дворе. Неутомимый исследователь народных легенд и сказаний, автор
множества трактатов, считающихся памятниками древнего языка и литературы
северных регионов Империи. Из его произведений самыми значительными
являются: "Мифы и легенды народов Севера", "Сказки и предания",
"Неожиданность, или миф Старшей Крови", "Сага о ведьмаке", а также
"Ведьмак и ведь-мачка, или Неустанные поиски". С 1476 года - профессор
академии в Кастелль Граупиане, где скончался в 1510 году.
Глава 8
град, колол лицо. Вода в Большом Канале была свинцовая, изморщенная
ветром, исклеванная оспинками дождя.
вздохнул. Он уже по горлышко был сыт морским переходом, облегчение
принесли те несколько минут, когда он чувствовал под ногами твердый и
неколебимый камень набережной, и теперь ему делалось дурно при одной
только мысли о необходимости снова подниматься на покачивающуюся палубу.
Но делать было нечего - Лан Эксетер, зимняя столица Ковира,
принципиально отличалась от других столиц мира. В порту Лан Эксетера
прибывшие морем путешественники высаживались с кораблей на каменные
набережные только для того, чтобы тут же пересесть на очередное
плавсредство - изящную многовесельную лодку с высоко задранным носом и
лишь чуть менее задранной кормой. Лан Эксетер стоял на воде в широком
устье реки Танго. Роль улиц здесь выполняли каналы, и все городское
сообщение осуществлялось на лодках.
трапа. Отвалили от набережной, весла размеренно ударили по воде, лодка
двинулась, набрала скорость. Реданский посол молчал.
посылает в Ковир послов? Сто двадцать, не меньше. Уже сто двадцать лет
Ковир и Повисс считаются в Редании зарубежьем. А ведь так было не
всегда".
считала своими ленами. Ковир и Повисс были - как говорили при
третогорском дворе - апанажем <Апанаж - земельное владение,
предоставлявшееся некоронованным членам королевской семьи.> в коронной
оправе. Очередные правящие там апанаж-графы именовались Тройденидами,
поскольку вели свое происхождение - или же утверждали, что вели, - от
общего предка, Тройдена. Означенный принц Тройден был родным братом
короля Редании Радовида Первого, того, которого впоследствии прозвали
Великим. Уже в юности этот Тройден был типом сластолюбивым и
исключительно вредным. Страшно было подумать, во что с годами он
разовьется. Король Радовид - который в этом случае не был исключением -
брата ненавидел как моровую язву. Поэтому, чтобы отделаться, отодвинуть
его как можно дальше от себя, назначил апанаж-графом Ковира. Однако
отодвинуть дальше Ковира не удалось.
нетипичным: не имел никаких ленных обязанностей и тягот. Да что там, ему
не надо было даже приносить чисто церемониальной ленной присяги, от него
требовали только так называемого обязательства не вредить. Одни
утверждали, что Радовид просто-напросто смилостивился, зная, что
ковирского "камня в коронной оправе" не хватит ни на дань, ни на
сервитуты. Другие же полагали, что Радовид просто-напросто на дух не
переносил апанаж-графа и его начинало тошнить при одной только мысли,
что братец может лично явиться в Третогор за деньгами либо военной
помощью. Как было в действительности, не знал никто. Но как оно было,
так и осталось. Долгие годы после смерти Радовида Первого в Редании
по-прежнему действовал закон, введенный во времена великого короля.
Во-первых, графство Ковир является вассалом, но не обязано ни платить
дани, ни служить. Во-вторых, ковирский апанаж является выморочным
поместьем и наследование идет исключительно по линии дома Тройденидов.
В-третьих, Третогор не вмешивается в дела дома Тройденидов. В-четвертых,
членов дома Тройденидов не приглашают в Третогор на торжества, связанные
с проведением государственных праздников. В-пятых - и на другие
празднования тоже.
кого это интересовало. До Редании доходили - в основном окольными
путями, через Каэдвен - сведения о конфликтах ковирского графства с
северными владыками рангом поменьше. О перемириях и войнах - с
Хенгфорсом, Маллеорой, Крейденом, Тальгаром и другими государствишками с
трудно запоминающимися названиями. Кто-то там кого-то покорил и
поглотил, вот-вот с кем-то объединится в результате династических
союзов, кто-то кого-то раздолбал и изничтожил - в общем-то не шибко было
известно кто, кого, когда и почему.
Север массу всяческих забияк, авантюристов, любителей приключений и
других беспокойных духом людей, мотающихся по свету в поисках добычи и
возможности выжить. Таковые тянулись со всех сторон света, даже из столь
удаленных, казалось бы, стран, как Цинтра или Ривия. Однако в основном
шли обитатели Редании и Каэдвена. И прежде всего именно из Каэдвена
двигались в Ковир конные отряды, правда, без обозов - разнесся даже
слух, что во главе одного отряда ехала знаменитейшая Аидеен,
взбунтовавшаяся против отца внебрачная дочь каэдвенского монарха. В
Редании поговаривали, что при дворе в Ард Каррайге вынашивают замыслы
аннексии северного графства и отделения его от королевства Реданского.
Кто-то даже начал вещать о необходимости вооруженной интервенции.
интересует. Как заявили королевские юристы, существует принцип
взаимности: у ковирского апанажа нет никаких обязанностей и повинностей
перед короной, а посему корона не уделяет помощи Ковиру. Тем более что
Ковир ни о какой помощи никогда и не просил.
более сильными и могущественными. Мало кто в то время об этом знал.
Самым очевидным сигналом растущего могущества Севера был все более
интенсивный экспорт.
и морская вода. Шуточку вспомнили, когда ковирские фабрики и солеварни
фактически монополизировали всемирный рынок стекла и соли.
солили супы повисской солью, в человеческом сознании эта страна
оставалась невероятно далекой, недоступной, суровой и недружественной. А
прежде всего - иной.
"отправляйся в Повисс". "Если вам у нас не нравится, - говаривал мастер
своим строптивым челядникам, - можете проваливать в Ковир". "Здесь вы
ковирских порядков не дождетесь!" - кричал профессор разболтавшимся
жакам. "Иди в Повисс умничать!" - орал кмет на сына, критикующего
прадедовское орало и подсечно-огневую систему земледелия.
в Ковир.
заметили, что ведь и верно, дорогу в Ковир и Повисс никто, то есть
совершенно никто и ничто, не заграждает. На Север двинулась вторая волна
эмиграции. Как и предыдущая, эта в основном состояла из недовольных
чудаков, которые отличались от других и желали другого. Но на сей раз
это были уже не разругавшиеся с жизнью и ни к чему не пригодные
авантюристы. Во всяком случае, не только они одни.
здравомыслящие" объявляли эти теории вздорными, сумасшедшими и
нереальными. Техники и конструкторы, убежденные, что вопреки всеобщему
мнению все же возможно построить придуманные ими машины и устройства.
Чародеи, для которых применение магии для установки волноломов не было
святотатственным преступлением. Купцы, которым перспектива развития
оборота способна была распахнуть жесткие, статичные и близорукие границы
риска. Землепашцы и животноводы, убежденные, что даже самые
отвратительные почвы возможно извратить в урожайные поля, что путем
селекции всегда можно вырастить такие разновидности животных, для
которых данный климат будет родным.
гор и скал Ковира была безошибочным сигналом, что если поверх земли
раскинулась такая скудость, то, значит, под землей должно скрываться
богатство. Ибо природа обожает равновесие. Да, под землей были
богатства.
сколько Редания, Аэдирн и Каэдвен, вместе взятые. Добычей и переработкой
железных руд Ковир уступал только Махакаму, но в Махакам шли из Ковира
металлы, используемые для изготовления сплавов. На Ковир и Повисс
приходилась четверть всемирной добычи руд серебра, никеля, олова, свинца
и цинка, половина добычи медной руды и самородной меди, три четверти
добычи марганцевой руды, хрома, титана и вольфрама, столько же добычи
металлов, выступающих только в самородной форме: платины, самородного
феррита, криобелита, двимерита.
золота, на которое Ковир и Пловисс закупали то, что на Севере не росло и
не выращивалось. И то, чего Ковир и Повисс не изготовляли. Не потому,
что не могли или не умели. Просто это было невыгодно. Ремесленник из
Ковира или Повисса, сын либо внук прибывшего с мешком на спине
эмигранта, зарабатывал теперь в четыре раза больше, чем его собрат в