Чтение 56–й страницы книги ~Куявия~

- Иггельд!.. Иггельд - в твоем доме... Скорее!

Он вздрогнул всем телом, первой мыслью было безумное: Блестка, но тут же отбросил дикую мысль, откуда в его доме сейчас эта гордая артанка, заставил себя отпихнуться от надежного камня и поспешить к домам, ветер обжигал кожу холодом, сил прибавилось, вскоре почти бежал, словно Блестка в самом деле там, ждет...

От его дома страшный трепещущий свет, будто перед невыносимо ярким светильником часто-часто взмахивает полупрозрачными крыльями бабочка. Этот жуткий свет бросал на землю и на весь мир мертвенные тени, что двигаются, дергаются, пугающе закружилась голова.

Жуткий свет вырывался из окон и распахнутых дверей. Через площадь дома стали прозрачными, как горный хрусталь, а скала из темного гранита обрела глубину, превратилась в огромную глыбу льда с вмороженными листьями, водорослями, лягушками. Свет тек по земле, там вспыхивали искры, поднимался белый как мел туман.

На площади перед домом еще длился бой, слышался громовой рев Ратши. Иггельд ворвался в дом, глаза успели привыкнуть и к трепещущему свету, что стал уже слабее, все двери распахнуты, свет блещет в нижнем зале, под ноги выкатился полумертвый человек в горящей одежде, побежал на четвереньках, завывая от ужаса. Иггельд с мечом в руке вбежал в зал...

Вяземайт - он узнал его сразу по длинным седым волосам - медленно надвигался на Барвника. Тот в лохмотьях обгорелой одежды скорчился в углу, ноги дергаются, пытался отползти, на бледном перекошенном лице отчаяние. Вместо пустого рукава, раньше заправленного за роскошный пояс халата, жалко болтается культяпка, не длиннее ладони. Халат распался на клочья, на груди Барвника дымится мясо. Иггельд с тошнотой уловил запах горелой плоти.

В двух шагах, лежа на спине, жадно хватал воздух Вихрян. Даже Иггельд понял, что Вихрян живет последние минуты: железо доспехов сгорело, сплавилось, испепелив кожу и глубоко войдя в плоть. Он хрипел, кровь выступает изо рта и тут же застывает коркой от страшного жара, но все пытался привстать. Иггельд наконец увидел, кого старается закрыть своим телом: над ним наклонилась, стоя на коленях, неподвижная, как статуя, вся в сером, Иргильда. Из ее глаз непрерывным дождем падали крупные слезы.

- Вяземайт! - закричал Иггельд страшным голосом. - Аснерд убит!.. Артане гибнут!

Вяземайт быстро повернулся. Лицо перекошено, со лба срывались крупные мутные капли. Он весь дрожал от напряжения, с вытянутых рук разлетались языки белого трепещущего огня, вонзались в грудь Барвника. Тот, сцепив зубы, все еще шептал, творил заклятия.

Иггельд быстро шагнул к Вяземайту и вскинул меч. Вяземайт рывком выбросил обе руки в сторону Иггельда. Острые струи огня вонзились Иггельду в грудь. Он остановился, потрясенный, словно дерево, по которому ударили молотом.

Вяземайт тяжело дышал, от лица и глаз шел чистый ясный свет.

- Мы все умрем, - прохрипел он. - Но... Артания спасена...

Иггельд крикнул:

- Она погибла!

- Нет, - шепнул Вяземайт хрипло, - не поймешь... Наши жизни - что? Могу сейчас в Вантит или за дальние моря... Даже в свою Артанию... Но - зачем? Мы выполнили...

Он выбросил из обеих рук грохочущий огонь. Иггельд содрогнулся всем телом, но с изумлением ощутил, что цел, даже не ранен.

- Вяземайт! - вскрикнул он. - Это мои горы... Что твой огонь Степи против моих ледников, моих снежных шапок, замерзших озер?

Лезвие обрушилось, как молния с грохочущего неба. Вяземайт даже не вскинул руки, не стал защищаться, хотя Иггельда кольнула острая мысль, что старый волхв мог бы исчезнуть из-под удара. Стальная полоса раскроила голову и остановилась в середине груди. За спиной хрипело, Иггельд быстро выдернул меч из мертвого тела и развернулся в одно движение.

Иргильда кричала отчаянно Барвнику:

- Он умирает!.. Он умирает!.. Сделай что-нибудь! Спаси!..

Барвник дышал тяжело, в груди хрипело, на губах выступила пена. Глазные яблоки повернулись с таким трудом, что даже Иггельд ощутил, как трудно умирающему Барвнику что-то сказать или сделать.

- Он умирает!.. - прокричала Иргильда отчаянно. - А он снова защитил тебя... Тебя, мерзавец!.. Тебя, сделавшего его таким... Сволочь! Мерзавец!.. Как ты мог?..

Иггельд сделал к ним шаг и остановился. Боевой жар покидал тело, меч стал тяжел, а в груди разлилось тяжелое чувство беспомощности.

Барвник захрипел, взгляд обратил на Иггельда, потом, видя, что Иггельд уже перед ним, снова на Вихряна. Иггельд, страшась, что не так понял, поспешно бросился к умирающему воину, ухватил и, не поднимая, чтобы не причинить еще большую боль, перетащил ближе к Барвнику. Иргильда с плачем ползла на коленях, бережно поддерживая Вихряну голову.

Барвник перевел взгляд на Иргильду, Иггельд вздрогнул, ощутил непонятное колебание старого мага. Истончившаяся душа уловила жадную тоску по Иргильде, которая, оказывается, вовсе не злобная и высокомерная дрянь, это всего лишь защитный панцирь на душе, как на теле носят мужчины, Барвник всегда знал это и хотел ее, у него чувство огромной вины перед ней...

Рука Барвника рывками скользнула к груди, пальцы нащупали на цепочке серый камешек размером со смятую грушу. Иргильда торопливо села рядом с Вихряном, положила его обезображенную голову себе на колени. Узкая холеная ладонь с великой нежностью легла на изуродованный лоб, вбирая боль и нестерпимый жар. Слезы бежали по смертельно бледным щекам, падали ему на лицо. Вихрян с трудом раздвинул губы в благодарной усмешке.

Она увидела, зарыдала громче, Иггельд удивился, с какой невероятной нежностью сняла голову Вихряна и опустила на пол, а сама на коленях подползла к Барвнику, слезы безостановочно текли по прекрасному холеному лицу.

- Спаси!.. Он отыскал меня и через двадцать лет!.. У меня только он, только он... Спаси, умоляю тебя!.. Спаси, сделай что-нибудь!

Она рыдала, умоляла, кричала, повернулась к Вихряну и упала ему на грудь, исступленно целовала его обезображенное тело, отпрянула и развернулась к Барвнику, глаза ее казались слепыми от неистовой боли.

- Спаси!.. Умоляю, умоляю, умоляю!

Она бросилась целовать руку Барвника, исцеловала его пальцы, орошая их слезами Он с трудом высвободил руку, между пальцев потекли мелкие колечки цепочки. Иггельд вздрогнул под взглядом мага, говорить тот не мог, но взгляд сказал многое. Иггельд выхватил кинжал и торопливо раздвинул стиснутые в предсмертной судороге губы Вихряна. Глаза воина уже заволакивало пеленой. Иргильда рыдала, снова упала на обезображенную грудь. Дрожащая рука Барвника тянулась толчками, но застыла на полпути.

Иггельд торопливо выхватил крохотный кувшинчик из руки мага и, все еще придерживая кинжалом разведенные челюсти Вихряна, вылил чародейское снадобье в рот. Иргильда подняла голову, неверящими глазами смотрела то на Вихряна, то на Барвника.

Старый маг взглянул на нее, во взгляде было прощание со своей единственной любовью, которую пронес через всю жизнь. И горькое признание, что дурак он, а не мудрец, ведь мог бы этот напиток сам...

В природе многих людей, прочел Иггельд в его угасающем взоре, рассуждать умно, но поступать нелепо. Люди живут поступками, а не идеями...

У старого одинокого мага, которому некому даже глаза закрыть, хватило сил, чтобы самому опустить веки, и он застыл, вытянувшись всем телом

Иргильда плакала, разрывалась в крике, бросалась на неподвижное тело Вихряна, обвиняла, что бросил после того, как отыскал, после всего-всего, и вдруг ее крики оборвались С легким звоном въевшиеся в тело расплавленные куски железного панциря посыпались на пол, словно пересохшие комочки грязи. Красная сожженная кожа разглаживалась, уступая место чистой. Сырое мясо выправлялось, выравнивалось. Проступило незнакомое широкоскулое лицо с широко расставленными глазами, квадратным подбородком, что в мгновение ока покрылся рыжей бородкой.

Человек - это все-таки Вихрян - дико повел глазами по сторонам. Иргильда обхватила его голову обеими руками, прижала к груди. Иггельд слышал ее счастливый до безумия крик: "Ревель, живой!", но в это время из-за окна донеслись крики, звон оружия, сильно запахло гарью. Он повернулся к дверям, пронесся через переднюю комнату и выскочил на площадь.

Из домов выскакивали женщины и даже дети с домашними ножами в руках. Сердце екнуло, не увидел ни Ратши, ни его воинов, но от дальней стены, перегораживающей вход, донесся крик, звон металла, снова крики. Там все еще кипел жестокий кровавый бой, но Малыш возвышался над полем схватки: как только артане стягивались где-то в отряд, дракон врезался туда всей массой, крушил, разметал страшными ударами лап и хвоста. Набегали воодушевленные долинники, рубили, крушили, повергали. Отважные артане, потеряв всех героев, уже не могли драться с драконами, долинники же сражались мужественно, опускались на землю не раньше, чем смерть застилала взор, но и мертвые, казалось, стремились ухватиться за ноги врагов.

Далеко впереди виднелась огромная закованная в железо фигура Ратша яростно размахивал мечом, прорубывался через артанские ряды.

Иггельд прокричал:

- Аснерд погиб!

Ратша обернулся, в прорези шлема блеснули глаза, гулкий голос проревел с радостным недоверием:

- Точно?

- Да! - прокричал Иггельд.

Ратша заорал страшным голосом, что перекрыл шум битвы:

- Аснерд убит!.. Убит!..

- Убит, - повторил Иггельд. Он быстро и точно рубил, принимал на щит удары и снова рубил, с каждым ударом повергая нового чужака. - Больше не...

Ратша снова обернулся, крикнул:

- Кто же смог... такое чудище?

Иггельд пробился, встал рядом.

- Да вот смог.

Ратша взревел, пошел крушить вперед, как могучий бык, что топчет молодую траву. Иггельд едва поспевал за ним, по обоим стучали острия топоров, копий, щелкали стрелы, он закрывался щитом и рубил, рубил, рубил, когда сквозь рев бури услышал вскрик Ратши:

- Я видел... Вяземайт тоже в городе!.. Он еще опаснее!

- Уже нет, - ответил Иггельд.

Ратша бросил в его сторону недоверчивый взгляд, тут же закрылся щитом, содрогнулся всем телом, а его меч рассек грудь огромного артанина с топором размером с весло.

- Точно?

- Точно...

- А где он?

- Ушел за Аснердом!

- Вяземайт?

- Барвник и Вихрян начали, я закончил, - объяснил Иггельд.

Они двигались сквозь артан, как два огромных валуна, что катятся по мелкой траве. Удары, что сыпались со всех сторон, Иггельд отражал с легкостью, подумал с изумлением, что мог бы стать и неплохим воином, очень даже мог, если бы захотел сменить прекрасную работу воспитателя драконов на эту кровавую дурь.

- В пещерах... уже ни... артанина!.. Ратша, я не понимаю, где Яська? Я не просто соскучился, мне уже страшно...

Глава 10

Ратша не успел ответить, над площадью пронеслась тень. С неба в самую гущу артан рухнул огромный зеленый дракон, с трудом выдохнул слабую струю огня. С десяток артан сразу же погибли под чудовищной тяжестью, сверху скатился разъяренный Шварн, в руке короткий меч.

- Смерть артанам!

- Назад! - крикнул Иггельд запоздало, но ни Шварн не отступил, ни артане не дрогнули, завязался жестокий бой, Шварн неумело отмахивался, Храпун устало ревел и мотал огромной головой, одного за другим ухватил двух чужаков, посмевших напасть на хозяина, послышался хруст костей, брызнуло кровью, артане яростно рубили громадного зверя, усталого настолько, что не мог подняться. Набросились на Шварна и дракона, там яростный крик, рев, полный страха и боли, звон железа, треск костяного панциря...

Иггельд и Ратша с малым отрядом ломились через артан, как быки через кустарник, артан убивали в спины. Последние пали под их ударами, Иггельд рухнул на колени перед телом Шварна. Тот еще жив, кровь бурунчиками выплескивалась из страшных ран, слабо улыбнулся, задвигал губами, но ни звука не протиснулось через сжатые зубы. Он затих, застыл.

За его спиной тяжело вздымался громадный бок, Храпун распластался, как огромная рыба на берегу, придавленный усталостью и собственной тяжестью Кровь текла из немногих ран, но для дракона это не раны, пустяки, заживет, когда Иггельд перевел взгляд на голову дракона, в груди остро кольнуло. Три страшные раны почти отделили огромную голову от туловища. Тело еще живет, борется, заращивает раны, еще не знает, что умрет, что уже мертво...

- Почему? - прокричал Иггельд. - Почему?.. За что?.. Почему столько потерь?..

Ратша молча обнял за плечи - бессильный жест сочувствия. В глазах едко защипало, заволокло туманом, подбородок запрыгал. Острая боль в груди разрасталась, он стиснул челюсти, все еще идет бой, все еще гибнут люди...

Рука с плеча исчезла, Иггельд вытер глаза, огляделся. Сзади догонял рев - это Малыш, до макушки забрызганный кровью, закончил крушить артан там, позади, догнал, торопливо лизнул в мокрое лицо, засопел с глубоким беспокойством и сочувствием.

Оранжевым пламенем загорелись два крайних дома, сизый дым стремительно ввинтился в чистое небо. Раненых артан добивали без жалости, а остатки разбитого войска теснили к пролому в воротах. С той стороны появились горцы. Артане непонимающими глазами смотрели на внезапное отступление куявов, опустили топоры и жадно переводили дыхание в ожидании новой атаки. Воздух наполнился тяжелым грохотом, земля задрожала.

Огромная каменная лавина, подготовленная горцами, разом накрыла остатки артанского воинства. Трое успели отбежать, но их догнали и сбили с ног прокатившиеся следом валуны, растоптали, расплющили и остановились, красные в жертвенной крови чужаков.

Ратша крякнул, сказал осевшим голосом:

- Добро всегда побеждает зло, значит, кто победил, тот и добрый...

Но шутка повисла в воздухе. Все еще не верилось, что конец, конец всему огромному артанскому воинству, что уже погибли кажущиеся бессмертными исполины: Аснерд, Вяземайт, Щецин, Белозерц, Фриз...

Иггельд присмотрелся к Малышу, едва не заплакал снова от жалости и сочувствия. Лоб Малыша рассечен тяжелым ударом, чувствуется удар секиры почти равного по мощи Аснерду гиганта, морда обожжена, кровь запеклась на ноздрях, щитки на груди раздроблены, костяные плиты на боках стали шершавыми, зарубка на зарубке, острые шипы на хвосте обломаны, а ведь Малыш на глазах Иггельда не раз колотил хвостом и по гранитным стенам, ни одна иголочка даже не тупилась...

Он слабо лизнул Иггельду пальцы, язык был сухим и горячим. Один глаз налит кровью, поврежден, над другим костяной щиток надколот острым железом. Иггельд обнял огромную голову обеими руками. Ком в горле не давал дышать, он сказал тихо:

- Люблю я тебя, люблю... Только не покидай меня, сердце мое не выдержит.

Ратша приблизился, опираясь на меч, сказал хрипло:

- Он хорош... Мы защищали друг друга! Не спина к спине, я берег его пузо, зато он дрался за нас двоих, а мы, сам видишь, стоим тысячи! Он их огнем, лапами, хвостом, зубами... Я не думал, что этот щеночек - такая жуть в бою!.. Только Вихрян куда-то делся.

- Нашелся, - сказал Иггельд. - Эх, Куябу без нас...

- Почему? - оскорбился Ратша. - Еще успеем! Город агромадный.

- Вряд ли Малыш сможет нас обратно. А на конях...

Ратша покачал головой:

- Обижаешь, княже... даже светлый княже. С чего бы ему в драке распускать крылья? Все под панцирем, все цело под панцирем. Может быть, только крылья у него и целы. Так что надо парню дать отдохнуть, а там... поглядим.

Малыш лизнул Иггельду пальцы, засопел, заглянул в глаза. Иггельд обнял за голову, чувствуя, как сердце купается в нежности к этому преданному и любящему зверю.

- Что, в самом деле сможешь?.. А ну покажи крылья...

Малыш застыл, напрягся. На спине быстро пошли раздвигаться щитки, блещущие металлом, открывая нежные тонкие кожистые крылья. Потрескивало, хрустнуло разок, наконец крылья распахнулись во всю мощь. Малыш смотрел с ожиданием.

- Хорошо, - сказал Иггельд. - Я посмотрю, что оставляю... И сегодня же вернемся. Надо отыскать Яську.

Из-за спины донесся гул голосов, Ратша повернулся. К ним шла галдящая толпа воинов, князь Иствич держится на ногах сам, хотя его и поддерживал старший сын, на Иггельда поглядывал ревниво и с подозрением. Лицо князя было бледным до синевы, а причину Иггельд понял, когда увидел, как князь бережет бок, куда намотали столько тряпок, что князь, и без того грузный, выглядел настоящей копной.

Он отдал Иггельду салют пощербленным мечом, голос хрипел и перехватывался в груди:

- Артане... все!.. До последнего... Ни один не ушел, ни один не захотел...

Иггельд кивнул:

- Прекрасно.

А князь Онрад, счастливый и с вытаращенными от изумления глазами, почти прокричал торопливым сбивающимся голосом:

- Доблестный Иггельд, с того дня, как вы ушли собирать ополчение... к артанам не подвезли ни единой катапульты!.. У них не было еды, начался голод! Мы догадывались, что это вашими усилиями все по дороге... Артан зажало в этой долине, как в мышеловке! Им оставалось либо умереть медленно и серо, либо броситься и... вот так красиво.

Ратша хмыкнул:

- Что за артане, если бы не выбрали красивость? Хвастуны.

- Почти треть погибла, - добавил Иствич, - когда пробивали стену, многих убили, когда они сразу в пещеры... Как же они драконов ненавидят!

Иггельд стиснул челюсти. В одном оказались не готовы, но эта мелочь оказалась роковой. Можно было поднять в воздух и сохранить если не всех драконов, то хотя бы великолепную Сапуху, у артан уже нет героев-лучников, что сбивают драконов, как уток, но все драконы находились в тесных пещерах, артане ворвались, как муравьи в пчелиные улья...

Подошел князь Цвигун, израненный, в побитых доспехах, очень серьезный, сообщил надтреснутым голосом:

- В пещерах погибли князь Кадом, князь Северин, бер Гомель, а также многие беры и беричи. Все ринулись за артанами и пытались жизнями защитить тех драконов, которых сами не любили и боялись.

Иггельд озирал разгромленную Долину с тоской и едкой горечью. От жителей Долины в живых меньше половины, от беженцев - горстка, но зато и артан больше нет.

Ратша отлучился вроде бы ненадолго, но появился уже повеселевший, от него пахло вином, спросил искательно:

- С делами как?

Иггельд повернулся к князю Цвигуну:

- Оставляю Долину на ваше мудрое руководство. Вы уже знаете, что делать. Я вынужден как можно быстрее вернуться под стены Куябы. Там уже начался штурм. Ноги артанина больше не останется в Куявии!

Глаза князя вспыхнули, как светильники.

- Неужели правда? Неужели с артанами и там будет так, как... здесь?

Иггельд кивнул, за спиной слышалось могучее дыхание, словно дышала приближающаяся огнедышащая гора. Лицо князя несколько одеревенело, глаза застыли, весь напрягся. Иггельд не глядя протянул руку, ладонь легла на теплый нос дракона. Горячий язык нежно лизнул ему пальцы.

- Держитесь, - сказал Иггельд тепло. - Трудно, жестоко, но теперь все будет легче. Я только отыщу Яську...

Цвигун напрягся, лицо застыло, в глазах отразилась мука Он переступил с ноги на ногу, из груди вырвался горестный стон, развел руками, снова с ноги на ногу, наконец раздвинул каменные губы, громыхнул тяжелым голосом:

- Знаешь, Иггельд...

Вокруг стало тихо. Даже со стороны горящего дома наступила мертвая тишина, огонь не смел трещать пылающими бревнами, а дым застыл, словно узор на морозном стекле. Люди то отводили взоры, то смотрели на Иггельда с великим сочувствием.

- Яська с Меривоем уже в небесных садах, - сказал наконец Цвигун с великим трудом. Он сглотнул ком в горле, сказал хрипло, с болью: - Творец забирает лучших... Прости, Иггельд. Они погибли давно, но мы не решались тебе сказать. О них скорбели и у нас, и даже в артанском лагере.

Малыш лег, Ратша молча покарабкался на спину. Лицо было темным, взглянул сверху с глубоким сочувствием и страданием в глазах.

- Иггельд, нас ждут. Надо завершить.

Иггельд, как деревянный, повернулся, его шатнуло, десятки рук подхватили, помогли поставить ногу на лапу Малыша. Сверху свесился Ратша, протянул руку. По щекам Иггельда катились слезы.

- А что Вихрян? . - спросил Ратша негромко. - Его не берем? Или он...

- Жив, - ответил Иггельд, страшная боль прозвучала в голосе. - Только он один за все свои муки что-то получил... Я же только теряю, теряю, теряю.

* * *

Малыш хоть устал, но летел ровно, без натужного хрипа. Правда, забираться в поднебесье не стал, но и не требовалось: расправил крылья и ловил воздушные потоки, можно скользить с высоких гор на равнину, ни разу не взмахнув кожаными парусами. Встречный ветер не донимал, можно не орать, и Ратша, воспользовавшись случаем, пересказывал подробности, как били артан, как наконец-то покончили с ними в горах, потом потребовал, чтобы Иггельд пересказал, как они били артан, как наконец-то покончили с ними, как освободили Долину.

Иггельд спросил хмуро:

- Зачем? Ты же сам рассказал!

- Как зачем? - возразил Ратша сварливо. - Приятно поговорить, какие мы молодцы. Да и вообще... Очнись! Я же вижу, что у тебя за взгляд.

- Что за взгляд? - пробормотал Иггельд настороженно.

- Думаешь, только я замечаю? Ты дрался за дом с такой яростью, словно освобождал свою артанку. Так и не знаешь, кто она, где ее искать?

Иггельд скорчился, молчал. Не столько от порывов ветра, сколько от стыда и неловкости. Ратша дотянулся, ткнул кулаком в спину.

- Отстань, - ответил Иггельд с неохотой. - Я не знаю, где она, но имя теперь не тайна. Я в самом деле надеялся, что она в артанском лагере. Ее видели в шатре Аснерда. Но потом исчезла...

- Как ее зовут? - спросил Ратша заинтересованно.

- Блестка, - ответил Иггельд неохотно. И добавил совсем хмуро: - Она сестра Придона.

Ратша озабоченно присвистнул, закутался в плащ и до самой Куябы не проронил ни слова, не пошевелился. Город сверху показался крошечным, игрушечным, что утопает в огромном, как море, и цветистом, как яркое платье женщины, базаре. Правда, это не базар, а воинский лагерь осаждающих, но на базар походит намного больше. Ратша сразу же выругался, Иггельд смолчал, незачем сейчас перестраивать на воинский лад, это же последняя крупная битва в этой войне...

С высоты не сразу видно, что идет величайшее сражение за всю войну, но когда Малыш начал опускаться, заметили и начавшиеся пожары, и двигающиеся массы людей, похожие на скопления муравьев после теплого дождя, а когда еще ниже, то и бои.

Малыш никак не мог выбрать свободное место поближе к городу, внизу наконец догадались, побежали в разные стороны, Малыш торопливо пошел вниз, выставил лапы, опустился грузно, тяжело, сразу же лег и закрыл глаза. Дыхание из широких ноздрей вырывалось горячее, сожгло остатки втоптанной в почву травы и превратило саму землю в сухой камень.

Пока Иггельд и Ратша слезали с Малыша, к дракону почти выбежал, как прирученный медведь, князь Рогоза, обычно грузный, сейчас подтянутый, брызжущий энергией и молодостью, хотя ему уже за пятьдесят, другие в его возрасте начинают нянчить внуков. Но Рогоза, став правой рукой Антланца, ликовал, формируя из вчерашних землепашцев и лесорубов могучее войско, создавая заново тяжелую конницу, заказывая стальные панцири, булатные мечи, щиты, луки, копья, посылая в Вантит купцов, чтобы закупить там в большом количестве сильных и в то же время быстрых коней. И чем больше работы наваливалось, тем больше расцветал, распрямлялся, а во взоре появлялось от большого полководца, что умеет охватывать единым взглядом все войско разом, и в то же время замечать мелочи.

- Где Антланец? - спросил Иггельд.

- В городе, - отчеканил Рогоза. Князь выпрямился, даже вытянулся перед Иггельдом, смотрел преданно, с верностью во взоре. - Осталось захватить еще два-три дома, и можно навалиться на дворец, где засел Придон с остатками!

Иггельд нахмурился.

- Это человек, который наставлял меня, как надо руководить, находясь вдали от боев?.. Ладно, уже ничего не сделаешь. Барвник сказал что-то вроде, что мы все рассуждаем умно, а вот поступаем...

Рогоза сказал быстро:

- Да, конечно... Но что у тебя с лицом? Кто погиб?

- Драконы, - ответил Иггельд с горечью. - И моя Яська...

- А те... Аснерд, Вяземайт...

- Истреблены, - отмахнулся Иггельд. - Без всяких красивостей. как крысы. Но Яська... ее уже не вернуть. И погибли драконы, а это невосполнимо.