письмо, я сама заторопилась и тут же собрала ему десять тысяч экю звонкой
монетой. Не тратя ни минуты, он уезжает, а через несколько дней вдруг
возвращается в самом непотребном виде. Он утверждает, будто от меня не
получал и ломаного гроша, твердит, будто сам попал в плен еще до взятия
Сен-Кантена, и теперь, по его словам, по прошествии трех месяцев, он
совершенно не знает, что сталось с вами... Вы, видите ли, никакого поручения
ему и не давали! Он был бит, повешен! Потом ухитрился вырваться и явился в
Париж! Вот россказни, которые долбит Мартен-Герр с утра до вечера, когда ему
задают вопрос о вашем выкупе.
мог присвоить эти деньги. Он ведь честен и всемерно предан мне, разве не
так?
без мысли, без памяти, его связать нужно, уж вы мне поверьте. Я боюсь его.
Может, он не так зол, да зато опасен... Он же действительно получил от меня
десять тысяч экю. Мэтр Элио не без труда собрал их для меня в такой короткий
срок.
такую же сумму, если не большую. Но сейчас не об этом речь... Однако день
наступил. Я иду в Лувр, я должен поговорить с королем.
придете к закрытым дверям, ведь их открывают там только в девять часов.
дай мне терпения еще два часа, если уж я терпел два месяца! Но тем временем
я могу повидать адмирала Колиньи и герцога де Гиза.
Вообще король раньше полудня не принимает...
комнату ворвался бледный, обрадованный Мартен-Герр, проведавший о приезде
хозяина.
счастье!
милости и что ты сделал все, чтобы навеки оставить меня пленником!
вместо того чтоб меня обелить с первого слова, обвиняете меня, будто я
присвоил эти десять тысяч экю! Может, вы еще скажете, что сами мне приказали
получить их и привезти к вам?..
деньги, предназначенные для выкупа моего господина из неволи?
верного слуги, - я никогда не сомневался в твоей честности. Но у тебя могли
украсть эти деньги, ты мог их потерять в дороге, когда ехал ко мне.
того как мы вышли из Сен-Кантена, разрази меня бог, если я знаю, где вы
были! Куда же я мог ехать?
ты ведь позабыть не мог!
Мартен.
вынужден все выслушивать, то и в самом деле скоро свихнусь, клянусь святым
Мартеном!
так нужно, берусь рассказать вам досконально все, что со мной случилось за
эти три месяца... Так вот, ваша светлость, когда мы выехали из Сен-Кантена
за подмогой к барону Вольпергу, то мы отправились, если вы изволите помнить,
разными дорогами, и тут я попал в руки противника. Я пытался, по вашему
совету, проявить изворотливость, но странное дело, меня сразу опознали...
досказать все, что знаю! Я и сам в самом себе с трудом разбираюсь... В тот
самый момент, как меня опознали, я тут же и примирился. Я знаю сам, что
иногда я раздваиваюсь и что тот, другой Мартен, не предупреждая меня,
обделывает в моем лице свои темные делишки... Ну ладно, я ускользнул от них,
но по глупости попался. Пустяки! Я и еще раз улизнул и опять попался. А
попавшись, я с отчаяния стал от них отбиваться, да что толку-то?.. Все равно
они схватили меня и всю ночь колотили и варварски мучили, а под утро
повесили.
оруженосца. - Они тебя повесили, Мартен? Что ты под этим подразумеваешь?
землей, привязав за горло пеньковой веревкой к перекладине, которая иначе
именуется виселицей. Ясно?
чем кончилось дело. Когда меня повесили, от горя и досады я потерял
сознание. А когда пришел в себя, вижу - лежу я на траве с перерезанной
веревкой на шее. Может, какой-нибудь путник пожалел меня, беднягу, и решил
освободить это дерево от человеческого плода? Но нет, я слишком знаю людей,
чтобы в это поверить. Я скорее допускаю, что какой-нибудь жулик задумал меня
ограбить и обрубил веревку, а потом порылся в моих карманах. Вот в этом я
уверен, ибо у меня действительно исчезли и обручальное кольцо, и все мои
документы. Однако все это неважно... Главное - что я сумел убежать в
четвертый раз и, то и дело меняя направление, через пятнадцать дней
приплелся в Париж, в этот дом, где меня встретили не ахти как приветливо.
Вот и вся моя история, ваша светлость.
рассказать другую, ничем не похожую на твою.
нет ничего непристойного и у вас, ваша светлость, есть желание коротенько
мне пересказать ее, я бы с интересом послушал.
"я" причинил мне столько неприятностей, вверг меня в такие страшнейшие
переделки, что теперь я невольно интересуюсь им! Иногда мне кажется, что я
даже люблю этого мошенника!
кормилица, а за ней какой-то крестьянин.
человек приехал к нам с известием, что ты, Мартен-Герр, умер!
VI. ДОБРОЕ ИМЯ МАРТЕН-ГЕРРА ПОНЕМНОГУ ВОССТАНАВЛИВАЕТСЯ
лицо оруженосца.
Мартен. - Значит, хватит с меня двойной жизни! Это не так уж плохо, я
доволен. Говори же, дружище, говори, - прибавил он, обращаясь к пораженному
крестьянину.
как это вас угораздило приехать раньше меня? Я ведь торопился изо всех сил,
чтобы выполнить ваше поручение и заполучить от вас десять экю!
Мартен-Герр, - а ты со мной говоришь, будто век меня знаешь...
мне прийти сюда и объявить, что Мартен-Герра повесили?
- спросил крестьянин.
для вас, если сами велите! Шесть дней назад поутру я полол сорняки на своем
поле...
вы проехали мимо. За плечами у вас был дорожный мешок. "Эй, друг, что ты там
делаешь?" - это вы так спросили. "Сорняки полю, сударь мой", - ответил я. "И
сколько тебе дает такая работа?" - "На круг по четыре су в день". - "А не
хочешь заработать сразу двадцать экю за две недели?" - "Ого-го-го!" - "Да
или нет?" - "Еще бы!" - "Так вот. Немедленно отправляйся в Париж. Если ты
ходишь бойко, то через пять или шесть суток будешь там. Спросишь, где
находится улица Садов святого Павла и где там живет виконт д'Эксмес. В его
особняк ты и направишься. Его самого на месте не будет, но ты там найдешь
почтенную даму Алоизу, его кормилицу, и скажешь ей... Слушай внимательно. Ты
скажешь ей: "Я приехал из Нуайона". Понимаешь? Не из Монтаржи, а из Нуайона.
"Я приехал из Нуайона, где две недели назад повесили одну вам знакомую
личность, по имени Мартен-Герр". Запомни хорошенько: Мартен-Герр. "У него