прав. А человек еще важнее, друзья! Воленко, я уважаю тебя за то, что ты
выступил на защиту старика. Я думаю, что пришла пора поговорить о
Соломоне Давидовиче как следует. Только то, что я скажу, прошу держать в
секрете. Вы это можете?
разумеется, они могут, эти двести колонистов, они способны что угодно
сохранить в секрете. Кто-то подозрительно посмотрел на девочек, но кто-то
из девочек ответил решительным протестом:
вот - давайте договоримся. Мы должны требовать от него порядка, мы должны
добиваться и капитального ремонта, и хорошего качества продукции, и новых
опок. Это мы должны. Но давайте договоримся. Мы все это будем делать в
дружеском тоне, во всяком случае, совершенно вежливо. Имейте в виду:
вежливость - для некоторых трудная вещь, нужно учиться быть вежливым. Не
нужно так думать: если человек вежливый, значит - он шляпа. Ничего
подобного. Вот, например, можно закричать, замахать руками, засверкать
глазами: "Убирайся вон, такой, сякой, подлец!" - а можно очень вежливо
сказать: "Будьте добры, уходите отсюда". Последнюю фразу Захаров сказал
действительно с чрезвычайной вежливостью, даже поклонился чуть-чуть, но
непреклонный нажим этой просьбы был так убедителен и так уверен, что общее
собрание не выдержало: зашумело, засмеялось, кто-то сказал:
ругательстве, а в силе. Винтовка лучше всякой ругани. Но ведь Соломон
Давидович человек свой, это мы хорошо знаем, и Чернявин хорошо сказал.
Наше производство старенькое, кустарное, и работать на нем трудно, и
управлять им тоже нелегко. Все понятно, ребята?
"тихого" клуба с недовольным лицом и все повторял:
речь, первую речь в колонии, и Захаров с ним согласился. А то они, в самом
деле, думают, что Чернявин обыкновенный новенький. Пожалуйста, воспитанник
Чернявин? Давно уже было не по себе Чернявину. Ваня Гальченко хороший
пацан, но он пришел в колонию через месяц после Игоря, а ему уже дали
значок. В восьмой же бригаде никто не подымал вопроса о Чернявине. К нему
относились хорошо, признавали его начитанность, признавали справедливость
его суждений по многим вопросам
жизни, но не одна душа не заикнулась о том, чтобы Чернявина представить на
общее собрание и сказать: так и так, ничего себе человек: живет, работает,
учится. Неужели все помнили несчастный поцелуй в парке перед спектаклем?
Или отказ от работы в первые дни?
Нестеренко сказал:
Может, конечно, у него и есть разные фантазии, но я так думаю, что это
само пройдет. А чего в нашей бригаде воспитанники будут торчать? Какое
твое мнение, Санчо?
23. В ЖИЗНИ ВСЕ БЫВАЕТ
Крейцер приехал вместе с толстым человеком, водил его по колонии, все
показывал, а больше всего показывал пацанов и говорил:
толстяка, и охота у него пропала. У толстяка было бритое, выразительное
лицо, только в данный момент оно ничего не выражало, кроме брезгливости,
да и то сдержанной.
романтическое.
бригадиров", а потом спросил у Кирилла:
разнелось по колонии, что приехавший инженер будет говорить о новом
заводе. И Ваня Гальченко одним из первых занял место на диване. Было много
и взрослых: пришли учителя, мастера, даже Волончук залез в угол и оттуда
поглядывал скучно и недоверчиво.
и сказал:
Петр Петрович Воргунов. Насчет нового завода у нас с ним есть план,
интересный план, очень интересный, у нас, тами, в городе, этот план
понравился, будем делать такой завод - завод электроинструмента. Петр
Петрович, пожалуйста.
колонистов, не ответил взглядом Крейцеру; вид у него был
тяжеловато-хмурый. Большая голова с редкими серыми волосами поворачивалась
медленно. Он открыл небольшой чемоданчик и достал из него хитрую блестящую
машинку, похожую на большой револьвер. С некоторым трудом он взвесил ее на
руках и начал говорить голосом негромким, отчужденным, видно, что по
обязанности.
включается в обыкновенный штепсель...
вследствие быстроты не было видно и лишь угадывалось.
сверлить дырки в любом направлении. Чрезвычайно важный инструмент, в
особенности при постройке аэропланов, в саперных работах, в
кораблестроении. Но она может работать и как стационар, на штативе,
штатива я с собой не привез. Если вы немного понимаете в электричестве, вы
догадаетесь, что внутри нее должен быть электроякорь, я потом его покажу.
Бывают и другие электроинструменты, которые тоже нужно делать на будущем
заводе... э... в этой колонии: электрошлифовалки, электропилы,
электрорубанки. До сих пор электроинструмент у нас в Союзе не делался,
приходилось покупать в Австрии или в Америке. У меня в руках австрийская.
электросверлилку и показал отдельные ее части, коротко перечислил станки,
на которых эти части нужно делать, и названия станков были все новые,
среди них упоминались и токарные. Закончил так:
Если что-нибудь непонятно, задавайте вопросы.
ждал вопросов. Сделанное им сообщение было слишкоми ошеломительным,
слишком захватило дух у присутствующих, трудно было задавать еще
какие-либо вопросы. Однако Воленко спросил:
укоризненно посмотрели на Воленко. Воргунов, не подымая глаз, ответил:
Воргунов, он начал укладывать сверлилку в чемоданчик.
друга. Но встал Захаров, сделал шаг вперед - и тоже опустил глаза: видно
было, что он зол.
Эти сверлилки нужны нашей стране, нашей Красной Армии, нашему Воздушному
Флоту. Товарищ Воргунов, какой выпуск запроектирован?
австрийцев.
холодно смотрел на свой чемоданчик. Чей-то звонкий голос раздался из самой
гущи, расположенной у дверей:
мудро поживших стариков:
проволоке будут портреты посылать. А сверлилку, наверное, легчые все-таки
сделать. Или, скажем, комбайн и то делают, я сам видел в Ростове. И я так