Чтение 56–й страницы книги ~Вечный ветер~

- Пожалуй, - рассеянно ответил я, с неприязнью узнав свои мысли.

Последнее время довольно часто случалось, что кто-то из нас повторял
мысли другого. Сказывалось общение с дельфинами. Сами не зная как, мы
научились мысленно обмениваться с ними довольно сложными сигналами.

Костя понял, о чем я думаю.

- Ты знаешь, - сказал он, - я скоро стану таким же психоаналитиком, как
ты. - Он захохотал, хлопнул меня по спине и прыгнул в воду.

"Нет, он всегда останется таким же", - подумал я с радостью и стал
ждать, когда он вынырнет.

Уставшее, покрасневшее солнце низко висело над водой и все еще яростно
палило мне спину.

Воздушный поток стал ровней, тише, и поэтому прибой доносился с рифов
отчетливей. Казалось, можно различить удар каждой волны и ее рокочущий бег,
как в оркестре звук отдельного инструмента.

Костя вынырнул у самого берега. Выскочил на песок и побежал. Навстречу
ему шли Биата и Вера. Их длинные тени скользили по песку.

- И-ив! - донеслось с берега. - Мы идем сажать лес!

Костя поднял обломок раковины тридакны и положил на плечо. Они пошли к
первой косо торчащей пальме. Костя посередине, Биата и Вера с боков.

"Как гармоничны они все! - подумал я. - Как ожила с ними полоска песка,
другим стал океан и солнце!"

Я ринулся в воду и поплыл к ним.

Мы посадили пятнадцать орехов. Костя рыл ямки обломком раковины, пока
не добирался до влажного песка. Недавно прошли дожди, песок пропитался
пресной водой, ямки не надо было рыть особенно глубоко.

- Они примутся, - сказала Вера. - Будет целая рощица.

- Наш лес, - поправила ее Биата. - Надо сразу сажать много деревьев, и
тогда не придется мучиться, как тому бородатому человеку.

- Правильно! - поддержал Костя. - Утром мы еще посадим. А сейчас, пока
солнце не бултыхнулось в воду, пошли заготовлять топливо. Там дальше есть
несколько сломанных пальм.

Костя где-то раскопал топор и настоящую пилу, не вибрационную, режущую
самое твердое дерево, как масло, а старую, древнюю, с большими зубьями;
чтобы перегрызть дерево, ее надо долго тянуть за ручки в разные стороны.

- Никакой высокой техники сегодня, - говорил Костя, - даже исключено
применение электричества. Только орудие отдаленных предков. Хотя такой пилой
пользовался еще мой дедушка, это его пила. Прислали из дому. Тяни, Ив!..
Тяни, а не вырывай из рук!

И мы тянули стальную ленту, выхватывая зубьями кусочки дерева. Пила
звенела, летели опилки. Биата с Верой как зачарованные наблюдали за нашей
работой. Вторую пальму пилили они. Костя колол дрова, а я носил их к воде,
на небольшой мыс с обрывистыми берегами.

Тави и Протей необыкновенно заинтересовались заготовкой дров. Дельфины
подплыли к самому берегу и не отрываясь следили за каждым моим движением и,
чтобы не мешать, молчали.

- Будет большой огонь, - сказал я в гидрофон.

- Зачем?

- Чтобы приготовить ужин.

- Как маленькое солнце? Живой огонь?

- Да.

Они стали между собой горячо обсуждать предстоящее событие. Ни Тави, ни
Протей никогда не видели "живого огня", только холодный свет разнообразных
светильников на берегах плавающего острова, на кораблях, и слышали о "живом
огне" только от Хариты. Еще не угасли краски заката, как низко над
горизонтом в созвездии Змеи показался оранжевый шар величиной с крупный
апельсин. Свет его был настолько ярок и густ, что сразу весь мир принял
оранжевый оттенок.

Никто не говорил ни слова. Биата молча посмотрела на нас. Во взгляде ее
было удивление, радость и страх. И еще ее взгляд говорил: "Вот она!
Вспыхнула. Вы не верили".

Оранжевый цвет внес диссонанс в эффектный фейерверк на западе, краски
смешались, потухли, только одна алая полоска у воды некоторое время
продержалась во всей яркости расплавленного металла, но скоро погасла и она,
и оранжевая звезда завладела небом, потушила далеко вокруг себя звезды,
превратила ночь в оранжевые сумерки.

- У меня все в голове, все мысли оранжевые, - сказала Вера.

- Это ее оранжевая смерть, - грустно сказала Биата, опустив голову.

- Мне она нравится, - сказал Костя. - Хорошая большая звезда.
Настоящая. Хочется ее подержать в руках. И даже пнуть ногой, как футбольный
мяч. -

- Ты лучше скажи, где твой ужин?

- Ах, ужин! Неужели ты думаешь, что появление какой-то звездочки может
помешать нашему ужину?

И все-таки никто не тронулся с места. Мы еще не привыкли к зловещему
свету звезды. Она казалась совсем близко, как застывший в небе монгольфьер
во время народных гуляний.

Мир стал оранжевым. Горизонт стерся. Мы стояли на оранжевом песке.
Оранжевые тени от оранжево-черных стволов пересекли полоску суши и легли на
воду бухты. У оранжевого барьерного рифа устало гудел оранжевый прибой.

- Действительно весь мир стал оранжевый, - сказала Биата. - Но потом,
очень скоро, все изменится. Все будет как прежде.

- После ужина, - сказала Вера, - я буду разжигать костер. Ив, помогай
мне. Ты умеешь разжигать костры. Мы поставим поленья шалашиком... Нет, ты
только подавай дрова. Кокосовое волокно положим в домик...

Костя говорил Биате:

- Я просил дельфинов поймать тунца или в крайнем случае парочку
рыб-попугаев. Вот увидишь, какое будет блюдо, если Ив вместо поваренной соли
не захватил глауберову соль. Нет... Попробуй. Кажется, на этот раз он
оказался на высоте.

- Настоящая, - подтвердила Биата.

Послышалось характерное дыхание дельфинов. Они быстро приближались к
берегу. Костя бросился в воду и поплыл им навстречу. Скоро донесся его
ликующий голос:

- Тунец! Поджигайте! Вера сказала:

- Надо было добыть огонь трением или еще как-нибудь по первобытному, да
боюсь, мы не сможем сейчас. Придется зажигалкой. Дай, пожалуйста!

Огненная дорожка от костра, трепеща, бежала по оранжевой воде.

Тави и Протей подплыли к берегу, оживленно комментируя каждое наше
движение. Их приводил в восторг и косматый, излучающий солнечное тепло
огонь, и дым, евший глаза, и снопы искр, и потрескивание древесины.
Почему-то никто из них не спросил о звезде. Было заметно даже необъяснимое
равнодушие к редчайшему явлению.

Биата спросила, глядя на огненную дорожку:

- Вам никому не хочется пойти по этой дорожке?

- Ну конечно! - сказал Костя. Он у воды разделывал тунца. - Очень
хочется. После ужина можно пробежаться.

- Нет, ты говоришь неправду. Я знаю, это невозможно.

- Нет ничего легче! Хочешь?

- Очень!

- У меня есть упряжь и лыжи. Тави и Протей с удовольствием покатают
тебя.

- Нет, мне хочется встать и пойти просто и тихо, без всяких
приспособлений, как по этому песку.

- Сложней. Но если поразмыслить...

Вера сказала:

- Костя, тебе уже раз влетело за неэтичное поведение в отношении
приматов моря. Если Нильсен или Мефодьич узнают про твою упряжь...

- Откуда они узнают? - Он стал насвистывать, нанизывая куски оранжевого
мяса на бамбуковые палочки. Я хотел помочь ему, да он сказал:

- Уходи, тут дело тонкое, и ты все испортишь, - затем воткнул
заостренные концы палочек в песок возле костра, наклонив мясо над
раскаленными углями.

Биата сказала:

- Мне кажется, что когда-то, очень давно, я сидела вот так же у огня.

- Генетическая память, - авторитетно заявил Костя. - Не так уж давно
наши предки грелись у костра. Надо чаще вспоминать, заглядывать в потаенные
уголки нашей памяти, и тогда многое вспомнится. Вот Ив видел, как я стрелял
в китовых акул, потому что расшевелил у себя центры наследственной памяти.
Попадал без промаха, стоя в пляшущей на волнах ракете, и только потому, что
мои предки были охотниками.

Биата слушала его, думая о своем. Когда он замолчал, выжидательно
поглядев на нее, она спросила:

- Тебе ничего не говорили о ней, - она кивнула на звезду, - Тави с
Протеем? Как они относятся к событию?

- Как-то странно, будто они уже ее видели. Дельфины живут дольше нас на
Земле. Они прекрасно знают звездное небо. Ориентируются по звездам. Я сейчас
спрошу.

На Костин вопрос Тави ответил:

- Звезды, как все, родятся и умирают. Есть звезды живые, есть мертвые.
Звезда цвета ядовитых водорослей - мертвая звезда.

Биата, сидевшая на песке, вскочила:

- Как верно! Поразительно верно! - говорила она восторженно. Нахмурила
брови: - Костя, ну разве можно так шутить?

Костя молча прижал руки к груди.

- Нет, ты известный фальсификатор!

- Ив! - взмолился мой друг. Я поручился за правильность перевода. Биата
умолкла и в раздумье стала подгребать угли поближе к вертелам.

Вера медленно поворачивала рыбу, как будто ежедневно занималась этим
необычным делом.

- Мне нравится такая жизнь, - сказала она, - очень нравится. Надо