- Ты абсолютно не мой человек, но нравишься мне безумно...
бои?
без всякого сожаления - вместе с трахеей и пищеводом.
тяжелого, пахнущего шерстью вида деятельности.
И представить ее в роли секретарши в офисе или менеджера по продажам палочек
для ушей было совсем невозможно.
спускаться к животу. Но добраться до главного, сокровенного так и не успела:
снова запищал телефон. В этот раз беседа была короче и ограничилась
несколькими репликами.
легко укрощала собак. Но сейчас она не смогла укротить даже собственное
лицо: оно побелело еще побольше, а вместе с ним побелели губы и крылья носа.
слабость и беспомощность. Ей так и не удалось взять себя в руки, но ее
хватило на то, чтобы еще раз повторить кому-то абсолютно бессмысленный
вопрос:
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
ДИНКА
Сентябрь 199.. года
места, где можно было бы укрыться от собственных мыслей и от шести строчек
Ленчикова письма. Неполных шести строчек.
фантастическими они мне кажутся. Я еще не показывала перевод Динке, я еще не
сказала ей ни слова о письме. Мой перевод не очень хорош и совсем не
литературен, предлоги и склонения спотыкаются друг о друга, но смысл
совершенно ясен, и...
мыслишки по этому поводу мелькают у меня в голове.
совсем не сентябрьском зное, - стоит только оценить красоту замысла, как уже
ничто не покажется невозможным".
зазубривала перед чертовыми пресс-конференциями, а потом повторяла, как
попка, с поучительной миной на лице, с грустными глазами и все понимающими
ресницами (Виксан, Виксан учила меня делать соответствующую физиономию!).
невозможным. Потому что красота - и есть невозможность".
придуркам-журналюгам! И сколько книжек перетаскала в сумке, тех самых,
которые ни разу не открыла и вряд ли открою... Какой-то, мать его, Пруст,
какой-то, мать его, Фриш, какая-то, мать ее, Симона де Бовуар... Надо было
сильно постараться, чтобы написать всю эту бодягу, а потом издать ее
отвратительно-мелким шрифтом... Но главное - не забыть последовательность,
учил меня Ленчик: Пруст - Фриш - Симона де Вовуар. Главное, ни в чем и
никогда не забывать последовательность... С Прустом и Фришем легко, одна
гласная в слове, в ударениях не запутаешься.
потрясала воображение. Своей отвязанностью. Но нам не помогло ни то, ни
другое.
прав? Днем я пытаюсь убедить себя в этом. И почти убеждаю. Но когда
наступает ночь...
вещи: он прячется между страницами, он всплывает в самых разных местах, под
самыми разными миниатюрами. Под самыми разными, но именно под теми, которые
напоминают мне Ленчика, Динку, покойную Виксан, покойного Алекса и даже меня
саму.
красота узоров на его чешуе нестерпима, и поэтому он никогда не охотится. Он
ждет, когда жертва приблизится сама, завороженная этой красотой. Ленчик тоже
не делает лишних телодвижений. Он ждет, когда жертвы приблизятся. Когда они
сами положат голову на плаху.
раздумываю, Ленчик перебегает от Сциталиса к Гипналу, а потом - к Сепсу и
Дипсе, а потом - к Амфисбене: ко всем змеям бестиария. Но суть от этого не
меняется.
не жалко ни Динку, ни себя, мне жалко бестиарий. И деревья в этом чужом
испанском саду - оливковые и апельсиновые. А миндаль я все равно не люблю...
секс уже не так громок, не так демонстративен. А несколько ночей назад они
даже ругались. Я тешу себя надеждой... я хочу тешить себя надеждой, что мне
это только показалось.
гребаный электронный ящик. Ну, конечно же, он ничего не знает, иначе бы
давно принял меры.
раньше (раньше он вообще меня не замечал), - смотрит и улыбается. Я улыбаюсь
ему в ответ хорошо заученной, хорошо поставленной улыбкой с обложек всех
журналов. Моя улыбка нежна и застенчива, в противовес Динкиной улыбке -
открытой и дерзкой.
характер: первый признак того, что она хочет расстаться с очередным парнем.
Она расстается с парнями легко - как чистит зубы, как выбирает волосы с
расчески. Если парень очень нравится ей - есть шанс, что она будет с ним
дольше контрольных двух недель. Если не очень - просто хочется переспать,
ощутить власть славы над простыми смертными - все может ограничиться одним
разом. Одним банальным пересыпом. Но Пабло-Иманол побил все рекорды.
достает. Динка не впадает от них в клинч, скорее - в тупую созерцательность.
Кроме того, наркотики делают ее нимфоманкой. Ей всегда нравилось трахаться -
она сама мне об этом говорила, - а сейчас она просто с цепи сорвалась. Но,
похоже, Пабло-Иманола это устраивает, он и сам не дурак перепихнуться. К
тому же Динка совершенно непристойна в трахе, я помню это еще по нашей
питерской квартире с видом на Большую Неву. Я помню эти звуки, помню мат,
которым она всегда поливает партнера. Она готова унизить его даже тогда,
когда он доставляет ей удовольствие.
- когда она бурно и тупо кончает. Она делает это демонстративно. Я не могу
отвязаться от этой мысли, которая окопалась в моем мозгу около двух лет
назад и все это время только укрепляла бруствера, расширяла линию
коммуникаций и подвозила боеприпасы... Мысль и в самом деле проста: Динка
все делает демонстративно.
вооружение еще один старый тезис Ленчика: "Все на продажу". Нужно уметь
продаваться и нужно получать за это по максимуму. Нужно не стесняться
продаваться, и тогда ты получишь за это даже больше, чем по максимуму.
принципами. Я отношусь к Ленчику терпимо и даже с известной долей нежности -
и тоже пользуюсь его принципами.
Мы растащили нашего продюсера на цитаты.