Чтение 56–й страницы книги ~Лабиринт~

– Уходите, я вас догоню.

– Ну, смотри.

Баслов побежал следом за своими людьми.

Механики, загасив в очередной раз пылающие бочки с соляркой, двинулись вперед. Миновав задымленную зону, они выбросили перед собой зеленоватые лазерные лучи, направляя их над головами бегущих людей на дорогу впереди, чтобы таким способом отрезать их от выхода с базы. Борис сделал два шага в сторону, и тонкие, чуть зеленоватые лучи заплясали по панцирю управляемого им механика, частично рассеянные, частично поглощенные его серебристой поверхностью. Борис медленно пятился назад, прикрывая собой уже почти достигших спасительного пролома в стене людей.

И снова Борис ощутил два параллельных информационных потока, как будто текущих сквозь его собственное сознание. Эти двое сразу же распознали в нем чужака, и похоже было, что он заинтересовал их в гораздо большей степени, чем ускользнувшие, как песок между пальцев, беглецы.

Киванов не стал дожидаться, что предпримут механики, и первым бросился на них. Одного он отбросил в сторону мощным ударом кулака в грудь. Другой схватил его сзади за плечи, но неумело, не заблокировав движения рук противника. Киванов, бросив согнутый локоть назад, угодил механику в корпус, освободился от захвата и, развернувшись, нанес ему два сильнейших удара в голову. Механик пошатнулся и упал на одно колено. Первый механик сзади нанес Киванову удар в низ корпуса, целясь в то место, где располагались источники питания. На мгновение в подаче энергии произошел сбой, и у Бориса возникло чувство, словно у него перехватило дыхание. Но тут же заработала резервная система энергоресурсов, и Киванов, схватив противника за руку, откинул его в сторону.

Отбиваясь поочередно от двух наседавших на него механиков, Борис не имел возможности сосредоточиться на ком-то одном и разделаться с ним так же, как и с тем, которого он уложил за изгородью. А при простом обмене ударами Киванов находился в заведомо проигрышном положении, поскольку, хотя его удары были более точными, из корпуса управляемого им механика были изъяты дублирующие и вспомогательные системы, и, следовательно, можно было предположить, что в результате внешних и внутренних повреждений он быстрее выйдет из строя, нежели полноценные корпуса пришельцев.

Двумя сцепленными вместе руками Киванов ударил механика в плечо. Тот врезался спиной в могучий ствол огромного дуба с такой силой, что с того полетела пожелтевшая листва, сполз по нему и, чтобы сохранить равновесие, оперся рукой о землю.

Сквозь грохот и лязг Борис услышал пронзительный свист и, оглянувшись, увидел выглядывающего из-за другого дерева человека.

– Держи! – крикнул человек и что-то кинул Киванову.

Борис машинально протянул руку и поймал цилиндрический кумулятивный заряд с уже подожженным запалом. Мгновенно оценив обстановку, он шагнул к поднимающемуся на ноги механику и, оттянув одной рукой щиток на его груди, засунул под него бомбу. Взрыв заставил механика отшатнуться в сторону. Никаких жизненно важных органов он, по-видимому, не задел, однако механик утратил ориентацию и растерянно вертел туловищем из стороны в сторону. Двумя ударами в голову Борис опрокинул его на землю и, наступив поверженному противнику на грудь, вдавил ногу под отогнутый взрывом панцирь.

Человек снова выглянул из-за дерева, и по нему ударил лазер второго механика. Выбросив руку в сторону, Борис успел перехватить луч раскрытой ладонью. Сжав другую руку в кулак, он ударил механика в плечо, выбив из ячейки лазерную пушку.

– Лови еще! – крикнул человек из-за дерева и кинул Киванову новую бомбу.

Киванов ткнул ее под щиток находившегося рядом с ним механика и перехватил его руки, которыми тот попытался вырвать заряд из-под панциря.

Первый взрыв поразил механика. Второй, гораздо более мощный, от сдетонировавших источников питания, сорвал с груди механика панцирь и отбросил Киванова в сторону.

Искусственное тело Бориса упало плашмя, на спину, грохнувшись о землю всей своей огромной массой. Киванову показалось, что он ослеп и оглох. Он попытался подняться, но не смог пошевелить ни одной своей конечностью.

– Эй! – что есть сил испуганно закричал он. – Эй, кто там есть! Помогите!

Кийску с трудом удалось отодрать от панциря механика широкий и тяжелый, прикрывающий грудь щиток. Откинув в сторону металлическую пластину, он увидел Бориса, свернувшегося клубком и обернутого амортизирующим пластиком. Глаза его были полузакрыты, из приоткрытого рта капала слюна. Дышал он тяжело и редко.

Кийск снял с головы Киванова металлический обруч и, вытащив его из корпуса механика, уложил на землю. Сняв с пояса флягу, он отвинтил крышку и влил небольшую порцию ее содержимого в рот Борису.

Борис сделал глоток, поперхнулся и, кашляя и отплевываясь, приоткрыл глаза.

– Что это за гадость? – с трудом ворочая языком, но при этом отчетливо передавая интонацией все свое омерзение и недовольство, выговорил он.

Кийск тоже приложился к фляге, почмокал губами и недоумевающе пожал плечами.

– По-моему, неплохой коньяк.

– Дрянь, – еще раз сплюнул Киванов и попробовал приподняться с земли. – О, дьявол, – простонал он, садясь. – Все тело затекло.

– Еще бы, – с сочувствием произнес Кийск. – Я бы на твоем месте выкинул из механиков еще несколько деталек, но сделал бы себе кабину поудобнее.

– Откуда ты-то здесь взялся? – спросил Борис.

– Оттуда, – махнул рукой в сторону леса Кийск.

– Я и один неплохо управлялся.

– Да, но вдвоем мы сделали дело быстрее.

Борис рассмеялся и толкнул Кийска кулаком в плечо.

– Чертовски рад тебя видеть, Иво. Но, признайся честно, ты ведь пришел сюда для того, чтобы насладиться зрелищем того, как я расправляюсь с этими неповоротливыми грудами металла?

– Отчасти да, – серьезно насупив брови, сознался Кийск. – Но в то же время и для того, чтобы в итоге вытащить тебя из-под точно такой же кучи металлического лома.

– Ладно, – снова рассмеялся Борис. – Помоги-ка мне встать. Знаешь, забираясь внутрь механика, я в спешке позабыл забежать в туалет. Кроме того, рассиживаясь здесь, мы можем дождаться новой команды борцов-супертяжеловесов, а я уже утратил свою отличную спортивную форму.

ГЛАВА 23. За мостом

Новый лагерь, неблагоустроенный и необжитой, не располагал к тому, чтобы задерживаться в нем надолго. Он был похож скорее на однодневный бивак очень большой туристской группы, которой на следующий день предстояло идти дальше. Один из коттеджей отвели под госпиталь, в котором врачи старались хоть как-то облегчить страдания раненых в боях последних дней. В оставшихся четырех с трудом разместились женщины с детьми и старики. Для всех остальных не хватало даже палаток.

Под утро ударили заморозки. По всему лагерю горели костры, возле которых отогревались озябшие люди.

Последний обоз, отправленный на рассвете на ферму, чтобы привезти еще продовольствия и материалов для строительства временного жилья, вернулся ни с чем. На ферме уже хозяйничали механики, и людям едва удалось уйти оттуда незамеченными.

Оставался еще лагерь в пансионате, до которого механики, должно быть, еще не успели добраться, но путь к нему теперь уже был отрезан.

Два старичка-делопроизводителя исправно выполняли свое дело в новых нелегких условиях, но представленные ими отчеты были далеко не утешительными. В лагере не хватало самого необходимого: теплой одежды, лекарств, оружия. Имелось только то, что люди принесли с собой. При поспешном бегстве хватали первое, что попадалось под руку, и далеко не всегда это было что-то действительно стоящее. Немногим лучше обстояли дела и с запасами продовольствия, доставку которого в новый лагерь заблаговременно организовал Кийск, – еды, при жестком нормировании, должно было хватить на две недели.

Последняя взрывчатка ушла на то, чтобы подорвать мост, да и то полностью обрушить удалось только один из четырех пролетов. Механиков на другом берегу видно пока не было, зато появились люди в городской одежде, внимательно изучавшие местность, подходы к реке и разрушения на мосту. Должно быть, механики тянули к реке дорогу, чтобы подогнать по ней технику и начать восстановительные работы на мосту. Не приходилось рассчитывать на то, что это займет у них много времени. Требовалось решить вопрос о том, куда двигаться дальше, однако, посоветовавшись с Кийском и Вейзелем, Баслов согласился, что день-другой людям нужно дать отдохнуть. Это был для них последний лагерь, хотя бы в какой-то степени похожий на нормальное человеческое жилье. После этого им предстояло идти, только идти, все время уходя от преследования. Без дорог, без надежды, без конечного пункта назначения.

Самому же Баслову отдыхать было некогда. Он снова контролировал все, что делалось в лагере и за его пределами. Посты были выставлены не только возле моста, но и в других направлениях возможного появления механиков. У Баслова сохранилась карта, на которую он нанес направления начатых механиками дорог. Сейчас они находились точно в центре развилки двух дорог. Третья, уперевшись в спортивную базу, свернула в сторону, прошла через ферму Степашина и теперь тянулась к реке.

Колышко, несмотря на протесты врачей, встал на ноги и вместе со всеми принимал посильное участие в подготовке к предстоящему походу. Но больше всего его интересовали впечатления Киванова после пребывания в искусственном теле механика и контакта с другими пришельцами.

– Они не считают себя завоевателями, – рассказывал Борис. – Скорее, миссионерами, призванными просветить и приобщить к собственным достижениям необразованных дикарей. Поэтому и оружие они применяют крайне редко, только в случае крайней необходимости. Каждого погибшего аборигена они воспринимают как досадный промах.

– Гуманисты, – криво усмехнулся слушавший его вместе с другими Баслов.

– Когда-то наши далекие предки тоже несли, как им казалось, гуманные идеи и праведную веру дикарям, стоявшим на более низкой, по их мнению, ступени общественного развития. И сопровождалось это насильственным вторжением на чужие территории в использованием не только проповедей, но и оружия, – заметил Колышко.

– Но мы-то давно уже отказались от идей бесспорного превосходства.

– Что вовсе не означает того, что от них должны были отказаться все существующие цивилизации.

– Мрак, – как бык мотнул головой Баслов. – Ходячие компьютеры будут учить нас, как жить.

– Насчет компьютеров ты не прав, – возразил Киванов. – Каждый из механиков, или, наверное, правильнее будет сказать, их заключенные в матрицы хозяева обладают индивидуальностью. Так же как и мы, они не лишены эмоции, почему и допускают порой промахи и ошибки.

– Должно быть, ошибки эти не настолько серьезны, чтобы мы могли, воспользовавшись ими, изменить ход событий?

– Конечно. Ошибаются только отдельные индивиды, а план в целом, похоже, непогрешим.

– Кто руководит механиками? – спросил Кийск. – Откуда осуществляется координация их действий?

– Этого я не узнал, – покачал головой Борис. – Однако с уверенностью могу сказать, что механики – это не марионетки, которых кто-то дергает за нитки. Весь план вторжения, от начала его разработки до практического осуществления, – их собственное творение.

– Выходит, что они и есть хозяева Лабиринта? – спросил Кийск.

Прежде чем ответить, Киванов задумался.

– Я помню чувство, что возникало у меня, когда я спускался в Лабиринт, – его не спутаешь ни с чем. Но самое странное, что, находясь в корпусе механика, я не ощущал ничего подобного. Мне кажется, что между механиками и Лабиринтом нет абсолютно ничего общего. Я не могу точно объяснить, почему это так… Видишь ли, механики и Лабиринт – это вещи совершенно разного порядка. Механики реальны и объяснимы, их мотивы можно понять, а действия – предсказать. Лабиринт же… – Киванов приподнял руки над головой и чуть развел в стороны, пытаясь жестом выразить то, что невозможно объяснить словами. – Это нечто внечеловеческое, внеприродное… Может быть, даже нематериальное?

– И тем не менее механики вышли из Лабиринта. До сих пор я считал причиной всего взрыв в Лабиринте на РХ-183.

– Они могли просто воспользоваться Лабиринтом для перехода на Землю.

– Просто? Это означало бы, что они проникли в тайну Лабиринта, научились управлять им.

– Или же, наоборот, Лабиринт направляет действия механиков в нужную ему сторону. Но так, что и сами они об этом не подозревают.

– Такое вполне возможно, – подумав, согласился Кийск.

Колышко, который уже слышал о Лабиринте от Кийска, не вмешиваясь, с интересом следил за ходом их совместных рассуждений. Прервал их Баслов, которого более интересовали не теоретические выводы, а насущные проблемы.

– Послушайте, хватит о лабиринтах, – сказал он. – Мы сами сейчас, как в лабиринте. Мечемся из стороны в сторону, не знаем, куда бежать. Ну, ушли мы с базы, а дальше-то что? Как жить будем?

– Если судить по тому, что рассказал Борис, то особенности восприятия органами чувств механиков окружающего мира затрудняют им передвижение по неровной, пересеченной местности, – размышляя вслух, произнес Колышко. – Следовательно, исходя из этого мы и должны выбирать дальнейший маршрут.

– Наверное, оптимальным укрытием от механиков был бы скалистый остров, – мрачновато пошутил Баслов. – Вот только ни моря, ни гор у нас поблизости нет.

– Значит, нужно уходить в глубь леса, – сказал Кийск.

– Со дня на день ударят морозы. У нас не хватает теплой одежды, скоро закончится еда. В отряде больные, старики и дети. Долго ли мы протянем?

– Ситуация известна всем, – сказал Кийск. – Каждый должен сам выбрать, как поступить. Если кто-то сочтет, что не выдержит долгого перехода и зимовки в лесу, и выберет другой путь, что ж, мы поровну разделим все, что у нас есть.

– Если бы у нас хотя бы оружие было в достаточном количестве, можно было бы попытаться задержать механиков на мосту, – Баслов с досадой дернул себя за ус. – А так я тоже не вижу иного выхода.

– Механики, оставшиеся за рекой, не единственные, – напомнил Колышко. – В нашу сторону могут повернуть и другие дороги. Это всего лишь вопрос времени.

– Я, например, не останусь здесь дожидаться механиков, даже если мне придется уйти одному, – уверенно заявил Борис.

– А мне показалось, что тебе понравилось быть механиком, – с деланым изумлением поднял брови Кийск. – Во всяком случае, вид у тебя был геройский.

– Видишь ли, мне не доставляет удовольствия мир, лишенный красок, – вполне серьезно ответил Борис.

ГЛАВА 24. Дорога в никуда