пырнуть ножом и ограбить, и тогда он отыскал какую-то подозрительную
гостиницу и взял номер. Где-то рядом всю ночь дребезжала неоновая трубка с
поврежденным контактом и смеялась какая-то женщина, он спал плохо и
проснулся очень рано, вполне мог успеть вернуться в Маунт-Джадж, надеть
костюм и пойти на работу. Но что-то его удерживало. Весь день его что-то
удерживало. Он пытается понять что, ибо именно это убило его дочь.
Частично это было желание снова увидеть Рут, но когда он утром снова
пришел к ее дому, стало совершенно ясно, что ее там нет, наверно, поехала
в Атлантик-Сити с каким-нибудь идиотом, однако он все равно шатался по
Бруэру, заходил в универмаги, где со стен пиликала музыка, съел булочку с
сосиской в магазине дешевых товаров, потолкался у кинотеатра, но внутрь не
вошел и без конца искал глазами Рут. Ему все казалось, что ее плечи,
которые он целовал, вот-вот протиснутся сквозь толпу, а рыжеватые волосы,
которые он, бывало, просил ее распустить, блеснут из-за киоска с
поздравительными открытками. Но ведь в Бруэре более ста тысяч жителей, и
все шансы против него, да к тому же времени уйма, и он найдет ее в другой
раз. Нет, оставаться в городе - хотя внутри все туже затягивалась петля,
твердя: дома что-то неладно, - торчать на сквозняке, которым несло из
дверей кинотеатров, толкаться у прилавков с надушенным бельем, дешевыми
побрякушками и солеными орешками (бедняга Джен), а потом пойти в парк и
бродить по дорожкам, где он когда-то гулял с Рут, и смотреть из-за
каштана, как пятеро грязных мальчишек играют в чижики теннисным мячом и
палкой от метлы, и, наконец, вернуться на Уайзер-стрит в аптеку, откуда он
звонил по телефону, - делать все это заставляла его надежда где-то найти
выход. Ведь он разозлился на Дженис не за то, что на этот раз она была
права, а он не прав и к тому же вел себя глупо, а за то, что у него
появилось чувство безысходности, чувство, будто он окружен, зажат со всех
сторон. Он пошел в церковь, принес оттуда этот славный огонек, но в темных
сырых стенах квартиры для него не было места, он вспыхнул и угас. И Гарри
понял, что ему уже никогда не разжечь этот огонек. Весь этот день его
удерживало чувство, что где-то ему уготовано нечто лучшее, чем слушать
крики младенца и обманывать людей, продавая подержанные автомобили, и вот
это-то чувство он и пытается убить, прямо тут, в автобусе; он цепляется за
хромированный поручень, наклоняется над двумя женщинами в белых кружевных
блузах с кучей пакетов на коленях, закрывает глаза и пытается его убить.
Петля у него в желудке снова начинает вызывать тошноту, и он ожесточенно
хватается за ледяной поручень, а автобус тем временем огибает гору. Весь в
поту, он выходит из автобуса за несколько кварталов от своей остановки.
Здесь, в Маунт-Джадже, тени уже начали сгущаться, солнце, которое печет
Бруэр, катится по гребню горы, пот застывает, и у него перехватывает
дыхание. Он бежит, чтобы дать работу телу, чтобы вытрясти из головы все
мысли. Мимо химчистки, на боковой стене которой труба со свистом
выплевывает пар. Сквозь запахи масла и резины, поднимающиеся с
асфальтового пруда вокруг бензоколонки "Эссо". Мимо газона перед ратушей
Маунт-Джаджа и застекленного списка жертв Второй мировой войны на
заржавевших и потрескавшихся пластинках.
захлопывает у него перед носом дверь. Однако по оливковому "бьюику",
стоящему на улице, он догадывается, что там Экклз, и вскоре Джек подходит
к двери и впускает его в дом.
полутемной передней.
такую крошку, что ее надо было похоронить во всей ее невинности и
простоте, словно птичку, в маленькой ямке, вырытой в траве. Но он кивает.
Он чувствует, что отныне никогда не станет ни с кем спорить.
окна свет играет на чугунном столе с папоротниками, африканскими фиалками
и кактусами. Там, где луч касается листьев, они отливают яркой желтоватой
зеленью; листья в тени напротив кажутся черно-зелеными дырами на этом
золотом фоне. Кто-то неверным шагом спускается по лестнице. Он не
поворачивает головы, он боится посмотреть кому-нибудь в лицо. Что-то
пушистое касается его руки, и он встречается взглядом с Нельсоном. Лицо
ребенка вытянулось от любопытства.
интонациям, которые он все время здесь слышит.
мальчика служит прикрытием, он прижимает его голову к своей шее.
сколько было воды. - Много, много воды.
крепко его держит; дом полон горя, которое словно угрожает мальчику. Тело
Нельсона извивается с такой силой, что грозит опрокинуть это горе, и тогда
на них рухнет весь дом. Прижимая к себе ребенка, он защищает самого себя.
говорит:
возле подъездной дорожки и бросают камешки на мостовую. Мальчик
возбужденно смеется и болтает, но на дворе голос звучит не так громко.
Гарри чувствует себя в некоторой безопасности оттого, что последовал
совету Экклза. По мостовой возвращаются с работы мужчины; одного из них
Нельсон чуть не ударил по ногам камешком, и этот человек поднимает на них
глаза. Незнакомое лицо смотрит на Гарри словно из глубины иного мира, мира
безгрешных людей. Они выбирают новую мишень - газонную сеялку,
прислоненную к стене гаража. Гарри попадает в нее четыре раза подряд. Еще
светло, но от солнечных лучей остались лишь лоскутки на вершинах деревьев.
Трава сыреет, и Кролик решает потихоньку отвести Нельсона в дом и уйти. К
дверям подходит мистер Спрингер.
бутерброды. Заходите.
кроме стакана воды. Миссис Спрингер в кухне нет, и Гарри рад ее
отсутствию.
будто собирается доложить о состоянии их финансовых дел. - Мы с Ребеккой
беседовали с преподобным Экклзом. Я не стану говорить, что ни в чем вас не
виню, потому что я вас конечно же виню. Но винить надо не только вас
одного. Мы с матерью Дженис так никогда и не сумели внушить ей уверенность
в себе, никогда, если можно так выразиться, не сумели дать ей
почувствовать, что мы ей рады, - его хитрые розовые глазки теперь уже
нехитрые, а мутные и воспаленные, - хотя мы пытались, мне хочется верить,
что мы пытались. Как бы то ни было, - эти слова вылетают резко и грубо, он
делает паузу, чтобы голос снова стал спокойным, - как бы то ни было, жизнь
должна продолжаться... Вам понятно, что я хочу сказать?
осталось. Ребекка слишком расстроена, ей трудно встретиться с вами сейчас,
но она со мной согласна. Мы поговорили и решили, что это единственный
выход. Я хочу сказать, хоть и вижу, что вы удивлены, Гарри, я хочу
сказать, что мы считаем вас членом нашей семьи, Гарри, несмотря... - он
неопределенным жестом указывает на лестницу, - ...несмотря на этот... -
Рука его тяжело опускается вниз, и он добавляет: - Несчастный случай.
презирал этого человека. В полном соответствии с этикетом, который
продолжает действовать даже под бременем глубочайшего горя, он пытается
составить ответную речь. - Обещаю вам честно выполнить свои обязательства
в этой сделке, - начинает он и тут же умолкает, подавленный отвратительным
звуком собственного голоса. Что заставило его произнести слово "сделка"?
уверил.
Спрингер говорит с привычной, хотя и несколько наигранной
жизнерадостностью, и это напоминает Кролику, что ребенок прожил здесь не
один месяц. - Не пора ли тебе спать? Хочешь, баба отведет тебя наверх?
и Нельсон неожиданно подбегает его обнять. Спрингер наклоняется,
морщинистое лицо старого франта рядом со щекой ребенка кажется пустым,
глаза тупо уставились на башмаки Кролика, а когда его руки сжимаются в
объятии, из рукавов вылезают большие черные квадратные запонки с тонкой
золотой каемкой по краям и буквой "С" посередине.
сидит миссис Спрингер, Кролик бросает мимолетный взгляд на опухшее, мокрое
от слез лицо и отводит глаза. Он шепотом велит Нельсону поцеловать бабушку
и пожелать ей спокойной ночи. Когда мальчик возвращается, они поднимаются
наверх и по прямому коридору, оклеенному обоями с изображениями
старомодных автомобилей, проходят в маленькую комнату с белыми
занавесками, слегка окрашенными зеленью листвы за окном. По обе стороны
окна симметрично висят картинки - на одной котята, на другой щенки. Здесь,
Мацумото Сэйте
Мичурин Артем
Березин Федор
Пехов Алексей
Фазиль Искандер
Прозоров Александр