рыба. О цикаде и соболе даже говорить не приходилось - такое позволяла себе
только аристократия.
рыбий замок погнут, а соболиные хвосты на шапке истрепались.
сидели Змееныш и преподобный Бань. Махнув своему лодочнику, сановник другой
рукой указал на пристань - и джонка с навесом двинулась наискось течения. Но
причаливать к пристани судно почему-то не стало. Ловко прилепившись к первой
лодке, прямо вплотную к левому борту, помощники швырнули четыре бронзовых
крюка - и оба судна на некоторое время стали одним целым.
Вина выпьете?
в столичном чине наличия особой вежливости к нижестоящим. И Змееныш, что
называется, поставил ушки торчком, когда преподобный Бань неторопливо
ответствовал:
навесом!
на причале, и тот, который вез сановника, взахлеб рассказывает что-то своему
собрату по ремеслу.
кряжистых, тяжкоруких, с тусклым невыразительным взглядом, какой бывает
только у тех любимцев судьбы, кто смотрел смерти глаза в глаза.
слишком уж напоминали Змеенышу уговорные фразы, заранее приготовленные для
неожиданных встреч.
мучить перестал! - и зажмурился.
***
людей. От одного пахло табаком и прелым мехом - лодочник с трубкой и в
кацавейке; от другого неуловимо тянуло сухими пряностями и, как ни странно,
вином - преподобный Бань вернулся с чужой джонки.
севера на юг.
значит... не надо вам больше плыть. Мы с парнями правым рукавом пойдем, до
Ханьских Пустошей, а там груз примем и обратно потащимся! Чего вам крюка
давать?! Здесь если берегом - и десяти ли не будет, а там уже почтовая
станция... договоритесь с кем-нибудь, наставник, подсядете в повозку и
двинетесь себе ни шатко ни валко! Три поста минуете, возьмете от дороги
Цветущих Холмов правее - и как раз пригороды Бэйцзина!
к зарослям ивняка, за которыми начиналась тропа, ведущая к почтовой станции,
- все это время лодочник смотрел им вслед и кусал черенок своей трубки.
остановиться и начал рыться в своей котомке.
хламиду, в какой до сих пор щеголял Змееныш.
обители, где указывалось время принятия иноком монашества, имя последнего и
место расположения монастыря.
Шаолине там речь и не шла, а сообщалось о Храме Полдневной Бирюзы в уезде
Шаньду.
широченных рукавах - и все-таки, стоило предательским клеймам хоть на минуту
обнажиться, и никакая гуада не смогла бы никого переубедить!
3
двухъярусный павильон.
кровь:
просяное пиво. Годы ничего не смогли поделать с упрямцем - именно о таких
мужах говорилось в древности:
сорока, стоят, как петух; мчатся, как ветер, валятся, как железо,
защищаются, как девственница, нападают, как свирепый тигр!"
красовался извилистый шрам, уходящий к самому горлу, жилы на шее вздувались
синими червями - а на мрачном лице не было ни одного из сорока трех
признаков благожелательности.
короткая сабелька, которую еще прозывают "костяной саблей" и которая с
головой выдает принадлежность ее владельца не к коренным ханьцам , а к народности И. Поговаривали,
что мужчины И спят с саблей чаще, чем с женой. В их селениях лучшие бойцы
развлекались следующим образом: подбросив в воздух палочку, рубили ее
пополам и не давали обломкам упасть на землю - подбивали клинком, как дети
подбивают цурку. После чего пополам рубился каждый обломок; и так далее.
Победитель превращал бедную палочку в груду щепок, прежде чем хоть одна из
них касалась земли, - и все селение гордилось героем.
приятелем, играющим на свирели.
выплеснул на пробегавшую мимо курицу пивную гущу и налил себе добавки из
стоящего под рукой жбана.
негостеприимно.
звонкое имя прославлено среди телохранителей Поднебесной? - как ни в чем не
бывало осведомился преподобный Бань, еще раз низко кланяясь и складывая
ладони перед грудью.
откашлялся, что с равным успехом можно было считать согласием или
отрицанием.
поможет им пристать к проезжающим мимо путникам и без помех добраться до
Бэйцзина?
жбана и, грузно поднявшись, удалился в павильон.
ведомстве на побережье, и он неплохо изучил нравы и обычаи охранников. В
подобных павильонах, что строились близ любой мало-мальски значительной
почтовой станции, оседали те мастера кулака и оружия, которые по разным
причинам не открыли собственную школу, не имели близких родственников, чтобы
превратить свое искусство в семейное достояние, и не были расположены к
тому, чтобы сделаться бродячим учителем. Продавая за плату - и немалую! -
свои услуги, они нанимались к богатым купцам или странникам, не жалующимся
на достаток, но желавшим сберечь в неприкосновенности собственную шкуру и
имущество. Даже жаргон у охранников был особый, чем-то напоминающий хитрые
словечки лесных братков: товар звался коротко и емко - "бяо", сам охранник
носил прозвище "бяо-ши", купеческая повозка - "бяо-чэ"... Ну а если отданный
под охрану товар все-таки оказывался разграблен, то это называлось "кинуть
бяо".
предварительному сговору с бандитами. Иначе чем объяснить то, что разбойное
нападение на товар или путника под охраной бяо-ши мгновенно вместо
намечавшейся резни превращалось в переговоры? И лихой удалец, как правило,
находил общий язык с наемным телохранителем.
до смертельного исхода, и победитель диктовал побежденному свои условия.
ведомств.
Гань-дана" не было ничего удивительного.
станцию всего в трех-четырех этапах от Северной Столицы... И из