слышал и можно через несколько минут перезвонить еще раз. Однако второй
звонок результата не дал: механический голос автоответчика говорил на двух
языках...
если не в своей квартире, значит, на даче. И это правило не мог изменить ни
государственный переворот, ни всемирный потоп. Полковник снял трубку
телефона спецсвязи, набрал три цифры - абонент был занят: "папа" с кем-то
беседовал. Он любил это делать по ночам. По пустой Москве, если не стоять
под светофорами, езды до его дачи было минут тридцать, не больше. В оба
конца - час, поэтому можно уложиться: посредник просил два часа для проверки
подлинности материалов. Пусть проверяет...
в которой ходили собирать опята. Куртка и брюки Капитолины висели здесь же,
внизу стояли ее сапоги... Он словно натолкнулся на стеклянную перегородку.
гардероба, помог надеть ей плащ.
ничего не сказала. Когда же вышли на улицу и полковник повлек ее к
автомобильной стоянке, Капитолина остановилась, забросила сумку на плечо,
глубоко засунула руки в карманы и как бы отстранилась от него.
многозначительно проговорила Капитолина.- Так вот мой муж, бывший,- твой
шеф.
она.- А мужем- тот, которого ты называешь "папой".
по тротуару. Через мгновение смешалась с прохожими и исчезла.
казалось невероятным: она- женственная, плотская, сексуальная, и "папа" -
суровый аскет, воплощение ума, тонкой логики и при этом жесткой психологии.
Ему казалось, что он - вечный холостяк, и это обстоятельство когда-то даже
нравилось полковнику. Рядом с ним невозможно было представить ни одну
женщину, как с истинным монахом.
не нашел.
самом деле стал неким родственником...
Омоновцы соорудили из щитов западню и ловили галок, густо сидящих на
деревьях. Смысл охоты заключался в том, чтобы заманить птицу раскрошенным
хлебом. Раскормленные, жирные галки орали и не хотели спускаться на землю.
сменился. Впрочем, после поста ГАИ все омоновцы казались ему на одно лицо...
присоске, включил его и сразу выжал сто двадцать километров в час. Он
старался больше не думать о Капитолине, хотя после ее признания та, другая
ипостась его сознания торжествовала. По дороге он решил открыть "папе" и
тайну утечки золотого запаса через нефтепровод - все валить в одну кучу,-
пусть и у него поболит голова! Сейчас уже можно, потому что предстоящая
встреча с "вишневым" открывает новые перспективы работы отдела.
членов Политбюро. Это был четырехэтажный особняк с лифтом и крытым
бассейном. Бывший хозяин ее любил разводить розы, и поэтому вся территория
участка была засажена многолетними колючими кустами, которые на зиму
закрывались пластмассовыми колпаками с биологическим подогревом. Полковник
был у "папы" всего раз, прошлой зимой, и его поразило, что под прозрачным
колпаком- плюсовая температура: на внутренних стенках и на самих кустах
дрожали капли росы. Собственно, розы и определили выбор "папы", и он взял
эту дачу, хотя рядом стояла суперсовременная, с вертолетной площадкой и
семью гектарами земли.
что его покровительство и опека должны остаться негласными и встречи должны
иметь конспиративный характер. Все это требовалось для того, чтобы хранить
секретность работы отдела и руководство им со стороны правительства.
Полковник считал подобные меры вполне оправданными, поскольку с
исчезновением золотого запаса наверняка были связаны некоторые
государственные чиновники, имеющие власть и ныне.
у охраны, и на территорию дач отправился пешком, предъявив удостоверение
сотруднику МБ. Похоже, в связи с государственным переворотом охрана была
усилена: за кустами перед въездом стояли два БТРа и "шилка" -
зенитно-пулеметная установка. По улицам дачного поселка бродили патрули в
гражданской одежде. Пока Арчеладзе шел к даче "папы", у него дважды
проверили документы, причем не стесняясь направляли свет фонаря в лицо.
Лишь некоторые особенно теплолюбивые и нежные сорта были спрятаны под
колпаки, смутно белевшие в сумерках, как привидения. Остальные же,
подрезанные, укороченные, избавленные от лишних побегов, стояли открытыми, и
на немногих еще оставались цветы. Но и этих немногих хватило, чтобы насытить
воздух резким розовым запахом, перебивающим дух осенней, преющей листвы.
вдохновило полковника - "папа" не спал, и отпадала неприятная нужда
поднимать его из постели. Ослепленный окнами, он чуть не наткнулся на
машину, стоящую на дорожке. "Папа" никогда сам не заезжал в розарий, тем
более никому другому этого не позволял. Это был черный правительственный
"ЗИЛ-117". Полковник обошел его, цепляясь плащом за колючки розовых кустов,
за ним был еще один, невероятно знакомый, видимый им каждое утро,- черный
джип "Чероки". Арчеладзе отметил это механически, ибо машины Комиссара здесь
никогда не могло быть. Он подумал, что это, вероятно, другой автомобиль, и
для убедительности скользнул взглядом на его номер, светящийся
светоотражающей краской...
между царапающими кустами и застыл в растерянности. Это было невероятно!
"Папа" презирал Комиссара, никогда даже не называл его по фамилии; чаще
всего брезгливо бросал - "пожарник"... Мысли скакали самые разные и
неожиданные - вразумительного объяснения, почему Комиссар очутился здесь, не
находилось. Теперь уже и речи не было войти в дом! Потрясенный, а больше
как-то неприятно смущенный, полковник, ко всему прочему, вспомнил о
Капитолине, жене одного и любовнице другого, и ощутил желание немедленно
бежать отсюда. Он стиснул зубы от прилива мстительного чувства и заломил
попавшийся под руку розовый куст. Но сильно уколол пальцы...
следовало прояснить для себя все, что возможно. Ступая по клумбам, полковник
приблизился к крайнему освещенному окну и через открытую форточку
почувствовал густой банный дух. Это был предбанник, обшитый
доской-горбыльком, со столом и лавками: самовар, посуда, банки с пивом в
пластиковой упаковке, и ни души. Полковник пригнулся, подобрался к другому
окну и на мгновение отпрянул...
все одинаково завернуты в простыни, как римские патриции. И когда он налег
на стол и сощурился, прицеливаясь кием в шар, полковник неожиданно для себя
мысленно выругался матом.
подглазьях его рязанская физиономия раскраснелась, распарилась и напоминала
лицо здорового человека. Колченогий забил шар и пошел выискивать другой.
Комиссар стоял в ожидании, опершись на кий, как на посох. Худосочный,
тщедушный, без одежды, "папа" заворачивал через плечо руку и что-то пытался
достать на спине. Не достал, повернулся и попросил Комиссара. Тот снял со
спины березовый лист и шлепком приклеил "папе" на лоб. "Папа" равнодушно
смахнул его- подоспел черед бить: Колченогий промахнулся.
сделать еще... Не вспомнил, огибая машины по розарию, выбрался на дорожку и
пошел к калитке. Но возле нее спохватился, вернулся к кустам роз и наугад
выломал цветок на длинной ножке и, спрятав под полу плаща, вышел с
территории дачи.
зацепившись за подкладку плаща шипами, не выпала - могли задержать за кражу.
ним никогда не случалось. Только по дороге он вспомнил одну из своих
парадоксальных версий, по которой, совершенно не зная отношений "папы" и
Колченогого, вычислил их родство по степени сложности и странности этих
фигур из всей высшей партноменклатуры. И сейчас лишь убедился в своей
правоте. Но каким образом в эту компанию попал Комиссар? Еще довольно
молодой человек, имеющий хоть и кремлевское, но "пожарное" прошлое? Эх, вот
бы куда послать Нигрея с его "прилипалами"! Вот бы чьи стеклышки послушать!
И тогда бы открылись многие тайны...
теперь расценивать события на посту ГАИ?! Неужели они вот так собрались
втроем, прикинули, разработали операцию и решили унизить его, растоптать,
сломать? Но за что? Почему?..
неизвестно зачем! - что Комиссар - человек многоликий. Это он один придумал
ему казнь через глумление над личностью... И тут же находил контраргументы:
что, если это их месть за Капитолину? Муж и любовник отомстили ему за
женщину... Но ведь бывший муж и бывший любовник!