побери... ко всему утонченному и аристократическому. Да еще эти цитаты из
Гейне и других поэтов, которыми он так и сыплет по любому поводу, даже при
обсуждении коммерческих или муниципальных вопросов... А теперь еще эта
жена... Видно, в нем самом, в консуле Будденброке, есть что-то
такое-эдакое - к чему, однако, нельзя не отнестись с уважением, ибо семья
это весьма почтенная, фирма солиднейшая, а шеф ее толковый, обязательный
человек; он любит город и, без сомнения, еще с пользой потрудится ему во
славу... А затем партия-то ведь чертовски выгодная! Шутка ли - сто тысяч
талеров!.. И все же... Некоторые дамы находили Герду Арнольдсен просто
"ломакой", - а это, надо сказать, было очень серьезное обвинение.
сразу же пришел в неистовый восторг.
стакан с пуншем, и его лицо матерого интригана при этом искажалось
сатанинской гримасой. - О господа, что за женщина! Гера и Афродита,
Брунгильда и Мелузина (*35) в одном лице!.. Да, жизнь прекрасна, -
добавлял он.
резных скамьях старинного "Дома корабельщиков" под свешивавшимися с
потолка моделями парусных судов и гигантскими рыбами, не понимал, каким
событием было появление Герды Арнольдсен в жизни скромного и вечно
томящегося по необычному маклера Гоша.
члены собравшегося там тесного кружка имели тем больше возможности хорошо
узнать друг друга. Зиверт Тибуртиус, не выпуская из рук руки Клары,
рассказывал о своих родителях, о детстве, о планах на будущее. Арнольдсены
рассказывали о своих предках, жителях Дрездена, - в Нидерланды
переселилась только одна ветвь этого рода. А однажды мадам Грюнлих
потребовала ключ от секретера в ландшафтной и притащила бювар с семейными
документами, в которых Томас уже успел Проставить новейшие даты; с важным
видом поведала она об истории Будденброков, о портном из Ростока, который
"жил в отличном достатке", и прочитала старые поздравительные стихи:
и Герду. Из уважения к истории Тони не позволила себе опустить подробности
вторжения в их семью некой личности, чье имя ей даже и произносить не
хотелось.
своей слабохарактерной супругой, с которой он жил в постоянных неладах
из-за того, что она и в Америку посылала деньги злополучному и лишенному
наследства сыну Якобу. Она экономила их на хозяйстве и кормила своего мужа
почти одной только гречневой кашей, - ну что было поделать с такой
женщиной? Приходили и дамы Будденброк с Брейтенштрассе; не желая погрешить
против истины, они констатировали, что Эрика Грюнлих по-прежнему плохо
развивается, но зато теперь уже как две капли воды похожа на своего отца -
мошенника Грюнлиха, и что у невесты консула довольно-таки вычурная
прическа. Приходила и Зеземи Вейхбродт, подымалась на цыпочки, звонко
чмокала в лоб Герду и растроганно шептала: "Дай бог тебе счастья, дорогое
мое дитя!"
честь обеих молодых пар, а потом, когда все пили кофе, брал скрипку и
играл, как цыган, - неистово, страстно и умело. Случалось, что и Герда
вынимала своего Страдивариуса, с которым она никогда не расставалась, и
тогда ее сладостная кантилена вливалась в его пассажи, и они играли
великолепные дуэты, в ландшафтной, стоя подле фисгармонии, на том самом
месте, где дед консула некогда наигрывал на флейте свои бесхитростные
веселые мелодийки.
божественно! - И, подняв взоры к небесам, она начинала серьезно,
неторопливо и настойчиво излагать обуревавшие ее чувства: - Да, чего-чего
только не бывает в жизни!.. Не каждому дан такой талант... Мне господь
отказал в нем, хоть я и не раз молила его по ночам даровать мне это
счастье!.. Ну что ж, я дурочка, ничего не смыслящее существо... Да, Герда,
позволь тебе сказать... я старше тебя и многого насмотрелась в жизни... Ты
должна денно и нощно на коленях благодарить создателя за то, что он
сподобил тебя такого дара!..
белые зубы.
и кстати полакомиться винным желе. Решено было, что в конце августа, самое
позднее в начале сентября, Зиверт Тибуртиус и Арнольдсены разъедутся по
домам. Тотчас же после рождества должно было состояться венчанье Клары - в
ротонде, с подобающей торжественностью. Свадьба же в Амстердаме, на
которой намеревалась присутствовать и консульша, "если будет
жива-здорова", откладывалась на начало нового года: необходимо передохнуть
в промежутке между двумя торжествами. Томас попробовал было возражать, но
это ни к чему не привело.
Зивертом право первенства.
и Томас намеревались совершить поездку по Северной Италии и закончить ее
во Флоренции; они собирались пробыть в отсутствии около двух месяцев. Тем
временем Антония с обойным мастером Якобсом должна была обставить и
устроить для них небольшой домик на Брейтенштрассе, принадлежавший одному
перебравшемуся в Гамбург холостяку, с которым консул уже вел переговоры о
покупке. О, тут Тони, несомненно, себя покажет!
никто в этом не усомнился.
рука в руку сидели две помолвленные пары и где только и речи было что о
венчанье, шитье приданого, свадебных путешествиях. Он ощущал муку,
непрестанную муку в левой ноге, и его маленькие круглые, глубоко сидящие
глазки задумчиво и тревожно шныряли по сторонам. Наконец он голосом
Марцеллуса Штенгеля обратился к своей бедной кузине, сидевшей тут же,
среди счастливых, - старообразной, смиренной сухопарой и голодной даже
после обеда:
конечно, каждый сам по себе.
9
Италии. Талый мартовский снег еще лежал на Брейтенштрассе, когда часов
около пяти вечера экипаж подъехал к скромному, выкрашенному масляной
краской фасаду их нового дома. Несколько ребятишек и двое-трое прохожих
остановились посмотреть на молодых, выходивших из экипажа. Г-жа Антония
Грюнлих, гордая проделанной ею работой, стояла в дверях, из-за ее плеча
выглядывали готовые к приему хозяев две предусмотрительно нанятые ею
служанки в белых чепчиках и полосатых юбках.
плоским ступенькам, покуда закутанные в шубы Томас и Герда выбирались из
набитого чемоданами и баулами экипажа, и с поцелуями и объятиями повела их
в дом.
навидались! "Ты знаешь, дом на мраморных столбах..." (*36) Герда, ты стала
еще красивее, дай я тебя поцелую... нет, нет... в губы... вот так!
Здравствуй, Том, старина, я и тебя хочу поцеловать! Маркус велит тебе
передать, что все дела в порядке. Мама ждет вас на Менгштрассе, но сначала
вы передохните... Сказать, чтобы подали чай? Или вы будете принимать
ванну? У меня все приготовлено. Жаловаться вам будет не на что. Якобе
старался изо всех сил, и я тоже сделала все, что могла...
багаж.
будут вам очень нужны. До поры до времени... - повторила она и провела
языком по верхней губке. - Вот здесь, по-моему, премило, - она открыла
дверь справа от входной. - Плющ перед окнами... простая деревянная
мебель... дуб... Там дальше, по другую сторону коридора, еще одна комната
- побольше. Направо кухня и кладовая... Ну, идемте наверх, я буду вам все
показывать!
ковровой дорожкой. Стеклянная дверь с площадки вела в узкий коридор. Из
коридора все трое вошли в столовую с массивным круглым столом посередине,
на котором шумел самовар; вдоль стен, обитых темно-красной камчатной
материей, стояли резные ореховые стулья с плетеными из тростника сиденьями
и громоздкий буфет. Рядом находилась уютная маленькая гостиная, отделенная
занавесью из серого сукна от большой, длинной комнаты с фонарем,
меблированной мягкими креслами с обивкой из зеленого полосатого репса.
Значительную часть всего этажа занимал трехоконный зал. Оттуда они прошли
в спальню.
висели затканные цветами гардины, была расположена направо по коридору.
Тони прошла в глубь комнаты, нажала ручку и открыла потайную дверцу на
Сертаков Виталий
Земляной Андрей
Корнев Павел
Земляной Андрей
Чернецов Андрей
Орловский Гай Юлий