быть послушным. Хорошо бы догадался пасть в бою от случайного меча -- не
хочется сразу ославить себя убийцей в глазах нового племени сююза.
нет, удар обрушится на Волков! Как ни хочется поквитаться с Туулом, остудить
местью гнев, -- Вепри подождут. Глупый рад упиться местью -- умный и месть
заставит служить себе.
змеи. Чуть впереди, окруженный своими соплеменниками, не по-людски косолапо
переваливался Култ, раз за разом выдыхая целые облака пара из бочкообразной
груди. Опытный Хуккан во главе передового отряда шел следом за тропильщиками,
указывая направление; менее искушенный в набегах Риар командовал замыкающим
отрядом.
короче. В полдень солнце размягчило наст, и человеческая змея потекла тяжелее,
словно разморившись. Снег на тропе, растоптанный в грязную кашу сотнями ног,
кашей и оставался, злорадно чавкая и нипочем не желая утаптываться в фирн.
в самом безопасном месте, имелся небольшой разрыв. В нем, оберегаемые привычным
уважением от понуканий и толчков в спину, держались трое. Первый, детина
среднего роста, чрезвычайно широкий в плечах и поясе, был облачен все в ту же
частично бронированную телогрейку и облысевший треух с медным налобьем, имел на
ногах валенки, обшитые вокруг ступней чьей-то волосатой шкурой, за плечами --
небольшой кожаный вещмешок, на левом плече -- доху, свернутую на манер шинели,
а на правом -- небывалой длины меч с темным лезвием, без ножен. Рукоять меча
Витюня придерживал рукой в новой меховой рукавице, реквизированной, кажется, у
Беркутов и давно заменившей негреющее брезентовое непотребство, выданное
некогда Луноходом и разошедшееся по гнилому шву на второй день после выдачи.
(принявшему стараниями супруги более приличный вид), но поверх надел тулупчик
из овчины мехом внутрь. Вооружением богатырь Юр-Рик не слишком отличался от
большинства воинов: круглый щит с бляхами, длинное копье в руке, топор и
длинноватый, в полтора локтя, меч за поясом. Единственное отличие не бросалось
в глаза: и меч, и топор, и наконечник копья были специально для него сработаны
кузнецами из того, что Растак называл "лучшей медью с добавками" и в чем Юрик
подозревал бронзу. Во всяком случае, его меч оставлял зарубку на обыкновенном
медном клинке.
и во все предыдущие, она пошла бы сама. Как можно отпустить мужа одного, когда
войско идет на такого противника, каковы Волки? В бою он совсем не следит за
собой, прикрывая непобедимого Вит-Юна... а кто прикроет его самого? Как все
воины, Юмми несла большой щит, копье и меч. Вещевой мешок, с виду такой же, как
у мужа, весил поболе: если уж женщины участвуют в походе, им выпадает нести
тяжести -- иначе как усталые мужчины сумеют дать отпор врагу, напади тот
неожиданно? И -- страшно подумать -- вдруг любимый Юр-Рик не успеет вовремя
поднять щит, услыхав за кустами стук тетивы о рукавицу?
оборачивался, а так как заплывшая бургами мышц шея штангиста мешала как следует
повернуться голове, он поворачивался корпусом и ковылял боком, как краб. Потом
рыжий надоеда сообщил, что надо бы подкинуть аборигенам идею лыж, и примолк --
то ли у него кончились слова (что вряд ли), то ли решил беречь дыхание. Хотя,
конечно, этот переход ничуть не напоминал прежние марафонские кроссы: знай себе
топай -- и дотопаешь вместе со всеми. На руках для скорости не понесут.
на гряду, далее то на запад, то опять на юг по волнистому гребню Змеиной гряды.
В одном месте Юрик нарушил молчание:
Тогда еще на твоем ломе огонь зажегся...
придумал, что ответить. Зато Юрик, споткнувшись о выперший из-под снега валун,
зашипел и несколько шагов скакал на одной ноге.
просветлел лицом. -- Помнишь, как тогда хромал?
висит там еще мой парашют или увели?
посланцев богов или там за духов каких-нибудь. Тогда, я думаю, оставили парашют
на лиственнице и молятся на него. Спорим?
и хрюкнул басом.
владений племени Земли был короток: очевидно, Растак не считал, что воины
устали, без отдыха прочавкав полдня по снежной каше. Только и успели, что
наскоро перекусить вяленым мясом и мерзлыми лепешками. Далее путь войска лежал
все по тому же гребню Змеиной гряды, разделявшей земли Волков и Медведей. Зимой
это был, пожалуй, единственный путь. Сунься в долину -- и люди будут
проваливаться в снег не по колено, а по пояс. Кроме того, пусть враг, даже
обнаружив войско, как можно дольше остается в неведении цели похода. Волки?
Медведи? Еще не поздно свернуть и к Вепрям. А может, миновав по гребню
недлинное пограничье между двумя соседними племенами, Растак собрался
обрушиться на крысохвостых?
вклиниться в чужие земли. Юрику был понятен замысел вождя. Волки успешнее
других племен скрывали местонахождение своей Двери -- теперь о нем знает
Вит-Юн. Угольным пунктиром по берестяной карте проложен путь войска: еще
километров десять по гряде, затем спуск по лесистому отрогу к реке -- и вдоль
реки до блуждающей над береговым обрывом Двери. Ее легко захватить и
удерживать. Если Ур-Гар и после этого заупрямится, подобно другим, --
расплатится кровью своего народа!
парашютом, не увидеть.
территории воины страховались от случайностей, готовые чуть что прикрыть собою
Вит-Юна и Юр-Рика. Гряда мало-помалу понижалась. Чаще попадались глубокие
распадки, засыпанные снегом едва ли не по грудь, а сосны, гнутые на вершине
гряды жестокими ветрами, скрученные в корявые жгуты, выпрямились и толпились
все теснее. Войско втягивалось в лес. Вовремя подвернувшаяся кабанья тропа
облегчила путь. Кабан прет дуром, и снег ему нипочем, матерый секач пробивает
дорогу не хуже десятка тропильщиков.
тетива, и передовой тропильщик, вскрикнув, опрокинулся навзничь с толстой
стрелой, засевшей в груди по самое оперение, харкнул кровью, подтянул к животу
колени и замер. Поиски не выявили стрелка. Найденная в снегу тонкая жилка
привела к самострелу -- мощному луку с легко выдергивающейся распоркой, с
большим искусством изноровленному в чаще. Следов, кроме кабаньих, не нашли. В
следующие полчаса отряд Хуккана обнаружил и обезвредил еще четыре самострела и
потерял одного воина, битого в шею через щит, а войско не продвинулось и на
тысячу шагов. Опытные охотники, прикидывая прицел, качали головами: не на
кабанов была поставлена хитрая охотничья снасть -- на двуногую дичь! Притом,
судя по силе удара стрелы, небывало тугие луки были натянуты совсем недавно...
остриями копий. В ожидании засады десятки воинов держали стрелы на тетиве,
каждый проверил, легко ли выхватывается меч либо топор. До сумерек еще восемь
раз грозно щелкала тетива, и еще два воина остались лежать на окровавленном
снегу, а одному стрела пришила щит к руке, пробила тулуп и затупилась о медную
бляху на кожане.
тянулись к людям тяжелыми заснеженными лапами. Внезапная беличья возня в ветвях
заставляла вздрагивать самых храбрых. Когда-то здесь пронесся крутящийся
воздушный дух -- смерч -- и, поломав часть деревьев, воздвиг завалы, удобные
для засад. В надвигающихся сумерках лес казался страшным местом, пристанищем
злых духов болота, покинувших свои замерзшие хляби ради злобной потехи над
копошащимися в снегу человечишками. Без команды люди старались сплотиться
теснее, змея подтянула хвост. Ощетинившись копьями, прикрывшись щитами, войско
не шло -- ползло.
скрип означает губительный крен падающего лесного великана, -- и именно этой
секунды не хватило передовым, чтобы попытаться спастись, нырнув с тропы в
глубокий снег. Два громадных кедра -- справа и слева -- разом покачнулись,
накренились, оглушили треском лопающейся древесины и с ужасающим шумом,
заглушившим крики обреченных людей, рухнули на тропу. Кедровые лапы еще
качались, а чудом уцелевший Хуккан уже распоряжался одним занять круговую
оборону, другим рубить ветви и выручать тех, кто стонал, придавленный, но
живой. Таких оказалось более десятка, но лишь трое из них могли продолжать
поход. Задавленных же насмерть насчитали четырнадцать человек. Иные из
уцелевших без команды метали стрелы в невидимого врага, прячущегося то ли среди
стволов, то ли в ветвях. Понимали: сколь ни подпиливай трехобхватное дерево,
его не свалишь, задев за привязанную к стволу жилку! Будь так, лесные великаны
давно уже рухнули бы от слабого дуновения ветерка.
отвердевшие, в лучшем случае третьедневочные. Лучшие охотники пяти племен,
проваливаясь в снег по пояс, прочесали лес на сто шагов вокруг ловушки и нигде
не встретили свежего следа. Но не по воздуху же прилетели те, кто толкнул
подпиленные деревья! И не могли же враги трое суток сидеть сиднем в ветвях, не
спускаясь на снег, -- замерзли бы!
неведомом чародействе. Хуккан кусал губы: в прежние времена Волки не считались
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Жюль Верн
Контровский Владимир
Шилова Юлия
Шилова Юлия