ней должно было превратить ее в прах, и череп человеческий. Мамон заметил
голову змеи, выглядывающей из глазной впадины черепа. За столом, на
некотором возвышении, сидел старик. Взор строгий из-под пушистых бровей,
смуглое лицо, белая борода по колена; черная, широкая мантия, исписанная
кабалистическими знаками кровавого цвета, - все это должно было поразить
пришедшего.
будто выходившим из могилы, - ты должен биться на поле с заклятым врагом
своим, Хабаром Симским, и просишь у нас победы над ним. Не так ли?
читает в мыслях его, и пал издали в ноги перед грозным существом.
Только что явился ты к нам, раскрылась сама собой книга нашего прародителя
Адама и указала, как тебя спасти от железа. Слушай. Духи ночные произвели на
свет чудодейную разрыв-траву {Прим. стр. 238}. Сила ее разрушает крепчайшее
железо. Прикосновение ею к мечу изломает его в куски. Она скрывается от ока
человеческого во глубине непроходимых лесов: стерегут ее вечно по два змея,
которые на день и на ночь сменяются. Орел, царь птиц, один имеет дар и силу
достать ее из-под этой стражи. Вели слугам своим сыскать в окружных лесах
орлиное гнездо с птенцами. Теперь самая пора, когда они оперяются. Изготовив
сеть, сплетенную из прутьев, толщиною с клинок меча, прикажи подстеречь,
когда орел и орлица полетят на добычу для своих детенышей. Останется орлица,
спугнуть ее. Тогда должно прикрепить сеть над гнездом так, чтобы
птицам-старикам нельзя было пролезть к детям, ни давать им пищу. Эти низкие
приготовительные обязанности сделают твои слуги: так сказано в Адамовой
книге. Между двух зарей орел достанет разрыв-траву, разобьет ею сеть и
спрячет траву в гнездо на другой подобный случай. Теперь наступит череда
твоих подвигов. Чувствуешь ли в себе довольно силы и бодрости, чтобы
сразиться без чужой помощи, один с двумя орлами, именно у гнезда, где ты
должен сам найти и взять разрыв-траву? Помни, когда будешь совершать этот
подвиг, духа человеческого, кроме твоего, не должно быть ближе ста сажен, ни
один человек не должен видеть, как ты будешь брать чародейную траву;
сражайся орудием каким вздумаешь, но без брони. Смотри, подвиг не свыше ли
твоих сил?
ненавистным, - отвечал Мамон.
лишь бы достал он разрыв-траву, и дал ему наставление, как прикрепить ее
незаметно к концу меча посредством вещества, которое бы не было из металла и
походило цветом на железо.
отступая на волос от наших приказаний, и с верою в наше могущество, которое
получили мы от самого отца рода человеческого.
пал опять на землю. Тут снова пошли ходить струи дыма, сгущались более и
более и наконец затмили все предметы. Исчезли и таинственный старик, и книга
Адамова; только мелькали вниз и вверх семь огненных пятен, и череп скалил
свои желтые зубы. Голова у Мамона закружилась, и он пал без памяти. Придя в
себя, очутился на берегу Яузы, где его ожидали холопы и лошадь его.
первым делом его - разослать ловчих и сокольников по окрестным лесам.
Богатая награда назначена тому, кто отыщет гнездо с орлиными птенцами. Не
прошло недели, как один из его посланных привез ему желанную весть. Верстах
в двадцати от города к северу, в заповедных лесах, по указанию ближних
крестьян, отыскано гнездо с двумя орлиными детьми, которые только что начали
одеваться перьями.
такого матерого орла сродясь не видал. Как подымется, крыльями застилает
солнце". Обещанная награда, и с придачею, выдана. Теперь стало дело за
железною сетью и уменьем прикрепить ее ко гнезду. Посланы исполнители;
голова их порукою за точное исполнение.
нападения со стороны царя птиц, изучены все меры защиты против него, все
способы его уничтожить. Мамон ладил и с медведями; мохнатый не чета птице,
хоть и державной, а не один миша лег под его ловкою и могучею рукой. Он
заранее торжествует победу над орлом и над Хабаром. Грудь его ширится от
радостных поисков, сердце растет.
ближе быть к месту действия. Заповедный лес, где найдено гнездо, стоял
недалеко от левого берега Москвы-реки [В 1818 году, в подмосковных дачах
князя Юсупова, пойманы были два молодые орла, удивлявшие своею величиной.
Они подарены были владельцем графу Остерману-Толстому. (Прим. автора)]. На
этом берегу разбили боярину белотонкий шатер. Ловчие расположились кругом.
Другого, более спокойного духом, заняла бы живописная панорама, которая
обступила боярина. Сколько предметов для души доброй, любящей, не изгнанной
еще из рая чистых помыслов и наслаждений! Река игриво раскидалась серебряною
битью и образовала множество разнообразных мысов, лугов и заливов;
творческая кисть великого художника разбросала то зелено-шелковые луга, то
зеркальные озера, ненаглядные для своего неба, то гряды или пышные букеты
дерев, то мрачный бор, который укрепился на высоте зубчатой стеной, или
робко сошел с горы уступами, или излился вниз черным потоком. Кто знает
берега Архангельского и Ильинского, согласится со мною, что было чем
полюбоваться. Именно в этих местах находился боярин. Но душа его летала
далеко за другою добычей и, как голодный вран, не могла успокоиться, пока не
напилась крови. Когда б он в силах был, скликал бы всех хищных птиц
окрестных лесов на свой кровавый пир, где лучшей яствой предложил бы труп
врага.
Встрепенувшись, весь дрожа, он требует от своих посланцев, чтобы повторили
его. Святотатец, он знаменуется крестом, этим знамением смирения и чистоты
душевной, богохульник смеет молить господа об успехе своего дела. Он
расспрашивает подробно, что, как было, как исполнено его приказание; он
слушает с жадностью донесение ловчих, и когда кончен рассказ, все еще хотел
бы его слушать и опять заставляет повторить себе.
однако ж, для какой цели), все, в ноги ему, стали умолять не пускаться в
такую неровную битву. Не из любви это делали - боярин и для них был злодеем,
- нет, а из страха за себя. Пускай бы шел хоть на верную смерть, лишь бы их
не вел к ответу. Поверят ли, чтобы он не приказал им следовать за ним, когда
предстояла такая видимая опасность. Моления служителей напрасны; боярин
решился на бой.
страшные видения тревожат его и полусонного. То ворон клюет ему утробу и,
вынув сердце, каркает и хохочет над ним. То вереница уродливых видений
пляшет кругом, налегает на него, схватывает так, что сердце отрывается, и
носит его по бездонным пропастям. То холодная, скользящая змея клубом
свилась у него, сонного, на груди, не может удержаться, спалзывает, опять
взбирается на грудь, положила ему голову в открытые уста, и он выпил ее
медленным, томительным глотком. И всякий раз, при этих страшных видениях,
Мамон просыпается. Сердце замерло, волосы дыбом. Хоть бы откуда-нибудь
услышал приветный крик петуха! Он будит людей своих и, не веря глазам,
спрашивает, не занимается ли заря. "Все еще гуляет зарница", - говорят ему,
и он опять ложится, опять засыпает. Тут является ему мать в железной клетке,
обнятой пламенем; сквозь огненные складки она высунула свое желтое, иссохшее
лицо, погрозила ему обгорелыми лохмотьями своего рукава и сказала: не ходи.
Он снова проснулся. Над ним кто-то стоял.
ветер с восхода солнечна, заря хочет заниматься.
которые должны перевесть его через бездну или сбросить в нее.
шелков своих. Дворчане стояли во всей готовности к походу. Оседланные кони
ржали.
приказанию чернокнижника брони не надел. Впереди сильного поезда въехал он в
лес.
мохе, который никогда не оставляет на себе следа живого существа. Знаки на
деревьях, сделанные посланцами боярина, одни служат указателями. Деревья
растут и ширятся более и более; гордые, могучие, они захватили густыми
верхами все пространство, делившее их друг от друга, и, кажется, условились
не пускать расти в своем обществе тощие деревца и кусты, эту чернь, которая
осмелилась попасть между ними. Одни вершины их пользуются светом, под ними
все мрачно. Только изредка луч солнца, пробираясь украдкою сквозь их ветви,
обвивает ствол ранжевою лентой, кропит мох росою золотой, расстилает по
кустам зыблющуюся сетку. Под этот луч то прилегла ящерица, зеленая как ярь,
то змея нежит свою леопардову спину. Все тихо в лесу тишиною смертною.
Певчей птички ни одной. Лишь гады, послышав человека, пищат и шипят, или
деревья, тронутые ветерком, спешат передавать друг другу какую-то
таинственную весть. Кое-где всадники должны пробивать живой плетень грудью
коней. Вот едут они версты с две. "Близко ль?" - спрашивает Мамон. "Сажен
человечьих с двести", - отвечает один из ловчих. Отъехали еще несколько, и
боярин велит остановиться. Получив объяснение, по какому направлению ехать
далее до заветного дерева, дав приказание скакать тотчас на помощь, лишь
только подаст он голос, и, перекрестясь, он отправляется один добывать
разрыв-траву.
Шломо Вульф
Семенова Мария
Максимов Альберт
Корнев Павел
Никитин Юрий
Шилова Юлия