времени дома, а еще ни одного наполненного смыслом слова мы от тебя не
услышали, одни только ахи, охи и упреки. Излагай фактуру.
я, значит, к нашему дому. Темно. Но фонари горят. И в аккурат под самым
фонарем стоит автомобиль, изумительной красоты "Бентли-Континенталь",
цена которому - в два раза больше, чем у шестисотого "Мерседеса".
не разбиралась в автомобилях совершенно, но терпеть не могла никаких не-
ясностей.
движка, - тут же откликнулась Татьяна. - Не отвлекайся, Стасов.
и отварным картофелем. Владислав тут же отхватил ножом изрядный ломоть и
принялся с аппетитом жевать.
же другие ощущения, нежели натощак. Продолжаю. Мне становится интересно,
кто это в нашу Богом забытую новостройку приехал на такой тачке, поэтому
сижу в машине и не выхожу.
как выходит! Это надо было видеть! Сначала вышел некий мужчина, обогнул
машину и открыл дверь со стороны пассажирского места. Подал руку, а уж
потом появилась наша девочка. И у нашей девочки в руках такой букет, ка-
кие я видел только на кинофестивалях в руках у звезд неимоверной величи-
ны. Стоят они рядышком и о чем-то мило беседуют. О чем - мне не слышно.
Кавалер то и дело Ирочку приобнимет и в лобик поцелует или в висок. А
она к нему так и льнет, так и льнет. Но никакой сексуальной похабщины,
чего не было - того не было. За ягодицы не хватал, к бюсту не прикасал-
ся, в губы не целовал. Только в лоб или в висок. Смотрю, они вроде как
прощаются, кавалер Ирочке руку целует. Как же так, думаю, он ведь сей
секунд уедет, а я его и не разглядел. Непорядочек. Выхожу из машины, иду
прямо к ним, здороваюсь. Вежливо так, без претензий. "Ира, - говорю, -
уже поздно, тебе пора домой". Строго так говорю, чтобы хахаль этот знал,
что Ира у нас не без пригляда и есть кому за нее заступиться, ежели что.
Но давить не стал, сразу зашел в подъезд, чтобы не смущать парочку. Зна-
чит, докладываю. Мужик чуть помоложе меня, лет тридцать пять - тридцать
семь, лицо не прохиндеистое, на любителя легких развлечений не похож.
Серьезный такой субъект. Одет очень дорого, под стать своей машинке. Од-
ни часы у него на руке тысяч тридцать долларов стоят.
ванная.
разберешь, кто для вас красивый, а кто - урод. Вон Бельмондо, страхолю-
дина, если разобраться, каких свет не видел, а бабы по всему миру от не-
го млеют. На мой вкус, Иркин хахаль хорош по всем статьям, а уж как вам
покажется... Все, ненаглядные мои, рассказ окончен, начинается праздник
открытого рта. Я больше не могу терпеть, мне нужно поесть.
три. Татьяна молча смотрела на мужа, потом бросила тревожный взгляд на
часы.
взрослый человек, ты сама мне это объясняла всего час назад. Я все равно
сейчас ухожу. Увижу Иру - шепну ей, что ты волнуешься. Если не увижу -
поднимусь, тогда уж Стасов выйдет; А ты сиди спокойно дома, тебе нервни-
чать вредно.
подъезде возле почтового ящика, уткнувшись глазами в газету. Лицо ее бы-
ло искажено яростью, по щекам стекали злые слезы. На деревянной панели,
скрывающей батарею отопления, валялся небрежно брошенный огромный букет
каких-то экзотических цветов.
ла?
щину, - не надо реветь. Спокойно и последовательно: что случилось?
грязью за интервью с Улановым.
понимаю, если бы Уланова наконец раскритиковали за некорректное поведе-
ние, но ее-то за что?
сразу бросился заголовок: "Прощай лицо, да здравствует грим!" Журналист-
ка по фамилии Хайкина в выражениях не стеснялась. "Потрясая обтянутой
тонким трикотажем пышной грудью, популярная писательница Томилина свысо-
ка поучала нас, ловко оперируя выдернутыми из классики и поставленными с
ног на голову цитатами, как нужно относиться к массовой культуре. Ее
терпимость в отношении оболванивания населения дешевым ширпотребом от
литературы можно понять, ведь Томилина зарабатывает на жизнь именно им,
накатав за три года полтора десятка низкопробных детективчиков. Но саму
писательницу все это совершенно не смущает, и, отвечая на вопросы веду-
щего, она ничтоже сумняшеся упоминает в одном ряду со своим, безусловно,
дорогим ей именем имена признанных мастеров, к примеру, Хемингуэя. Са-
момнения госпоже Томилиной, что очевидно, не занимать. Да и больное во-
ображение писательницы не дает ей покоя: теперь она уверена, что все ки-
нематографисты всего мира спят и видят, как бы им экранизировать ее
бессмертные произведения. Более того, они собираются снимать фильмы по
ее книгам подпольно, и Томилина с экрана прямо пригрозила им: не
трожьте, нехорошие мальчики, мои чистые книжки своими грязными руками, а
то в суд пойду. По-видимому, желание прославиться, пусть и скандально, в
госпоже Томилиной столь велико, что заставляет ее забывать о грядущем
материнстве. Вместо того, чтобы заботиться о здоровье будущего ребенка,
она собирается таскаться по судам. Что ж, мы давно уже перестали удив-
ляться и разного рода судебным искам, и тому, что у нас растет странное
поколение странных детей. А откуда же взяться нормальным, если даже бу-
дущие матери думают исключительно о скандалах и читают ту нелитературную
безвкусицу, которой потчует их пышнотелая мадам Томилина? "
Когда Настя закончила читать, Ирочка уже перестала плакать и теперь
смотрела на нее огромными глазами обиженного ребенка.
Кто такая эта Хайкина?
предположила Настя. - Вот она и мстит теперь, как умеет.
Дай сюда эту гадость, я выкину в помойку.
найдется куча доброжелателей, которые ей это покажут. А то и не покажут,
а на словах передадут, прибавив кое-что от себя и все переврав в худшую
сторону. Врага, как нас учили классики политической борьбы, надо знать в
лицо.
это видеть. Она с ума сойдет.
ней и ты, и Стасов, а где-то в другом месте, будет только хуже. Ты же не
можешь сделать так, чтобы она гарантированно ничего не узнала. А коль не
можешь, то половинчатые меры могут принести куда больший вред. Послушай-
ся меня, отнеси газету домой и сразу же покажи Тане. Только не с трагиз-
мом в голосе, а с веселым хохотом.
тила ее за руку и повела к лифту, не забыв при этом забрать букет.
такая глухомань, что и не выберешься вечером. На, неси свой букет, его
же тебе подарили, а не мне.
Стасова, который с кем-то разговаривал по телефону, шум воды и звяканье
посуды - Татьяна убирала со стола после ужина.
честве шлепать, хочу попросить Владика, чтобы подвез до метро.
образила... Ира! Что случилось? Ты плакала? Я так и знала, что твое но-
вое знакомство ни к чему хорошему не приведет.
- Дело не в нем.
Улановым, а теперь какая-то журналистка по этому поводу изощряется.
Текст, конечно, совершенно бредовый, но Иришка жутко расстроилась. На,
прочти, и убедишься, что дело яйца выеденного не стоит.
близкой подругой, знакомы они были совсем недавно, и изучить характер
жены Стасова у Насти возможности не было. Как знать, как она отреагиру-
ет... А вдруг Ира была права? Волнения, истерика, отчаяние. А Таня бере-
Шилова Юлия
Адамов Григорий
Прозоров Александр
Березин Федор
Круз Андрей
Посняков Андрей