ВОСПРЕЩЕН! НАРУШИТЕЛИ БУДУТ ПРЕСЛЕДОВАТЬСЯ ПО ЗАКОНУ!"
которыми была крест-накрест заколочена входная дверь, был менее
красноречив:
ЖИЛЫМ ПОМЕЩЕНИЯМ ЗДАНИЕ ПОДЛЕЖИТ СНОСУ".
пустыре он слышал голоса - здесь, сейчас он услышал их вновь... но то был
хор проклятых, обреченных, сливающиеся в невнятный ропот безумные угрозы и
столь же безумные посулы. И все же Джейк угадал в этой разноголосице один
голос - голос дома. Голос некоего чудовищного привратника, поднятого от
долгого, но отнюдь не мирного сна.
вытащить ли его из ранца - но что было бы в том толку? За спиной Джейка по
Райнхолд-стрит в обе стороны проезжали машины, какая-то женщина во
всеуслышанье требовала, чтобы ее дочка бросила любезничать с кавалером и
несла домой белье, но здесь был иной мир - мир, подвластный неведомому
суровому и мрачному существу, против которого бессильно оружие.
Только лучше тебе больше не бросать меня.
Джейк покрепче ухватился за верхнюю пару в месте их пересечения и рванул.
Заскрипев точь-в-точь как ворота, доски отделились от двери. Джейк сбросил
их за перила крыльца, на старую клумбу, где сейчас росли лишь дикое просо
да пырей. Он нагнулся, взялся за нижнее пересечение... и на миг замер.
недрах бетонной трубы хищно облизывался голодный зверь. Джейк
почувствовал, как его лоб и щеки покрываются пленкой тошнотной испарины.
Он так перепугался, что отчасти утратил ощущение собственной реальности,
будто стал персонажем чужого дурного сна.
оттуда, как густой сироп.
обед".
читанного их классу мисс Эйвери. Теоретически в стихах говорилось о
состоянии души современного человека, оторванного от всех своих корней и
традиций, но Джейку вдруг показалось, что тому, кто написал эти строки,
должно быть, довелось повидать Особняк:
за дверную ручку. Едва мальчик коснулся металла, как его вновь затопило
отчетливое, светлое чувство облегчения и уверенности: свершилось,
теперь-то уж дверь определенно откроется в тот - другой - мир; он увидит
не тронутое ни смогом, ни фабричными дымами небо, а вместо гор у далекого
горизонта встанут в мареве синие шпили великолепного неведомого города.
ожидая, что дверь окажется заперта и он сможет им воспользоваться. Но нет.
Пронзительно взвизгнули петли, с медленно поворачивающихся цилиндров на
крыльцо просеялись хлопья ржавчины, и дверь открылась. В лицо Джейку
осязаемо ударил запах тлена - ноздреватой штукатурки; отсыревшего дерева;
гниющей дранки; старого как мир конского волоса. Сквозь эти ароматы
пробивался иной - дух звериного логова. Впереди лежал промозглый
полутемный коридор. Слева в полумрак второго этажа взбиралась, лишь
местами касаясь стены, шаткая винтовая лестница. На полу коридора лежали
обломки рухнувших перил, но Джейк был не настолько глуп, чтобы вообразить,
будто видит _т_о_л_ь_к_о_ щепки. Среди сора были и кости - кости каких-то
мелких животных. Некоторые не вполне походили на звериные; их Джейк
предпочел не рассматривать слишком долго, зная, что иначе ему никогда не
набраться храбрости сдвинуться с места. Мальчик помешкал на пороге,
собираясь с духом, чтобы сделать первый шаг, и расслышал какой-то слабый
приглушенный звук - очень частую, быструю дробь. Он понял: это стучат его
собственные зубы.
какой-нибудь прохожий не крикнет: "Эй, ты! Нечего тебе там делать!
Неграмотный, что ли, читать не умеешь?!"
тротуара, а те, кто оказывался поблизости от Особняка, спешили пройти
дальше.
потому что на самом деле меня тут нет. Хорошо это или плохо, но я уже
покинул свой мир. Начал переправу. _Е_г_о_ мир где-то впереди. А здесь..."
дверь мавзолея, и мальчик вскрикнул - но не удивился.
было всякий день шататься по кабакам да забегаловкам на Риджлайн-роуд, что
тянется вдоль окраины Натли, и на шоссе N_88, что проходит у
высоковольтной линии за "Амхай". В те дни у Детты еще были ноги и, как
поется в песне, она знала, что с ними делать. Нарядившись в тесное дешевое
платье из поддельного шелка, Детта отплясывала с белыми парнями под старые
песенки, без которых в свое время не обходилась ни одна гулянка чарли
["чарли" афро-американцы называют белых], а музыканты знай наяривали
всякие там "Шейк хиппи-хиппи" да "Двойные дозы любви моей крошки". В конце
концов Детта отбивала от стаи беложопых одного и позволяла ему увести себя
на стоянку, в машину. Там она обжималась с ним и лизалась (одной из
величайших в мире мастериц целоваться "с язычком" была Детта Уокер, да и
ноготками попользоваться не ленилась) до умопомрачения... и осекала вконец
обезумевшего парня. Что за этим следовало? Да ведь в том-то и был фокус,
не так ли? Суть игры, ее азарт. Одни принимались плаксиво канючить -
приятно, но не высший класс. Другие орали и бесновались - это грело душу
сильнее.
плевков отведала, а однажды схлопотала пинка под зад, да такого, что,
расставив руки, легкой пташкой вылетела на гравий стоянки у "Красного
ветряка", ее ни разу не взяли силой. Вся белая сволочь, все до единого, с
посиневшими яйцами уматывала домой. Что по Деттиным меркам означало: она -
лучшая из лучших, непревзойденная, не знающая поражений чемпионка.
Королева. С кем состязалась Детта? С _н_и_м_и_. Со всеми этими коротко
стриженными, культурненькими, чистенькими беложопыми м...ками.
круговине, не было. Не было ни дверных ручек - хвататься, ни машины -
выскочить, ни кабака - забежать обратно, ни щеки - отвесить плюху, ни рожи
- расцарапать, ни яиц - заехать ногой, если окажется, что соображает белое
дрянцо туго.
глазом моргнуть, вошел в нее.
о_н_ - придавливает ее к земле. Недоступные взгляду руки (лапы?)
орудовали, тем не менее, вполне зримо: платье Сюзанны в нескольких местах
вдруг изорвалось в клочья. Затем - внезапно - мучительная боль; Сюзанне
почудилось, что ей вспороли промежность и низ живота. От неожиданности она
страдальчески вскрикнула. Эдди оглянулся, недобро щурясь.
в порядке!
Детта вышла на арену любовных сражений, она терпела поражение. В нее
вонзалось - вламывалось - что-то отвратительное, набрякшее, холодное,
словно ее насиловали сосулькой.
рисовать на земле; выражение живейшего беспокойства на лице молодого
человека таяло, наново сменяясь тем жутким холодом безразличия, какой
Сюзанна порой чувствовала в своем возлюбленном и замечала в его чертах. Ну
и что? Ведь она сама велела Эдди не отвлекаться, забыть о ней и делать то,
что необходимо для перемещения мальчонки из мира в мир. Да, в извлечении
Джейка ей отводилась определенная роль, однако, поскольку ни Роланд, ни
Эдди не выкручивали ей рук и вообще никак не принуждали ее непременно
сыграть эту роль, у нее не было никакого права ненавидеть их... но в миг,
когда Эдди отвернулся от нее, скованной стужей, она остро возненавидела