Длинные дубинки обрушились на бунтующих студентов.
Те отбивались как могли. Лохматый выстрелил из револьвера, но кто-то
толкнул его под руку, выстрел пошел вверх, в следующий миг гвардейцы
заломили лохматому руки за спину.
тяжелый удар по затылку заставил его остановиться. Обернувшись, он увидел
красное, потное лицо с прищуренными свирепыми глазками, руку с длинной
дубинкой, занесенной для нового удара. Ага, вот он, человек из засады...
Прежде чем дубинка опустилась, сильный удар в челюсть сбил ее владельца с
ног. Сразу на Ура набросились двое, их дубинки со свистом рассекли воздух,
и, как ни увертывался Ур, несколько ударов обрушилось на него. Он завопил
от боли и ярости. Что-то темное как бы поднялось в нем со дна души,
закрыло голубой свет дня. Дикой кошкой метнулся он к одному из
полицейских, ударил головой в грудь и выхватил у него, падающего навзничь,
дубинку из руки. Тут же он упал на колени от нового удара по голове, но
вскочил, извернулся и, страшный, озверевший, отбивая удары своей дубинкой,
пошел на преследователей.
дубинки. Бил наотмашь, направо и налево, со странным наслаждением слыша
крики падающих от его ударов людей. На него накинулись сзади. Он
вывернулся, оставив клочья своей рубашки в руках нападавших. Отступая,
уперся спиной в теплое грязное брюхо автомобиля, лежавшего на боку.
Наконец у него, обессиленного, вырвали дубинку. Удар по голове, еще и
еще... Удар в глаз... Падая, он увидел крутящееся колесо автомобиля,
услышал отчаянный визг Аннабел Ли: "Не бейте его!"
арестованными студентами. И едва не застонал - на этот раз не от боли, а
от сознания чего-то непоправимого.
отпил глоток из своей фляги. - Ты учишься у нас? Нет? А откуда ты взялся?
выцарапала глаза комиссару, - произнес чей-то голос.
Штатов еще не звонил местному комиссару.
зарешеченным окошком под потолком. На скамьях вдоль стен и на цементном
полу сидели и лежали парни, и было видно, что почти все избиты, как и он,
Ур. Он видел исполосованную обнаженную спину одного из парней, сидящего на
полу. Другой хмуро разглядывал сломанные очки.
не было. Он нащупал скомканную бумажку, расправил ее перед глазом. Это
была листовка. Скорбное лицо Христа, терновый венец. Сверху крупно
написано: "Разыскивается преступник". Внизу - краткое описание примет, а
еще ниже: "Агитировал за ликвидацию крупной собственности".
пропаганду и подстрекательство, - продолжал Рене. - И сидел бы он с нами в
тюрьме с подбитым глазом, вот как ты. А потом апостолы скинулись бы,
собрали деньжат, и Христа выпустили бы под залог. И он бы плюнул на всю
эту мерзость, вознесся бы к боженьке и сказал: "Пусть они там выпутываются
сами, а я к ним больше не хочу". - Он захохотал, тряся волосами.
очками.
червь? Сидел бы у своего толстопузого папочки-фабриканта и кушал бы
куриную печенку.
Афанасьев Роман
Маккарти Кормак
Ильин Андрей
Орловский Гай Юлий
Флинт Эрик
Суворов Виктор