шпалами, вспыхивали, облитые бензином, и сгорали в чадящем черном дыму. Это
было лучше, чем ничего. Ночью температура опускалась почти до точки
замерзания воды. Шпал должно было хватить до рассвета.
рыцарей, поставленные в круг, образовывали нечто вроде невысокой защитной
стены на случай ночного нападения неверных.
пятнами заплат и черными кляксами рваных порезов. Он любил эту машину, как
древний рыцарь любил бы своего коня, не раз спасавшего ему жизнь.
"чероки", принадлежавшего брату Альберту, а сзади его подпирал "УАЗ" Антония
с оторванной крышей.
часовые обменивались информацией, подражая крикам ночных тварей. Они
сообщали о том, где находятся, существует ли опасность, и прежде всего, о
том, что все еще живы.
могли подкрасться так, что их не заметила бы и сова. Надо было выработать в
себе способность к пребыванию в полной неподвижности и достижению глубокого
безмолвия ума, чтобы научиться улавливать вибрации живых существ... Он
выбрал относительно ровный участок земли на каменистом плато, покрытом
пылью, и сел, положив на бедра свой "галил" калибра 7, 62.
удалось. Он был слишком возбужден новым слиянием. Тот Макс, который вошел в
этот сон из двух предыдущих, сейчас ошарашено ползал по закоулкам его
памяти, пробуя "на вкус" новую реальность. В ней было много ужасного, но
много и святого. Ужасным, например, было существование после катастрофы,
однако жизнь Голикова стала терпимой после того, как он отправился в поход
ради достижения святой цели. И, по крайней мере, его правая рука была в
порядке.
рыцарем-монахом и к тому же девственником! Это казалось невероятным, и ему
хотелось расхохотаться, но собственная суровая воля осадила его: он вдруг
почувствовал стыд и глубокое раскаяние. У каждого мира свои законы, а тут
под запретом были многие удовольствия, - и тот, кто не хотел потерять
человеческое лицо, не мог вести себя иначе. Макс еще не вполне понимал, что
оказался в подлинном кошмаре, а когда осознал это, у него пересохло в
глотке.
из головы блажь, и совершенная биологическая антенна его восприятия наконец
заработала. Его сектором был восток, и отчасти это являлось наградой - ведь
именно там вскоре взойдет солнце, даруя грешникам еще один день. Если
взойдет...
насекомые, улавливал излучение птиц, спавших в своих гнездах, которые были
спрятаны в расселинах скал. Где-то очень далеко находилась собачья стая.
Дикие собаки давно следовали за отрядом, выкапывая и поедая трупы. Но этой
ночью стая охотилась.
условный сигнал. Отозвались его соседи с севера и юга. Потом снова нахлынули
воспоминания...
жизнь рыцаря-монаха стала простой и подчиненной одной цели; он почти подавил
в себе способность к страданию. "Другой" Макс принес с собой бесконечное
сожаление об утраченном, разъедавшее душу, как соляная кислота.
Ирина Савелова.
потеряла сознание в самолете и не успела завершить переход... Он вдруг
ощутил звериное, абсолютное одиночество и понял, что теперь ему придется
жить с этим, проявляя крайнюю разновидность мужества - мужество без надежды.
кое-что о туманном минувшем, о котором не хотел ничего знать. Так было
намного проще. Эту идею забвения поддерживал и гроссмейстер Клейн,
обладавший кое-какими тайными сведениями, не принесшими ему радости и не
сделавшими его более сильным. Брат Максим думал и говорил на странной смеси
русского, английского и неизвестного ему раньше жаргона. Кроме того, он
владел специфическим языком Ордена.
лошадь. Просыпались птицы, наполняя небо дрожащей паутиной своих вибраций.
Над горизонтом появился веер солнечных лучей, и звезды сразу потускнели.
Солнце согревало ранним утром, и оно же было причиной убийственной
полуденной жары. Природа соткана из неприятных для человека противоречий - с
этим приходилось мириться или умирать.
утреннюю молитву. Потом быстро и коротко помолился сам. Он просил Януса,
чтобы тот дал ему прожить еще один день. Он обещал провести этот день в
поисках его Храма. Вместе с другими рыцарями он нес Янусу величайшую
реликвию и бесценный дар освобождения... Одна треть его существа молилась, а
две трети издевались над наивной верой монаха.
была затянута сизой пеленой выхлопных газов. Новые тамплиеры готовили свои
машины к перегону.
Ордене была железной. Он подавил в себе нечестивое раздражение и начал
заливать в бак "призрака" бензин, хранившийся отдельно.
тщательно охраняемый со всех сторон старый армейский грузовик "урал" с
бронированной будкой, в которой рыцари везли главную святыню Ордена -
магическое существо, отмеченное Янусом, ясновидящего слепца, Отворителя
Храма. Макс на своем скоростном "призраке" занял место в авангарде отряда.
Гималайскому континенту, и только двое из ста с лишним человек догадывались
о том, что этот поход - сплошная бессмыслица.
длинные седые волосы и борода, как у христианского пророка.
расползающиеся туфли "экко". За спиной масона висел арабский карабин "рашид"
с вытертым до яркой желтизны прикладом и примкнутым штыком.
благословляющий жест. Рыцари взвыли, присягая ему в верности, и рев десятков
мощных, но изношенных моторов разнесся над пустошью. Колонна двинулась в
путь, оставляя за собой километровый шлейф пыли.
Глава шестьдесят вторая
люди, изнуренные жарой, лежали в тени раскаленных кузовов и брезентовых
тентов, а перегретые двигатели охлаждались, насколько это вообще было
возможно в ослепительной желто-белой преисподней.
но на этот раз так и не добрались до воды. Ее недельный запас хранился в
бочках, установленных в кузове грузовика "кенворт", и с некоторых пор
гроссмейстер ввел режим строжайшей экономии.
дикие звери, и пропахли мочой и потом, однако давно привыкли к грязи и
смирились с дурным запахом. Макс подозревал, что некоторые даже культивируют
свое физическое уродство...
пулемета, но все еще создавала тень и кое-как защищала от дождя. Масон
неизменно воздвигал ее каждую ночь, а порой и на время дневной стоянки,
когда ему требовалось уединение. Возможно, в уединении он молился за всех
братьев или изучал загадочный манускрипт, который возил с собою в
несгораемом ящике.
было покрыто крупными каплями пота. "Рашид" лежал рядом с ним, словно
потасканная состарившаяся любовница.
шагов несло одеколоном. И где он только доставал эту дрянь?
предписанным уставом Ордена. Лживый усталый старик сейчас вызывал у него не
почтение, а легкую брезгливость. Изнуряющая жара никому не нравилась. И
все-таки отряд двигался не на север или в сторону моря, а к самому сердцу
пустыни.
кейс. На этой руке, обнаженной до локтя, была татуировка: "Fiat voluntas
tua!" .
недавнего времени ты обманывал всех.
Рядом с потрепанными и потемневшими от времени бумагами, среди которых
наверняка был "Путеводитель", лежали несколько пачек сигарет "бонд". Он
достал одну из них, распечатал и протянул Максу. Тот мотнул головой: как
большинство рыцарей, он презирал любые наркотики.
очень бережно, чтобы та не рассыпалась от легких прикосновений его
пальцев...