Чтение 56–й страницы книги ~Там, где обитает зло~

Харкорт снял рубашку и принялся раздирать ее на узкие полоски для
перевязки.

- У тебя еще осталась та мазь? - спросил он Шишковатого. - От нее
раны лучше заживают.

- По-моему, немного должно быть. Только не забудь, ее нужно втирать
посильнее, иначе не подействует.

- Не беспокойся, вотру как следует. Особенно в открытые раны.

- И лучше поспеши, - сказал Шишковатый. - Они вот-вот опять на нас
пойдут, я должен к тому времени быть уже перевязан, чтобы взяться за
секиру.

Харкорт отошел на несколько шагов, чтобы лучше видеть, что происходит
у подножья холма. Действительно, Нечисть как будто снова строилась в цепь,
но он решил, что ей понадобится еще некоторое время, чтобы двинуться
вперед.

Иоланда принесла из пещеры несколько одеял, и тут же подошел аббат с
мазью. Харкорт опустился на колени рядом с Шишковатым. Куском своей
рубашки он отер кровь с его груди. Зрелище было страшное - раны оказались
более многочисленными и глубокими, чем он подумал сначала. Шишковатого не
просто кусали или царапали, его грызли. Харкорт продолжал обтирать раны,
Шишковатый терпел не поморщившись, но потом нетерпеливо сказал:

- Давай скорее. Незачем вытирать начисто, просто замотай бинтами и
затяни потуже. А с мазью возиться некогда.

Харкорт взглянул на стоящего над ним аббата и кивнул:

- По-моему, так и надо сделать. Втирать мазь нельзя, пока не
перестанет течь кровь. Перевязка ее остановит. А мазь можно будет втереть
потом.

- Никакого "потом" уже не будет, - задумчиво произнес аббат.

- А если так, то вообще незачем со мной возиться, - сказал
Шишковатый. - Только перевяжите потуже. Ничего, отобьемся. Отбились же мы
только что.

- Мы отбились благодаря коробейнику, - сказал аббат. - А он выбыл из
строя. В следующий раз он нам уже не сможет помочь.

- Перестань каркать, Гай, - оборвал его Харкорт. - Лучше помоги мне
перевязать Шишковатого. Он прав, отобьемся.

- Мы отступим к пещере, - сказал Шишковатый. - Вход в нее не шире
шести футов, его легко будет защищать. И с нами будут горгульи.

- Последний оплот, - заметил аббат.

- На этот раз мы их остановим, - продолжал Шишковатый. - Им это
дорого обойдется. Они отступят.

- А если они бросятся снова?

- Тогда мы снова их встретим. Перебьем всех до последнего. И в конце
концов победим.

- Безусловно, - согласился Харкорт и подумал: "Безусловно, победим. В
конечном счете победим, если только хоть кто-то из нас останется в живых".

Склонившись с двух сторон над Шишковатым, они туго обмотали бинтами
его грудь. Когда перевязка окончилась, Шишковатый с трудом поднялся на
ноги.

- Так куда лучше, - заявил он. - Считайте, что вы меня починили.

"Всего трое, - подумал Харкорт. - Меч, секира и булава, и еще Иоланда
с мечом Децима, если понадобится. Наверное, понадобится. Еще горгульи
помогут. Коробейник и Нэн не в счет, от них помощи ждать нечего. Не может
же коробейник два раза подряд преподнести такой чудесный сюрприз".

Шишковатый потопал ногами, поднял с земли свою секиру и помахал ею в
воздухе, потом похлопал левой рукой по перевязкам.

- Как новенький, - заявил он. Однако по его виду сказать это было
трудно. Сквозь бинты местами уже просочилась кровь, а при каждом взмахе
секиры он кривился от боли.

Харкорт спустился по склону до того места, где кончались деревья, и
посмотрел вниз. Там, у подножья, Нечисть снова выстроилась в цепь, которая
казалась ничуть не реже, чем вначале. В воздухе вновь кружили драконы и
гарпии. Ближе, у самой опушки, валялись груды тел, сожженных молнией, - от
них поднимались струйки едкого дыма. Горгульи, до сих пор стоявшие на
посту немного ниже по склону, повернулись и начали неуклюже подниматься к
пещере. Цепь Нечисти пришла в движение и стала медленно приближаться.

- Как, по-твоему, Шишковатый? - спросил аббат, подошедший сзади.

- Плохо его дело, - ответил Харкорт, - Из двух ран шли пузырьки, а на
краях была пена. Они очень глубокие. Наверное, легкие задеты.

- Ты ничего об этом но сказал.

- Незачем. Шишковатый знает это не хуже меня. Мы ничего не можем
сделать. Будь мы даже в таком месте, где можно найти хирурга, он мало чем
мог бы помочь.

- И что дальше?

- Пусть сражается вместе с нами. Он этого хочет. Иначе будет
чувствовать себя опозоренным. Он не потерпит, если мы начнем с ним
нянчиться.

- Я за ним присмотрю, - сказал аббат.

Горгульи миновали их и продолжали подниматься по склону.

- Надо бы поискать тело Децима, - сказал аббат.

- Не время сейчас разыскивать тела. Нечисть вот-вот подступит.

- Нужно произнести над ним хоть несколько слов. Проявить сострадание.

- Он был солдат, Гай. Он знал, что его могут убить в любую минуту и
никто никаких слов произносить над ним не будет. Я думаю, прощальные слова
для него не так важны, как для тебя.

- Ты хочешь сказать, что он был язычник?

- Ну, этого я не хотел сказать. Хотя и такое возможно. Христианство
не так прочно укоренилось в Империи, как ты думаешь.

Аббат что-то проворчал про себя.

- Пойдем к пещере, - сказал Харкорт, повернулся и остолбенел. - Гай,
смотри!

Горгульи подошли к деревьям и начали с большим трудом карабкаться на
них, каждая на свое.

- Они дезертируют! - вскричал аббат. - Хотят спрятаться!

Он с криком бросился вперед, но Харкорт схватил его за руку.

- Не трогай их, - сказал он. - Если они собираются выйти из игры, не
будем их принуждать.

- Но без них нам крышка, - возразил аббат.

- Да и с ними нам, скорее всего, тоже крышка, - сказал Харкорт.

Они стояли и смотрели, как горгульи, с трудом добравшись до нижних
ветвей, которые, правда, росли не так уж высоко над землей, полезли вверх
быстрее и вскоре скрылись среди листвы.

Харкорт снова двинулся к пещере. Оглянувшись через плечо, он увидел,
что Нечисть набрала скорость и скоро будет здесь.

Аббат потянул его за рукав:

- Ничего, встретим их вместе, Чарлз.

- И Шишковатый.

- Да, и Шишковатый с нами.

Не успел он договорить, как откуда-то сбоку послышался треск.
Повернувшись, он увидел, что один из огромных дубов вдруг начал
раскачиваться из стороны в сторону, а его раскидистые корни, вырвавшись из
земли, оперлись на нее, напряглись и приподняли дерево, а потом собрались
в клубок под самым стволом.

Снова послышался треск - еще несколько дубов начали раскачиваться, и
из земли показались их корни. Аббат поспешно перекрестился и пробормотал
что-то по-латыни. Харкорт стоял, не в состоянии вымолвить ни слова, и
глядел, как все четыре дерева, на которые только что залезли горгульи,
вырвались из земли. Несколько мгновений они стояли неподвижно, опираясь на
корни и чуть покачиваясь, а потом тяжело и величественно двинулись вперед,
вниз по склону.

От пещеры к Харкорту и аббату, хромая, быстро спускался Шишковатый, с
боевым кличем размахивая над головой секирой. Дальше шли остальные.
Коробейник опирался на руку Нэн и на свой посох. Иоланда обогнала
Шишковатого и подбежала к Харкорту.

- Что происходит? - спросила она.

- Точно не знаю, - ответил Харкорт. - Только стой тут, посередине,
подальше от деревьев.

Он заметил, что дубы становятся в круг, окружая их: один впереди, по
одному с боков и один сзади.

- Это сделали горгульи, - задыхаясь, выговорил аббат. - Они залезли
на эти деревья.

Все шестеро сгрудились в тесную кучку. Деревья, шагая на извивавшихся
корнях, как многоногие пауки, сомкнулись вокруг, оставив для них
посередине немного свободного места, и двинулись вниз по склону. Со всех
сторон от них спускались до самой земли ветви и торчали корни.

Аббат лениво помахал булавой.

- Пожалуй, Нечисти сюда не пробиться, - сказал он.

- А если кто и пробьется, - сказал Шишковатый, - мы с ними управимся.

- Будьте осторожны, когда дойдем до подножья холма, - предупредил
Харкорт. - Там западни и волчьи ямы.

- Что это за чародейство? - воскликнул коробейник слабым,
надтреснутым голосом. - Что за чародейство заставило деревья сдвинуться с
места?

Иоланда схватила коробейника за руку и отобрала у него посох.

- Мой посох! - вскричал он.

- Он тебе только мешает, - сказала она. - Того и гляди споткнешься.

Все это время, пока они переговаривались, деревья двигались вниз по
склону. Их кроны сомкнулись над головами людей, словно зонтик, закрыв от
них небо. Со всех сторон стояла сплошная стена переплетенных ветвей,
посреди которых осталось лишь немного места, где люди могли шагать.
Толстые, могучие корни, извиваясь, ползли по земле, время от времени
больно задевая их за ноги своими концами.