Чтение 56–й страницы книги ~Донские казаки в борьбе с большевиками~

Было видно как станичники, овладели вокзалом и прилегающей окраиной и как они
постепенно втягивались в город. Взбираясь вверх по улицам, они часто работали в
рукопашную. Большевики отступали, но временами задерживались на улицах и
оказывали упорное сопротивление. Нередко из-за утла или в зданиях, казаков ждала
засада или сторожил пулемет. С последним отчаянным усилием, красногвардейцы
цеплялись за местные предметы. Но все-таки не выдержали дружного натиска и стали
спешно покидать город.
Часов около 8 утра к нам прибыл полк из "Северной группы". Его командир есаул
Климов явился ко мне и доложил, что люди его полка сильно устали, так как,
сбившись с дороги, полк всю ночь плутал по степи. Хотя к этому времени мы и
овладели городом, но тем не менее, прибытие полка было весьма кстати. У нас в
резерве уже не было ни одного казака.106). Одну сотню этого полка я тотчас же
послал в распоряжение коменданта станции, дабы не допустить грабежа там (было
много вагонов груженных ценным имуществом вплоть до мануфактуры), а другую
поставил гарнизоном в Хотунке. Остальные сотни направил к городу. Здесь у
окраины встретил Походного Атамана и командующего группой. По случаю победы мы
взаимно обменялись поздравлениями, а затем решили ехать в город. На всем пути от
Фашинного моста до Троицкой церкви жители нас восторженно приветствовали, как
своих освободителей. Нас забрасывали цветами и многие с любопытством спрашивали:
"Кто мы? Кто освободил город?" На это, полк. Денисов и я отвечали: "город
освободил Походный Атаман ген. Попов". Наши слова видимо нравились Пох. Атаману
и он самодовольно улыбался. К большому моему огорчению, мне не суждено было до
конца продолжить это триумфальное шествие. Не доезжая Троицкой церкви, меня
нагнал ординарец и доложил мне, что начальник северного отряда (заслона) просит
меня к телефону107). В это время орудийный огонь противника по Новочеркасску
заметно усилился. Шрапнели рвались преимущественно над центром города. Несколько

106) Две сотня резерва были уже использованы в бою у Хотунка.
107) Телефонное сообщение было уже установлено посредством включения в
железнодорожную линию.
192

гранат попало в Новочеркасский собор. Орудия красных очевидно были установлены
где-то в районе Краснокутской рощи и кладбища. Ввиду этого, я предупредил полк.
Денисова, что по окончании разговора с начальником северного заслона, я тотчас
же сам поведу четыре сотни нашего резерва к Краснокутской роще с целью выбить
оттуда красных. Начальник северного заслона ничего утешительного мне не сказал и
только просил дать ему подкрепление. Я ориентировал его в обстановке и чтобы его
успокоить обещал ему немедленно отправить в его распоряжение две сотни из
резерва, а две другие, повел к указанной роще. Но не успели мы еще дойти до
последней, как орудийный огонь противника внезапно прекратился 108). Тогда я
оставил сотни и поспешил обратно в Хотунок и затем на железнодорожную станцию,
дабы водворить там порядок и наладить связь с северным и южным нашими заслонами.
Только в сумерки я смог приехать в атаманский дворец, где расположился штаб и
доложить обстановку командующему группой. Из полученных донесений было видно,
что победа досталась нам малой кровью. Убитых казаков было несколько человек, а
раненых около сотни 109). Наоборот, потери большевиков были весьма значительны.
Масса трупов красногвардейцев валялась на улицах, особенно много было их на
спусках к р. Тузлов. Судя по характеру ранений, легко было заключить, что казаки
были крайне озлоблены, действовали в рукопашную прикладами и штыками, не давая
никому пощады. Этот день мне хорошо памятен еще и по одному эпизоду, чуть не
стоившему мне жизни. Проезжая от Хотунка к станции, я услал куда-то своего
адъютанта и всех ординарцев, бывших при мне и на момент очутился один. В своем
штатском одеянии, я натолкнулся на группу Кривянцев. Они меня не узнали и приняв
за убегающего большевика, меня арестовали. Я энергично протестовал, сердился,
бранился, но думаю ни брань, ни просьбы, ничто не помогло бы и казаки со мной
покончили, если бы в этот момент не подскакал ко мне ординарец с донесением. Он
выручил меня из глупого, но и опасного положения. Кривянцы оторопели и слезно
раскаивались в своей ошибке, и я лишь ограничился тем, что пожурил их за этот
случай.
В помещении штаба, мне бросилась в глаза огромная комната, буквально заваленная
разнообразными пасхальными блюдами. Оказалось, что все это было принесено
сердобольными дамами Новочеркасского общества. Нам в этот день, не пришлось
ломать голову и изыскивать
108) Позднее было получено донесение из нашего южного конного отряда полк.
Туроверова, которое разъяснило обстановку. Оказалось, что отряд блестяще
выполнил свою задачу. Он овладел ст. Аксайской и захватил у большевиков в полной
исправности 6-ти орудийную батарею с запряжками и зарядными ящиками. Батарея
была та, которая, как я говорил, долго обстреливала город. Захват ее не лишен
интереса. Овладев ст. Аксаиской, полк. Туроверов естественно интересовался ходом
событий у Новочеркасска, находившегося у него в тылу. Его сильно озабачивала
продолжавшаяся артиллерийская канонада у Новочеркасска. Для выяснения обстановки
он выслал разведывательную конную сотню. Незаметно подойдя к городу, сотня
обнаружила стоящую на позиции батарею красных, которая обстреливала
Новочеркасск. В тот момент батарея стояла спиной к сотне. Внезапно атаковав ее,
казаки порубили прислугу и прикрытие. Среди казаков нашлись артиллеристы,
которые взяли орудия в передки и победоносно присоединили их к отряду.
109) Был легко ранен в ногу и я.
193

средства для довольствия чинов штаба. Всего было в изобилии и с большим
резервом. Те же дамы охотно взяли на себя заботу о довольствии штаба еще в
течение ближайших дней. Уже давно мы не ели так вкусно и обильно, как в этот
день. Я просил не забыть ординарцев и посыльных и накормить их до отвала, ко что
касается спиртных напитков, то употребление таковых приказал ограничить для всех
минимумом.
Дни 23 и 24 апреля прошли в лихорадочной работе. Надо было спешно провести в
жизнь заранее предусмотренные мероприятия по установлению в городе спокойствия и
порядка, а также наладить сложную организационную работу, как административную,
так и главным образом, по управлению войсками, оборонявшими ближайшие подступы к
Новочеркасску. Большинство красногвардейцев Новочеркасского гарнизона,
застигнутые атакой врасплох, бежали в разные стороны. Но часть их засела в
Епархиальном училище и Политехническом институте, а некоторые нашли себе убежище
в Краснокутской роще или на кладбище и кирпичных заводах. Поэтому, прежде всего,
требовалось срочно привести в порядок наши полки, занявшие город и ликвидировать
эти остатки красных, затем установить гарнизонную службу и, наконец, изыскать
возможность усиления нашего северного заслона, где противник упорно проявлял
активность, пытаясь значительными силами переходить в наступление. Между тем,
наше положение далеко тогда еще не было блестящим. Лучшие по составу и
численности Новочеркасский и Кривянский полки, отлично работавшие при атаке
Новочеркасска, в тот момент никакой реальной силы не представляли. Командир
Новочеркасского полка отпустил почти всех своих казаков и партизан пойти
навестить родных и узнать об их судьбе, а Кривянцы, разбившись на малые группы,
рыскали в привокзальном районе, отыскивая большевиков и, главное, свое
имущество, награбленное железнодорожниками в станице Кривянской. Казаки этих
полков должны были вновь собраться только к полудню 25-го апреля. Полки
Бессергеневский и Заплавский были слабого состава и несли службу ближайшего
охранения города с юга, а отчасти и в городе. Кроме того, они занимались
очисткой от большевиков Краснокутской рощи и кирпичных заводов, где по оврагам
укрылись целые роты красногвардейцев. Наиболее слабым и мало надежным Богаевским
полком пришлось сменить уже значительно потрепанный 6-й Пластунский батальон.
Последний работал на северном направлении в районе Каменоломни и не сумел
правильно выполнить поставленную ему задачу.
24-го апреля большевики повели со стороны Александровск-Грушевский наступление
на Новочеркасск. Первая и вторая атаки красных были нами отбиты. Однако я видел,
что дальнейшего нажима противника Богаевцы не выдержат. Резервов у нас не было.
Помощь могла оказать только "Северная группа", отдыхавшая в эти тяжелые дни в
районе станицы Раздорской (40 верст от Новочеркасска). Но она на все наши
повторные просьбы передвинуться в район станицы Заплавской и этим одним
принудить большевиков отказаться от атаки Новочеркасска, из-за опасения
подставить ей свой левый фланг, а от-
194

части и тыл, -- упорно продолжала оставаться глуха и не сделала ни шагу. Не
помогло и вмешательство Пох. Атамана.
К вечеру 24-го апреля обстановка складывалась так: на Ростовском направлении
было тихо; из Северного заслона шли тревожные донесения. Там противник
усиливался и продолжал пытаться опрокинуть наш отряд. Наконец, была полная
неизвестность о намерении "Северной группы" полк. Семилетова, при которой
находилась ставка-штаб Пох. Атамана. Последний, в эти дни, занял как бы
нейтральное положение между нами и своей ставкой и в сущности не хотел ни
работать, ни 'вмешиваться в дело. При таких условиях мы были вынуждены
собственными силами выкручиваться из создавшегося положения.
Полагаться на Богаевцев было опасно. Поэтому, чтобы непосредственно прикрыть
Новочеркасск с севера, мы наспех сколотили из свободных казаков, преимущественно
легко раненых, две сотни и ими заняли Хотунок. Мера эта оказалась весьма
удачной, ибо командир Богаевского полка, как говорится, потерял сердце. Под
предлогом личного доклада обстановки, он оставил полк, приехал в город и стал
готовиться к бегству. Когда же большевики нажали, то Богаевцы, оставшиеся без
командира, не оказав почти никакого сопротивления, начали поспешно отходить к
городу и частично распыляться. Таким образом, вся защита Новочеркасска с этой
стороны легла на сборные казачьи сотни, которыми мы своевременно заняли Хотунок.
Наступившая темнота, хотя и прекратила дальнейшее наступление противника, но тем
не менее в городе создалось неопределенное и даже тревожное настроение. Этому