Чтение 56–й страницы книги ~Дезертир~

требуют: хлеба и Конституции! Долой террор! Долой грызню в Конвенте! Кончайте
войну! Республика для всех!

Зал молчал, но через мгновение разразился криками. Ножан, уже сошедший с
трибуны, резко повернулся:

- Что-то не так? Ах да, забыл! Вы, кажется, привыкли, что вас приветствуют
песнями и танцами. Извините, поем мы плохо, но можем сыграть. А спляшете вы
сами...

Барабаны вновь ожили, и молчаливые ряды рабочих колыхнулись и двинулись к
выходу. Кто-то поднял повыше красный флаг и взмахнул им прямо над головой
вросшего в кресло председателя.

- Жорж их предупреждал! - Шарль вскочил, возбужденно глядя на гудящий зал.
- Если бы не Ножан, они просто всем оторвали бы головы!

- Сила! - удовлетворенно прохрипел гражданин Тардье и громко чихнул. -
Оторвали б - лучше было! Ну, чего я вам говорил? Вот это - наши!

- Кукареку! - согласился я. - Пошли!

- Куда это, гражданин Деревня? - возмутился было Огрызок. - Я еще с
гражданином Вильбоа...

- Сопляков пристраивать. Забыл, оглоед?

- Сами вы оглоед, - тут же отреагировал малец. - А на вас, гражданин
Вильбоа, вся надежда...

Бравого лейтенанта Дюкло я нашел на площади возле сквера, где он строил
свою роту. Заметив нас, он махнул треуголкой:

- Да здравствует Республика, гражданин Шалье! Я сейчас!

Через минуту он уже был рядом, мои пальцы стиснула крепкая рука.

- А я вас сразу заметил, еще в зале! Как здоровье-то? Оклемались?

- Лучше не придумаешь, - кивнул я. - Лейтенант, познакомьтесь с гражданином
Тардье...

Огрызок не без опаски взглянул на гражданина Дюкло, немного подумал и
протянул ручонку:

- Слава Республике, гражданин! А вы настоящий или буржуа?

Получив заверение, что он, Дюкло, хотя и в синей форме, но самый настоящий
потомственный санкюлот, гражданин Огрызок несколько оттаял. Между тем я шепнул
лейтенанту, чтобы он провел нас к Ножану. Дюкло немного подумал, кивнул и начал
протискиваться через толпу. Мы последовали за ним.

- А помните наш разговор, гражданин Шалье? - Дюкло повернулся и кивнул на
громаду Тюильри. - Все-таки мы их дожали!

- В каком смысле? - удивился я.

- О священниках, помните? Все-таки приняли Декрет о свободе совести! Сам
гражданин Робеспьер настоял! Мы у себя сразу две церкви открыли...

Ответа моего он ждать не стал и вновь нырнул в толпу. И вновь, как
когда-то, я не знал, что и думать. Они свергли Короля, но жалеют священников.
Уничтожили страну, но жалеют женщин, которых "синие" посылают на гильотину.
Четвертое сословие, люди, которых мы совсем не знаем. Впрочем, гражданин
Робеспьер отреагировал удивительно быстро. Неглуп, Зеленая Рожа!

Наконец мы не без туда пробились в самую гущу толпы. Ножан стоял в
окружении нескольких женщин в красных косынках, которые чего-то возбужденно
требовали. Лобастый негромко отвечал, то и дело кивая в сторону дворца. Я
подошел поближе, Ножан оглянулся-и наши взгляды встретились.

- Вы? - В серых глазах мелькнуло удивление. - Разве я не дал ответ?

- Исчерпывающе, - согласился я. - И дай-то бог вам не ошибиться.

Вблизи он выглядел значительно старше, молоды были глаза - и яркие губы,
странно смотревшиеся на худом костистом лице.

- Не будем спорить. - Я вытащил из толпы Огрызка, прятавшегося за чьими-то
спинами, и поставил его перед собой. - Вот привел к вам одного гражданина. У
него на попечении двое других граждан, и все они очень хотят есть. Надеюсь, вы
не дадите им пропасть...

Малец с.минуту глядел на лобастого, широко раскрыв рот, затем опомнился и
сердито взглянул на меня:

- И ничего мне давать не надо! Вы его не слушайте, гражданин Ножан! Вот
сопляков моих и вправду пристроить требуется, а то уже пухнуть начали. А я и сам
не пропаду, не маленький! Так что не путай. Деревня!

ДЕЙСТВИЕ - 6

Некий шевалье получает ответы на свои вопросы, или Смерть по имени
"Лепелетье"

Ночь уходила, над неровными черепичными крышами одиноко горела белая
поздняя звезда. Тучи ушли, и над замершим городом раскинулось темное небо
-холодное, как и эта декабрьская ночь. Ночь месяца фримера...

Папелитка догорела, но я не двигался, глядя в приоткрытое окно. Белая
звезда не отпускала, манила, она казалась единственной реальностью среди черного
молчаливого города, похожего на сбывшийся ночной кошмар. Да и не было ли все это
сном? Резкие контуры крыш медленно теряли очертания, таяли, покрывались серым
туманом. Все исчезало, оставалось лишь заснеженное поле, холодная земля - и
белая звезда надо мной. Предрассветные сумерки срывали нестойкий колдовской
покров, оставляя лишь холодную спокойную истину. Нет Парижа, нет черных крыш,
нет холодной комнаты и погасшей свечи на столе. Есть только поле, лионская
дорога, голые тополя, идущие куда-то за горизонт. Я вернулся. Я никуда не уходил
с этого страшного места. Мне просто пригрезилось...

Я заставил себя встать, закрыть окно и зажечь свечу. Серый туман отступил,
исчез за окном, за темными шторами. Все может быть. Я, призрак, попал в царство
призраков. Но даже если так, любое дело следует доводить до конца. А остальное
уже не в моей власти.

На стол лег чистый лист бумаги, и я, взяв перо, стал быстро записывать.
Первое - "Синий циферблат". Второе - "Фарфоровая голубка", барон де Батц, третье
- Николя Сурда...

Уже не в первый раз меня посещала странная мысль. Мертвый, лишенный памяти,
я делаю именно то, что должен был, останься я живым. Я шел по собственному
следу, словно призрак, не решающийся покинуть знакомые места. Но я уже не был
прежним, и мои метания по чужому страшному городу, городу Смерти, становились
все более бесполезными. "Синий циферблат"... Может, там ничего и нет? Может, и
это фантомная боль, ненужные обрывки исчезнувшей памяти? Впрочем, круг
замыкался, и я чувствовал - скоро развязка. Так ли, иначе, но все для меня
кончится. Серое небо было близко - только протяни руку...

Рассвет пришел как-то незаметно. Спать не тянуло, хотя я всю ночь не
сомкнул глаз. Сквозь ставни нехотя сочился бледный утренний свет, и ночные
призраки на время оставили меня. То, что я делаю, бесполезно, но иначе поступить
просто нельзя.

...Шаги я услыхал издалека - легкие, быстрые, но неровные, словно человек
то и дело оступался. Кто-то вошел в ворота, остановился под моими окнами...

Я застегнул камзол и, не особо торопясь, превратил листок с адресами и
фамилиями в серый пепел. То, что ранний гость спешил ко мне, сомнений не было,
но я не собирался следовать примеру прежнего квартиранта. Наверно, гражданин
Марат был мастак лазить по неровным черепичным крышам. Впрочем, и это его не
спасло. Мне же опасаться нечего.

Шаги уже были на лестнице, на миг они замерли перед дверью, и я представил,
как гость ищет молоточек, висевший на медной цепочке слева от входа. Когда
послышался первый, неуверенный удар, я шагнул к двери.

- Вы?!

Странно, я еще не потерял способность удивляться. Впрочем, отвечать
гражданка Тома не стала. Она даже не подняла головы, и стекла ее очков внезапно
показались мне погасшими и мертвыми.

- Ваш адрес дал мне Шарль... Мне можно войти? Даже голос стал другим -
тусклым и безнадежным. Я вдруг представил, как говорю "нет", и девушка безмолвно
поворачивается...

- Заходите! Правда, у меня - ни чая, ни кофе... - произнес я как можно
веселее, хотя уже понимал, что мой наигранный оптимизм бесполезен, даже хуже.

- У вас есть водка...

Она глядела куда-то в сторону, старательно пряча взгляд. Разыгрывать роль
весельчака не имело смысла, и я посторонился, пропуская Юлию в комнату. Шляпка
полетела прямо на пол, рука дернула верхнюю пуговицу пальто. Я попытался помочь,
но она резко рванулась, словно я прикоснулся к ране:

- Не смейте! Не смейте меня трогать.

- Юлия! - растерялся я. - Помилуйте...

- Вы что, не видите - я грязная! Грязная! Мелькнула и пропала нелепая
мысль, что девушка явилась прямиком из мертвецкой, забыв вымыть руки. Юлия
сбросила пальто и опустилась на стул.

- Франсуа, я же просила...

- Ах, да!

Я плеснул граппа в глиняную кружку - иной посудой обзавестись не удалось.
Девушка выхватила ее из моих рук, резко выдохнула воздух, отпила - и зашлась в
кашле...

- Ну и дрянь! Что вы там курите, дайте! Скорее! Я открыл коробку с
папелитками, Юлия наугад выхватила одну, повертела в руке...

- Нет! Что за мерзость! Не буду... Франсуа Ксавье, не смейте на меня
смотреть!

Хотелось спросить: "Что с вами?", но я уже понимал - такой вопрос ничего не
даст.

- Юлия, - осторожно начал я. - Альфонс... Он жив?

Она быстро кивнула.

- Да... Процесс через три дня. Франсуа, я догадываюсь, на что похоже мое
поведение...

- Помилуйте, - попытался вставить я, но девушка резко мотнула головой:

- Дайте сказать! Я веду себя как ненормальная... Но я и есть ненормальная,
мне некуда идти и...

- Еще граппа?

Молодой ирокез жив, значит, в любом случае не все потеряно. Немного
успокоившись, я налил еще полкружки, и Юлия, выпив залпом, откинулась на спинку,
сняв бесполезные очки.

- Ну и гадость! Нет, не поможет... Мне надо искупаться в спирте... Нет, и