это его состояние, и сейчас же в ней обнаруживалось сострадание,
материнская нежность, участие. Она лишь слегка удерживала его, предлагая
передохнуть, но как только он поддавался на эти ее уговоры и
успокаивался, она вновь набрасывалась на него, и он, несчастный, бежал
от нее, но все это ему только казалось, потому что этакое его бегство
входило в ее планы и направлялось ею же...
потом все слабее и слабее, покоряясь неизбежному, и наконец грянули
струи, и она вынула его и оросила свое лицо, и особенно глаза...
следовало бы знать, что вам, в сущности, на него наплевать.
в чудеснейшем настроении, ухватив ближайшую тетку за танкерную часть,
потерять на некоторое время малую толику своего соколиного зрения и на
ощупь проверить, все ли там у нее в наличии и на прежних местах.
очень смешной способ размножения: существует, видите ли, некоторый
шарик, который, при известных обстоятельствах, накачивается - не
воздухом, конечно, а жидкостью.
сейчас же встает и даже тянется к небу, видимо возносит к нему свои
желания, и в этот момент изо всех сил работает насосик-сердце, которое
тюкает-тюкает, бедняжечка, и накачивает этот шарик, поддерживая его
вертикальную жизнь.
делаем, что печемся о процветании Отчизны милой!
процветании, о чем же еще!
начнем, после небольшого вступления о маме-Родине.
меланхолически настроенной, совершенно голой бабы, которая, разбросав
свои рубенсовские ноги, сидит на весеннем черноземе, а вокруг нее бегают
ее бесчисленные дети, которых она только-только нарожала в несметных
количествах А она пустой кастрюлей - хлоп! - по башке пробегающему
ребятенку; он - брык! - и она сейчас же наготовила из него свежего
холодца с квасом, чтоб накормить остальных.
так всегда: вот только подумаешь о Великом, как тут же какие-то
несметные тучи всяческой дряни вокруг этого Великого немедленно
нарастут!
удивительной территории, более всего напоминающей тунгусское болото,
кишмя кишащее всякой малообразованной тварью, куда только кинешь камень
с каким-нибудь новым, пока еще редким названием кого-либо или чего-либо,
и тотчас же вонючие газы-метаны после - бултых! - вырвутся наружу, а
потом кружки-кружочки, и все затянулось аккуратненько по-прежнему.
поясов, и хохотать во все горло, и закончить хохотать где-то в Магадане,
сорвавшись со скалы на виду у всего птичьего базара.
закономерностей, потому что к чему? Зачем? Ну что с того? Лучше
вспомнить о чем-нибудь.
достославные времена, когда мы с Бегемотом оказались на обочине своей
собственной прошлой жизни.
- сейчас или никогда! - и вылетели в три окна, как два осла, временно
снабженные перепончатыми крыльями.
сосать свои собственные пальцы.
трамваев, через гам, лай и вой клаксонов на перекрестках и шлепки дождя
по седому асфальту.
газировки, этот живительный, с иголочки, воздух.
но мы ее палкой по зубам - "сгинь, подлая!" - и она убралась восвояси ко
всем чертям, и имела она при этом вид начальника отдела кадров капитана
третьего ранга Прочухленко по кличке Стригунок, которого бы я лично в
чистом виде с аппетитом удавил и который при нашем увольнении в запас
так суетился, паразит, чтоб нам где-нибудь нагадить, то есть чтоб нам на
пенсию не хватило одного процента, а лучше целых трех
(сука-тифлисская-была-его-мама-моча-опоссума-ему-на-завтрак).
нас и спросил, чем же мы думаем заниматься на гражданке. И я сказал ему:
"Фаянсом".
дополнительных вопросов. И если в фарфоре наш могучий патриарх еще мог
что-нибудь этакое мохнатое вставить, то слово "фаянс" повергло его в
исступление, как если бы я ему предложил немедленно переталмудить все
мысли Конфуция со свежекомандирского сразу же на старочухонский.
справился с собой и кивнул с пониманием, после чего он перевел свой
взгляд на Бегемота.
стратегу, что он будет разводить кроликов.
Кроликов?! - Он налился дурной венозной кровью - сейчас умрет. -
...Ка... ких кроликов?!
энтомологический или в крайнем случае в психологический пласт, но
постеснялся, тем более что Бегемот сказал; "Домашних".
схватился за собственные щеки и застонал, а потом зарычал, завизжал,
закривлялся.
Почему я не умер на сносях! При родах! В зародыше!
сражений, когда от волненья видишь только чьи-то дырявые подошвы и нет
для тебя интересней зрелища.
боевые офицеры теперь выращивают кроликов, а потом его с почечными
коликами увезли в наш замечательный госпиталь, где врачи довели ему это
дело до обширных метастаз только затем, чтобы потом его прах развеять
над Северным Полюсом.
засада - крысы, матросы, вечно скользкий гальюн.
ватный халат, из которого торчала их тонкая, как у страуса, шея и
голова, немедленно обращались в полный хлам, и перед ними грудастые
медсестры ставили трехлитровую банку со словами: "За сутки наполнить!"
- и он в первые секунды стеснялся даже спросить, чем наполнить, мочой
или александрийским калом, а потом - "мочой, конечно, вы что, совсем
уже?" - и он, томясь, жене по телефону: "Ле-ноч-ка-а... привези,
пожалуйста, два арбуза, здесь нужно мочой..." - а мы ему: "Михалыч, не
волнуйся! Давай мы тебе немедленно нассым полведра.." - а в углу лежал
заслуженный адмирал, весь утыканный трубками, как дикобраз иглами, по
одним в него дерьмо наливалось, по другим - выливалось, который, утирая
слезы, говорил: "Ка-на-ус, едри его мать! Я уже не могу, сейчас от смеха
все трубки оборву!".
нормальным человеком, если только дело не касалось бирок и его личного
Маккефри Энн
Круз Андрей
Корнев Павел
Афанасьев Роман
Шилова Юлия
Апраксина Татьяна