чувствую, невзирая на полное пренебрежение одной и полусаркастическое
внимание другой: Элиза уже не могла унизить меня, а Джорджиана - оскорбить.
Дело в том, что я была занята совсем другим. За последние несколько месяцев
я пережила настолько глубокие чувства, мои страдания и радости были так
сильны и утонченны, что кузины уже не могли ни опечалить, ни обрадовать
меня, а их тон не мог вызвать во мне ни добрых, ни злых чувств.
которая сочла необходимым гордо выпрямиться при этом прямом вопросе, словно
я позволила себе неожиданную вольность.
состоянии. Сомневаюсь, чтобы вы могли повидать ее сегодня.
вам очень благодарна.
раскрыла синие глаза.
добавила я, - и не хотела бы откладывать исполнение ее желаний дольше, чем
это необходимо.
перчатки и заявила, что пойду поищу Бесси, которая, вероятно, в кухне, и
попрошу ее узнать, расположена ли миссис Рид принять меня сегодня вечером
или нет. Я вышла, отыскала Бесси и, попросив ее исполнить мое поручение,
продолжала и дальше действовать столь же решительно. Обычно я стушевываюсь
при всякой грубости. Еще год тому назад, будь я встречена так, как сегодня,
я, вероятно, решила бы уехать из Гейтсхэда завтра же утром. Но теперь я
сразу же поняла, что это было бы нелепо: я приехала за сто миль, чтобы
повидать мою тетю, и должна остаться при ней до ее выздоровления или же
смерти; что касается глупости или гордости ее дочерей, то лучше по
возможности не замечать их. Поэтому я обратилась к экономке, сообщила, что,
вероятно, прогощу здесь неделю или две, попросила ее отвести мне комнату и
отнести мой чемодан наверх и отправилась с ней сама. На площадке я встретила
Бесси.
Пойдемте посмотрим, узнает ли она вас.
куда меня столько раз вызывали в былые дни для наказания или выговора. Я
опередила Бесси и тихонько открыла дверь. На столе стояла лампа под
абажуром, так как уже темнело. Я увидела ту же кровать с золотистыми
занавесками, тот же туалетный стол, и кресло, и скамеечку для ног, на
которую меня сотни раз ставили на колени, принуждая просить прощения за
грехи, которых я не совершала. И я невольно заглянула в тот угол, где
когда-то маячила страшная тень гибкого хлыста, который выглядывал оттуда,
только и ожидая случая, чтобы выскочить с бесовским проворством и отхлестать
меня по дрожащим рукам или вытянутой шее. Я приблизилась к кровати,
отдернула занавеси и наклонилась над горой подушек.
знакомые черты. Какое счастье, что время уничтожает в нас жажду мести и
заглушает порывы гнева и враждебности! Я покинула эту женщину в минуту
горечи и ненависти, а вернулась с одним лишь чувством жалости к ее великим
страданиям и с искренним желанием забыть и простить все нанесенные мне
обиды, примириться с ней и дружески пожать ей руку.
прежде. Те же глаза, которых ничто не могло смягчить, и те же слегка
приподнятые властные и злые брови. Как часто они хмурились, выражая угрозу и
ненависть, и как живо вспомнились мне печали и ужасы детства, когда я
рассматривала теперь их суровые очертания. И все же я наклонилась и
поцеловала ее. Она посмотрела на меня.
мне не казалось грехом, если я нарушу и забуду эту клятву. Мои пальцы сжали
ее руку, лежавшую поверх простыни. Если бы она их ласково пожала в ответ, я
испытала бы в эту минуту истинную радость. Но черствую натуру трудно
умилостивить, и нелегко рассеять закоренелые предубеждения. Миссис Рид
отняла свою руку и, отвернув от меня лицо, заметила, что сегодня хорошая
погода. Затем она снова взглянула на меня таким ледяным взглядом, что я
сразу поняла: ее мнение обо мне и ее чувства остались неизменными и
непреклонными. Я догадалась по ее каменным глазам, непроницаемым для
нежности, не знающим слез, что она твердо решила считать меня неисправимой:
найдя во мне перемену к лучшему, она не испытала бы бескорыстной радости, а
только унижение.
Рид, взять верх над ее природой и ее упорством. Слезы душили меня, как в
детстве, я подавила их усилием воли и, поставив стул у изголовья, села и
склонилась над подушкой.
пор, пока вам не станет лучше.
кое о чем, что у меня на душе; сегодня уже поздно и мне трудно вспомнить...
Что-то я хотела тебе сказать... подожди...
крушение постигло это некогда мощное тело. Она беспокойно заворочалась в
постели, натягивая на себя простыню. Мой локоть, опиравшийся на край
кровати, придерживал одеяло. Она сразу рассердилась.
Джен Эйр?
ребенок. Взвалить на меня такое бремя! Сколько она мне причиняла огорчений
каждый день, каждый час своим непонятным характером, своими вспышками
раздражения и этой дикой манерой - следить за каждым моим движением. Один
раз она говорила со мной прямо как сумасшедшая, уверю вас, или как дьявол, -
никогда не видела такого ребенка! Конечно, я рада была избавиться от нее.
Что с ней сталось в Ловуде? Говорят, там была эпидемия тифа и многие девочки
умерли; однако она осталась жива. Но я сказала, что Джен умерла. Я хотела,
чтобы она умерла.
моего мужа, и он очень любил ее. Когда семья отреклась от этой женщины после
ее недостойного брака, Рид один был на ее стороне, а когда пришла весть о ее
смерти, он плакал, как дурак. Потом он послал за ребенком, хотя я
настаивала, чтобы отдать его кормилице и платить за содержание. Я
возненавидела эту девчонку с первой минуты, как увидела ее, - болезненное,
вечно ноющее создание. Она хныкала все ночи напролет в своей колыбели;
никогда она не плакала, как нормальный, здоровый ребенок, нет, - обязательно
ноет и пищит. Рид жалел ее, нянчился и возился с ней, точно она была его
родной дочерью, - какое там, своих в этом возрасте он куда меньше замечал.
Он старался, чтобы и дети мои полюбили эту нищенку, но мои малютки терпеть
ее не могли, а он сердился на них, так как они не скрывали этого.
нему, и за час до смерти заставил меня поклясться, что я не оставлю ее. Это
было все равно, что навязать мне какое-нибудь нищее отродье из работного
дома; но он был от природы слабого характера. Джон совсем не похож на отца,
и я этому рада. Джон весь в меня и в моих братьев, он настоящий Гибсон. О,
если бы он перестал мучить меня этими письмами с вечными требованиями денег.
Нет у меня никаких денег; мы разоряемся с каждым днем, придется отпустить
половину прислуги и запереть часть дома или сдавать ее. Но я никогда не
соглашусь на это. А с другой стороны, как нам жить? Две трети моих доходов
идут на погашение процентов по закладным. Джон отчаянно играет и вечно
проигрывает. Бедный мальчик, он окружен негодяями; он пьянствует, опустился,
выглядит ужасно, - мне стыдно за него, когда я его вижу.
которая стояла по другую сторону кровати.
она спокойнее.
хочу сказать тебе. Он угрожает мне, он постоянно угрожает, что убьет себя
или меня. Иногда мне снится, будто он лежит на столе с огромной раной на шее
или с распухшим, почерневшим лицом. Положение ужасное, у меня тяжелые
заботы. Что мне делать, как раздобыть денег?
больная затихла и, наконец, задремала. Я вышла.
Она или бредила, или находилась в забытьи, и доктор запретил все, что могло
бы болезненно взволновать ее. Я старалась кое-как наладить мои отношения с
Джорджианой и Элизой. Сначала обе держались очень холодно. Элиза проводила
полдня за шитьем, чтением или письмом и едва удостаивала нескольких слов
меня или сестру. Джорджиана часами болтала всякий вздор своей канарейке и не
замечала меня. Но я твердо решила, что сама сумею и развлечься и заняться; я
привезла с собой принадлежности для рисования, и они теперь послужили мне
для того и для другого.
стороне от сестер, возле окна, и делала кое-какие наброски, изображавшие
мимолетные картины, которые возникали в калейдоскопе моего воображения: