Чтение 56–й страницы книги ~Рабин Гут~

вонючей подстилкой, сидел я!!!

Реакция у меня, конечно, превосходная. Иначе на службе в милиции меня бы
просто не держали. Однако попробуйте-ка увернитесь от предмета, летящего в вас
с расстояния в полметра, да еще и по ширине больше вас по крайней мере раза в
четыре. Про скорость его полета я вообще ничего не говорю!

Короче говоря, через секунду я расстался со своей сверкающей красотой,
оказавшись погребенным под кучей трухлявой соломы, которой был набит матрас.
Сверху меня любовно накрыли остатки тряпки, в которую эта сухая растительность
была набита, а прямо под носом тлел тот самый злополучный угол. В целости и
сохранности. Красивый натюрморт! Я бы сам залюбовался, если бы в центре
композиции не сидел.

Дальше - больше!

Ваня Жомов, увидев огонь, почему-то очень быстро отыскал медную бадейку с
какой-то жидкостью. Поскольку в пещере было еще довольно темно, да и Ваня не
особо целился, то вылил он эту бадейку не на тлеющий угол, а прямо на лысину
Попова. Андрюша только ухнул и остался стоять, старательно стирая жидкость с
головы.

Та-ак. Судя по запаху, это был наш завтрак...

Видя, что Жомов хватает в руки следующую емкость с содержимым
сомнительного происхождения, я поспешил убраться. "Сделал ноги", "дал жару" -
как хотите. И всегда вовремя! Поскольку солома, высыпанная Поповым из матраса
на пол, вспыхнула ярким пламенем, едва я разворошил ее своим легкоатлетическим
упражнением под названием "прыжок в сторону".

Увидев столб пламени, Ровена завизжала, словно Пятачок при виде
Слонопотама. И только тогда Рабинович соизволил проснуться. Несколько секунд он
непонимающе смотрел на огонь, а затем бросился к бадейке с ключевой водой.
Впрочем, этого уже и не требовалось. Поскольку Жомов к возвращению Сени
благополучно залил костер подливой к жаркому.

- Андрюша, тебе, случайно, девушки красивые не снились? - поинтересовался
Рабинович, ставя на пол бадейку. - Я имею в виду, не от трения ли у тебя
загорелся матрас...

- Сам дурак! - огрызнулся Попов и посмотрел на дотлевающие клочки соломы.

После яркого света пламени в пещере наступила абсолютная темнота. Лучик
света со стороны входа можно было не считать. Поскольку дверь закупорил своей
тушей проснувшийся Горыныч. Он зевнул во все три наглые морды и спросил:

- Вы что, люди, ошалели? Время только пять утра, а вы никому спать не
даете.

- Ты, будильник с огневым заводом, - прошипел на монстра Попов. - Закрой
свою единственную болтливую пасть! Раз уж провинился, то пусть твоя средняя
пустая голова пример с крайних берет. Может, чему путному и научится.

- Да что я такого сделал? - обиделся Горыныч. - Устроили переполох, а меня
крайним выставляют.

- Это мы устроили? - взревел Андрюша. - А матрас мне кто сжег? Не ты?
Скажи еще, что это Мурзик со спичками баловался.

- Не знаю, не видел, - пробурчал Горыныч и втянул ноздрями воздух. - А
действительно дымом пахнет. Пойду-ка я наверх. Свежим воздухом подышу. Угоришь
тут с вами...

- Вот гад! - в сердцах сплюнул Андрюша и бросил на пол остаток матраса,
что все еще держал в руке. - Огнетушителя на него нет.

Сон - штука хрупкая. Стоит его чуть-чуть потревожить, и он исчезает, будто
мозговая кость, оставленная без присмотра во дворе с дурными дворнягами. А
после такой энергичной зарядки, которую мы все получили благодаря Горынычу, ни
о каком дальнейшем просмотре сновидений и речи быть не могло. Как говорится,
кина не будет - электричество кончилось!

Без лишних разговоров Ровена заставила всю команду приниматься за дело.
Аллан с Каутой потащили наверх остатки поповского матраса, Жомов принялся
вытирать полы, превращенные им в тарелку с завтраком после игры в юных
пожарников. Рабинович подносил ему воду, а Попов как пострадавший пошел
разделывать остатки свиной тушки. Себя бы лучше разделал, кабан бешеный!

Нет! Вы не думайте, что я злопамятный. Один раз я даже простил соседского
кота, нагло забравшегося к нам в окно и стащившего у меня из миски кусок мяса.
Мне в прошлой жизни такая роскошь нечасто доставалась. Не то, что теперь. А тут
еще и кот наглый. Поймите, я воспринял такую выходку как личное оскорбление.
Лучше бы этот котяра у меня клок шерсти вырвал.

Но я, честное слово, ничего ему плохого не сделал. Просто гавкнул пару
раз, и все... Хотя, не выпрыгни он в окно, не очень-то я мог бы поручиться за
свою выдержку и гуманное отношение к тем, кто не Рабинович и не немецкая
овчарка. В общем, кот умчался с моим мясом, я остался без завтрака да еще и от
Сени нагоняй получил за то, что подружку его очередную своим рыком разбудил и
до заикания довел.

Но вернемся к нашим баранам. То бишь к свиньям. А если еще конкретней, то
к Главному Другу Всех Животных и Рыб Андрюше Попову. Скажите, люди добрые,
сколько из меня козла отпущения можно делать? Я же не возражал, когда он
лошадей до инфаркта доводил и летучих мышей влет криком бил! За что же надо
мной так издеваться?

В свете сегодняшних событий вчерашнее происшествие с отдавливанием хвоста
уже не кажется мне таким безобидным и случайным. Если внимательно
присмотреться, то в действиях Попова начинает угадываться злой умысел. Этакая
диверсионная работа против четвероногих. Даже Горынычу от Попова попадать
стало. Словно не трехглавый монстр криминалиста все время от насекомых спасал!
С этим нужно разобраться. На досуге.

Тут я заметил, что Сеня начинает усердно шарить глазами по пещере,
выискивая, кому бы перепоручить корзину с мусором, которой наградила его
Ровена. Та-ак! Пора когти рвать! Мне достаточно того, что в том времени я все
время мусор из дома выносил. Еще не хватало такое благородное животное, как я,
перед аборигенами унижать. Нет уж, Сенечка, тебе мусор дали, ты его и неси. И я
поспешил убраться из пещеры. Наверху было прохладно. Солнце еще не поднялось
над верхушками деревьев и высвечивало небо багровыми мазками. Прохладный
ветерок лениво тормошил листья вековых дубов и тихо шелестел в невысокой траве,
создавая иллюзию хорошего кондиционера.

Цикады еще не успокоились и выводили свои предрассветные трели, спеша
насладиться последними минутами темноты и прохлады. Где-то далеко драли глотки
жабы, видимо, приманивая Горыныча, чтобы скопом отомстить за безвременную
кончину одной из своих соплеменниц. А совсем рядом куковала кукушка. Ла-асково
так, не-ежно. Словно и не знала, дура, что ее за пытка в скором времени ждет.

Я принюхался, стараясь уловить все оттенки девственных лесных запахов,
коих в скором времени мне будет суждено лишиться. Ноздри защекотал аромат трав,
набравших сок. Едва уловимо из пещеры доносился запах горелой соломы и кипящей
на огне похлебки. Справа я уловил специфический дух оленя и повернул голову,
чтобы определить, где на самом деле эта зверюга притаилась.

Тьфу ты! Лучше бы и не поворачивал!

Надо же такому случиться, что как раз справа от меня и сидел Горыныч. Нет,
я, конечно, прекрасно знал, что он там расположился. Но как раз в тот момент,
когда я решил выследить оленя, этот трехглавый пожиратель тараканов повернул в
мою сторону свою левую башку, которая тут же смачно отрыгнула пару кубометров
болотного газа, смешанного с благовониями под названием "смерть фашистским
оккупантам"! Естественно, что нюх у меня сразу отшибло. Даже сильнее, чем от
насыпанного на след бандита нюхательного табака. Хотя мне и не верилось, что
сильнее что-нибудь бывает.

Все мое романтическое настроение вмиг пропало, и я пожелал этому ходячему
душителю светлых чувств быть когда-нибудь растерзанным стаей взбесившихся
клопов. Презрительно фыркнув в сторону трехглавого монстра, я демонстративно
медленно поплелся назад в пещеру. Там хоть поесть что-нибудь дадут.

Я не ошибся, завтрак был уже практически готов. Когда я спускался по
лестнице, мне навстречу как раз попался Жомов, поднимавшийся на поляну для
того, чтобы позвать нас с Горынычем к столу. Хотя "к столу" - это было сказано
слишком громко. Поскольку миска моя всегда у ног Щедрого Хозяина.

Благодарю вас, сэр. Не стоило беспокоиться. Я не голоден, как волк, в
смысле, если и сожру что, то никак не меньше буйвола...

Впрочем, на мое ворчание снова никто внимания не обратил. Даже Сеня был
настолько занят своей Ровеной, что и не догадался сделать мне замечание. Будто
я - не я, а пустое место. Совсем не думает, что мне тоже общения не хватает.
Пришлось заорать погромче.

- Аллан, дай псу поесть, - рассеянно скомандовал Рабинович, даже не
повернув в мою сторону головы. - А то так пасть свою и не закроет.

Вот и вся любовь! А говорили: "пойдешь в милицию". Говорили: "узнаешь
людей". Говорили: "получишь общение"! Лучше бы я пошел в пастухи. Там хоть
понятно, что вокруг одни бараны. А тут, посмотришь направо - люд. Посмотришь
налево - человече. И только когда заговорят, понимаешь, что все это лишь
бараны. Пусть и двуногие. Хотя еще неизвестно, какие из них лучше:
парнокопытные или прямоходящие!

Нет! Вы не подумайте, что я злобный. Просто все это время, пока мы здесь
(а оно мне показалось вечностью), я и словом перемолвиться ни с кем не мог.
Моим друзьям хоть поговорить было с кем. Хотя я и до сих пор не пойму, как они
умудряются говорить по-русски, аборигены - по-своему, а друг друга все равно
понимают.

Местные же псы почему-то находятся на том же уровне развития, который
человек прошел еще в каменном веке. Сами представьте, как говорить с
питекантропом, если ты его спрашиваешь: "Скажите, пожалуйста, где тут у вас
ближайший собачий питомник?" А он тебе отвечает: "Моя не тирогай. Моя пилехо в
еда. Моя - жеосткий мяса!"

Если вам трудно осмыслить такой диалог или, к несчастью, не довелось
общаться с подобными индивидуумами, то просто представьте, что вы едете в
трамвае со слепоглухонемым кондуктором. В вагон заходят контролеры, вам нужно
срочно купить билет, а кондуктор вас в упор не видит, не слышит и ничего не
говорит.

Вот от такой-то жизни я и стал немного излишне агрессивным и ворчливым. А
так я обычно добрый и пушистый. Да вы и сами помните, какой я добродушный был в
начале нашего приключения. В общем, ни против Сени, ни против Попова, ни против
кого бы то ни было я ничего не имею. Так, ворчу от скуки. А то завыл бы, словно