чудесное, как мираж, видение -- полотняный лагерь, кажущийся сейчас целым
светлым городком!
и еще по каким-то необъяснимым признакам, давно знакомым глазу, узнаю лагерь
Пугачева.
аккуратно натянутый, поджидающий меня! Значит, здесь все наши. Наконец-то мы
все вместе!
дымокуры, куда-то разбрелись олени. Заглядываю в первую из палаток -- пусто.
Во второй -- неубранные постели и туча комаров...
и глазам не верю: на сложенном вдвое брезенте лежит, раскинув ноги,
здоровенный мужчина, а Пугачев, нагнувшись над "заказчиком", скрипящими
ножницами кроит из брезента по нему штаны.
Брезента-то не хватает в длину! -- озабоченно ворчит Пугачев.
стропилой зовут, -- добродушно кряхтит лежащий.
зря прозвище прилепили...
пройден большой нелегкий путь. Всегда вместе -- двадцать с лишним лет,
отданных исследованию окраин Союза. И всегда, разлучаясь даже на какое-то
короткое время, мы скучали друг о друге, ждали встречи.
возьмешь, так я бородою их стращаю. Ничего, получается, -- смеется Трофим
Васильевич и продолжает: -- Мы уже все сроки переждали. Чего только не
передумали о вас. Решили начать поиски. Улукиткан с Василием и двумя парнями
ушли по притоку к вершине, а я должен был подняться по Утуку. Хотел Алексею
штаны сшить и трогаться. А где Трофим? Дьявол, изболелась по нему вся душа.
-- На тропе послышался женский голос:
друга, а затем надолго сплетаются в объятиях.
стали для меня родными. Эти люди, такие разные по своему прошлому и по
характерам, ни в чем не повторяющие друг друга, связаны нерасторжимой
дружбой, закаленной в труднейших походах.
прижало на Алгычане? -- растроганно говорит Пугачев, не выпуская друга из
объятий.
лицо.
Васильевич, повернувшись к палаткам.
почесав затылок, собирается и уходит.
наших разговорах и отношениях друг с другом. Она отвела в сторону от палаток
караван и решила обосноваться под одинокой лиственницей. Я помог ей
развьючить оленей, натянул полог. Парни натаскали дров, разожгли дымокуры. И
тут, в тишине знойного дня, над разомлевшим от истомы лагерем, раздаются
голоса близнецов. Их дуэт производит поразительное впечатление на
загрубевших, давно оторванных от своих семей, лишенных ласки людей. Детский
крик напоминает им о многом...
рассказывала им на родном языке, и весь лагерь притих, украдкой наблюдая за
этой картиной.
дождевые тучи. Надвигалась гроза. Упряталось солнце. Сумрак наполнил тайгу.
Где-то на юге, за хребтом, баловалась молния, синеватые отсветы трепетали
над всплывшими из мрака вершинами.
устраивать ночлег. Мы предлагали ей перебраться в палатку, но она отказалась
и решила ставить под лиственницей свой берестяной чум.
задул, меняя направление, тугой влажный ветер. Мы общими силами нарубили
Хутаме жердей, установили их конусообразно и молча наблюдали, как привычно и
ловко ее руки раскладывают поверх жердей полотнища бересты. Чум был готов
раньше, чем на землю упали первые капли дождя.
малышами осталась под лиственницей. Она придвинула костер поближе к стволу
дерева, расстелила оленью шкуру и, распеленав близнецов, уложила их на нее,
дескать, смотрите, какая бывает гроза в горах, привыкайте ко всему!
мире.
Они повторялись снова и снова, все ближе, все тяжелее. По тучам шныряли
молнии, осыпая горячим блеском тайгу. Земля дрожала, в воздухе стоял
непрекращающийся гул.
которой сидит женщина, вода сбегает непрерывными струями. Уже залит костер,
уже напиталась водою почва, но возле толстого ствола лиственницы еще
остается крошечный клочок сухой земли, на нем-то и ютится пастушка со своими
полураздетыми близнецами. На лице ее ни тени беспокойства, она будто не
замечает ни потрясающих горы разрядов, ни падающего холодного дождя.
Запрокинув голову, она смотрит безучастным взором в черное небо и о чем-то
раздумывает.
и прикрыла малышей подолом своей широченной юбки, видимо считая, что самое
интересное закончилось.
переселилась в чум вместе с костром, и оттуда долго слышалась колыбельная
песня.
дотлевают последние лучи. По мокрой тайге расплывается сумрак летнего
вечера.
только взбухший от ливня Утук, закусив удила, мчится по каменистому руслу.
кто сушится у огня, кто заканчивает прерванную работу, а некоторые не прочь
что-нибудь поесть. Трофим Королев в палатке стучит ключом рации, посылает в
эфир позывные -- вызывает штаб.
тьма.
подбадривающего оленей. Через несколько минут на поляну вышел уставший
караван, и мы увидели стариков, Василия Николаевича и других людей,
отправившихся искать нас по притоку.
отогревая у огня закоченевшие руки. -- Уже далеко отсюда были, слышим, чужая
собака лает. Кому, думаю, тут ходить, место худое, следа зверя нет. Потом
угадали, однако, Кучум. Мы стреляли, чтобы вы слышали, и повернули назад.
Почему вы так долго ходи?
Возле чума развешивается одежда, старики что-то громко и живо рассказывают
Хутаме.
обитателей лагеря.
парней и одного маленького, шустрого человечка с быстрыми глазами и огромной
порыжевшей от солнца бородой -- самого Пугачева. Все они крепко спаяны в
один коллектив. Никого не тронь: один за всех, все за одного! Беде тут не
так просто поживиться. Власть Пугачева над всеми безгранична, этому
способствует его опыт и заразительный оптимизм.
многие из них выдерживают, а те, кто продолжает, -- сживаются с постоянным
риском, с неудобствами походной жизни, делаются смельчаками, и тогда нет для
них иной жизни, как напряженная борьба с природой. Я гляжу на этих людей,
освещенных скупыми бликами костра, на их истоптанную обувь, многочисленные
Шилова Юлия
Акунин Борис
Шилова Юлия
Пехов Алексей
Лукин Евгений
Беляев Александр