одной стороны, она, конечно, была бы рада, что я еще жив... Но с другой, это
она сказала, что, возможно, не все они стоят на стороне идиран... За время
их знакомства она ни разу не проявила никакой симпатии к Культуре... но она
могла изменить свое мнение.
долгое путешествие, во время которого ему - возможно, с помощью Вабслина, -
может быть, удастся изменить схемы безопасности в компьютере "ВЧВ". Но
должен ли он сказать им... должен ли он дать им знать? И Бальведа... Что
делать с ней? Ему пришла мысль, что он мог бы использовать ее, чтобы
заключить сделку с Культурой, но сейчас казалось, что побег удался, а
следующая остановка только на Мире Шара, где Бальведа в лучшем случае будет
обузой. Самое разумное - убить ее немедленно, но Хорза знал, что остальные,
и прежде всего Йелсон, с этим не согласятся. Он также знал, хотя и неохотно
с этим соглашался, что лично ему было бы больно убивать агента Культуры. Они
были врагами, да, и если один из них вдруг окажется близко к смерти, другой
ничего не сделает, чтобы вмешаться. И все же ему было очень тяжело самому
распорядиться о ее смерти.
совсем ничего не значило бы и все бредни о братстве между агентами, которые,
даже стоя по разные стороны, делали одинаковую работу, были просто глупой
болтовней.
в столовой показывал компенсированную гиперпространственную версию, так что
они, даже находясь далеко за пределами Вавача, следили за событиями в
реальном времени. Точно в установленный час невидимый, безымянный и совсем
не демилитаризованный системный корабль, находившийся где-то по соседству с
планетной системой Вавача, начал бомбардировку. Было ясно, что речь идет о
корабле класса "океан", и определенно тот же корабль передал послание,
которое они видели на экране несколько дней назад при подлете к Вавачу. Этот
военный корабль должен быть куда меньше по размерам, чем уже устаревший (для
военных целей) бегемот "Цель изобретения". Корабль-"океан" поместился бы в
одной из Генеральных Бухт "Цели", но в то время, как на этой большой машине
- сейчас уже на расстоянии одного светового часа от орбитали - теснились
эвакуированные, корабль-"океан" был заполнен другими военными кораблями и
оружием.
который разом осветился и на миг засиял всей поверхностью, пока сенсоры не
отреагировали на мгновенное возрастание яркости и не скомпенсировали его.
Почему-то Хорзе подумалось, что Культура просто распределит сетевой огонь по
всей массивной орбитали, а потом возьмет остатки в РАМ-замок, но этого не
произошло. По всей ширине дневной стороны орбитали появилась одна тонкая
линия ослепительно белого цвета, огненное лезвие бесшумного разрушения,
вокруг которого немедленно образовался матовый, но все еще безупречно белый
облачный слой. Эта световая линия являлась частью сети, той самой ткани из
чистой энергии, которая лежит под всей Вселенной и отделяет ее от более
молодой и намного меньшей вселенной из антиматерии. Как и идиране, Культура
теперь тоже умела частично контролировать эту страшную силу, по крайней мере
настолько, чтобы применять ее для разрушения. Линию этой энергии, вынутую из
Ничто и натянутую на лик трехмерной Вселенной, можно было видеть сейчас на
орбитали. Она заставила вскипеть Круговое Море, расплавила две тысячи
километров прозрачного Краевого Вала, аннигилировала базисный материал по
всей его ширине в тридцать пять тысяч километров.
разрезанная цепь.
орбитали, источник цикличной смены дня и ночи и ее искусственного тяготения,
превратился в силу, разорвавшую ее. Со скоростью примерно сто тридцать
километров в секунду Вавач швырнул себя во внешний космос, раскрутившись,
как отпущенная пружина.
работала вдоль всей орбитали, аккуратно разбивая ее на квадраты со стороной
в пять тысяч километров. Каждый из них содержал сандвич из триллионов и
триллионов тонн сверхплотного базисного материала, воды, земли и воздуха.
растекающийся воздух, который поднимался с каждого гигантского квадрата, как
тяжелый пар со стола, превратил свой груз водяного пара в лед. Океан, уже не
удерживаемый силой вращения, растекался, очень медленно переливаясь через
край каждой плиты разрезанного базисного материала, превращался в лед и
кружился в космическом пространстве.
вращения, разрезая все еще изогнутые, все еще вращающиеся куски орбитали
своими смертельными световыми вспышками - светом с другой стороны нормальной
ткани реальности.
так воодушевлен ожидаемым зрелищем разрушения.
мондлидицианин. Хорза вгляделся в экран и понял, что имел в виду этот
мужчина.
она столкнулась, обломки парома "ВЧВ", тело Миппа, тело Ленипобры, то, что
осталось от трупов Фви-Зонга и мистера Один... от других, еще живых
пожирателей - если их не спасли... от арены игры-катастрофы, от доков и тела
Крайклина, от лодок на воздушной подушке... животных и рыб, птиц и
микроорганизмов, от всего: все мгновенно сгорело или замерзло, стало вдруг
невесомым, закружилось в пространстве, исчезло, умерло.
том же месте, откуда начала его. Теперь орбиталь превратилась в розетку из
белых плоских квадратов, медленно отдаляющихся друг от друга и уносившихся к
звездам: четыреста отдельных плит из замерзшей воды, ила, земли и базисного
материала двигались над или под планетарной плоскостью системы наружу, как
будто сами были плоскими, четырехугольными мирами.
великолепии. Потом из его темного центра поднялась новая сияющая звезда и
взорвалась, пораженная той же ужасной энергией, которая раздробила этот мир
вокруг нее.
вспыхнул во второй раз. Каждая из этих отдельных игральных карт и втулка
взорванной орбитали разом сверкнули ледяным искрящимся сиянием, как будто
сквозь каждый обломок засиял миллион крошечных белых звезд.
исчезли, замененные сетью кубических тел, которые взрывоподобно удалялись
друг от друга и от останков растворяющейся орбитали.
острие иглы; они, угасая, оставляли обломки, которые были уже такими
мелкими, что едва различались.
осколков. Он очень медленно расширялся, как кольцо из блестящей пыли на фоне
звезд. Сверкающий, искрящийся центр придавал ему вид гигантского, никогда не
мигающего безвекового глаза.
ни одной световой точки. Теперь сияла нечеткая, но разбухшая картина мира,
раздробленного внутренним жаром, который сделал из него кольцеобразное
облако, гало белого света с бледнеющим зрачком в центре. Потом видение
исчезло, и только солнце освещало расширяющийся нимб аннигилировавшего мира.
столовой был установлен на нормальный свет. Только электронные мозги, только
звездные корабли могли бы превосходно видеть все разрушение, только они были
в состоянии полностью оценить его по достоинству. Из всего электромагнитного
спектра человеческий глаз без вспомогательных средств видит менее одного
процента: единственную октаву излучения из чудовищно длинной клавиатуры
оттенков. Сенсоры звездного корабля увидели бы все, от одного конца спектра
до другого, намного более детально и с много меньшей кажущейся скоростью.
Представление разрушения Вавача, несмотря на всю его воспринимаемую людьми
величественность, совершенно потеряло бы свою зрелищность для не различающих
цвета глаз животного. Спектакль для машин, подумал Хорза, и ничего больше.
Номер для проклятых машин.
головой. Йелсон повернулась кругом и посмотрела на Хорзу. Эвигер продолжал
глядеть на экран.
ли... Хорза?
конечно, Бальведа.
казалась оглушенной, и тело ее все еще висело в ремнях безопасности. Но
голос звучал твердо и ясно.
его поближе к себе, но оставила лежать на столе. Она недоверчиво следила за
агентом Культуры. Эвигер, Доролоу и Вабслин тоже уставились на Бальведу.
продолжала разглядывать агента Культуры, прищуря глаза.
Йелсон. - Это Крайклин.
делать? Он был истощен, выдохся. Напряжение было слишком сильным. Пусть
будет, что будет. Он принял уже достаточно решений.
мне?