армия стеснилась так сильно, что не смогла сражаться как надо. А если бы
он этого не сделал? Как пошло бы сражение?
любого положения. Хотя... - Леонтиск задумался.
приводили к Александру. Он разговаривал с ними через переводчиков,
расспрашивал главным образом о том, как оценивают они свое поражение.
Молодой массагет, предводитель скифской конницы, связанный, несмотря на
рану, ответил на вопрос Александра коротко: персы поплатились за неумение
воевать!
половиной царского войска, я покончил бы с тобой в два-три месяца".
стрелами, не приближаясь на удар копья. Отряды прикрытия отражали бы твою
конницу, которой у тебя в семь раз меньше, я подсчитал".
сурово спросил Александр.
понемногу, день за днем, месяц за месяцем. Но не может же она вечно стоять
в строю. Не знаю, успела бы твоя пехота унести ноги за Евфрат, так и не
завязав большого решающего боя".
Кира?"
массагет.
окружавшим его военачальникам:
раскрывает опасную тайну, стоя связанным перед победителем? Убейте его, и
без промедления!"
мерно покачивающуюся на иноходце в стороне от воинов, которых она
дичилась. Природа покровительствовала любимице Афродиты. К полудню небо
закрылось туманной мглой, не сулившей дождя и не позволившей солнцу
свирепствовать и наказать путников за поздний выезд.
для Таис был поставлен легкий шатер. Воины, расседлав и стреножив лошадей,
устроились как попало, разостлав свои хламиды прямо на земле, не боясь
скорпионов и больших прыгающих пауков-фаланг, внушавших Таис омерзение и в
Элладе, где они куда мельче.
От тряской рыси Салмаах у нее заболели отвыкшие от напряжения ноги. Вошла
Эрис, неся воду для омовения. Она держалась так прямо, что напомнила Таис
девушек на Празднике Кувшинов, справлявшемся в Афинах на второй день
Антестериона - Празднества Цветов. Чуткая афинянка заподозрила неладное,
велела Эрис раздеться и ахнула. Нежная кожа на внутренних сторонах бедер
вздулась и покрылась ссадинами, икры и колени распухли а большие пальцы
ног кровоточили, стертые о потник. Девушка едва держалась на ногах. Только
уступая категорическому приказу хозяйки, она отдала сосуд с водой и
опустилась на расстеленный для нее самой ковер.
среди вещей лекарства и ткань для повязок. Целебная египетская мазь
уничтожила боль. Эрис уснула почти мгновенно. Таис вымылась и, освеженная,
пошла к небольшому костерку, где уже расселись Леонтиск с лохагосом и
старшим из десятников в ожидании шипевшего на угодьях жаркого. По ее
просьбе привели Боанергоса. Тессалийцы тщательно обследовали спину коня.
Эрис сдержала слово, однако для Таис стало очевидным, что второй половины
пути девушка не вынесет или, принимая во внимание ее огромную физическую и
духовную крепость, выдержит, но повредит драгоценную лошадь. Гетера решила
устроить Эрис на одну из повозок, которые должны были догнать отряд ночью.
Когда афинянка вошла в свою палатку, Эрис очнулась. Таис об(r)явила, что ее
повезут отсюда вместе с За-Ашт. Черная жрица ничего не ответила, но
отказалась от пищи. Гетера уснула крепко и беззаботно, как давно уже не
спала. Ее разбудил Леонтиск, позвавший к утренней еде - куску соленого
сирийского сыра и горсти очень вкусных, почти черных фиников. Лошади
стояли поодаль, уже взнузданные и покрытые потниками. У повозок люди еще
спали, и Таис не стала будить финикиянку. Поискав глазами Эрис и не найдя
ее ни у лошадей, ни у повозок, она недоуменно спросила Леонтиска - не
видел ли он ее рабыни. За начальника конницы ответил лохагос, чему-то
улыбнувшийся:
просит тебя простить ее, но она не вынесет позора: ехать на повозке вместе
с финикиянкой!
не случится. Просто она убежала вперед и сейчас уже далеко.
гиен. К тому же совсем разбитая дневной ездой?!
смотрел ей вслед - бежит не хуже иной лошади!
крепилась и вдруг тоже облегченно прыснула, почему-то уверенная, что
приключения Эрис кончатся хорошо.
конечной цели путешествия. С низкого увала, откуда начинался спуск в
широкую долину притока Евфрата, Таис увидела вдали бегущую Эрис. Белый
хитониск выше колен - ее единственное одеяние - развевался попутным
ветром, замотанная черной тканью голова гордо поднята. Черная жрица плавно
покачивалась, и видно было, что она знает приемы ровного, продолжительного
бега. Таис пожалела, что не увидела, как она бежала ночью, под поздней
луной, подобная бесстрашной богине, самой Артемис. Слегка суеверное
отношение к своей новой служанке овладевало гетерой.
За ночь и полдня Эрис пробежала около четырнадцати парасангов, и, странное
дело, ее вчерашние раны закрылись и были почти незаметны. Она успела
отдохнуть около четырех часов под кустом тамариска, пока ее догнали
всадники, и только истертые сандалии показывали, какой путь она
преодолела.
на ласку, только странная дрожь пробежала по всему ее крепкому,
разгоряченному телу.
корабли! - подумала Таис. - Неуклюжие плоскодонные сооружения". В самую
большую из лодок свободно помещалось двенадцать лошадей. Леонтиск решил
взять с собой своих коней и конвой с лошадьми. Лохагос с остальными
всадниками поехал налегке берегом, к большой радости сурового сотника,
которому надоела опека над ранеными. На носовом помосте передовой лодки
поставили рядом легкие навесы для Леонтиска и Таис.
Леонтиск, обнимая за талию афинянку, следившую за погрузкой своих лошадей.
реки. Но сады самого Вавилона вскружили голову даже испытанным ветеранам.
Деревья взбегали на крыши целых кварталов и высоко поднятые над рекой
улицы и площади. Знаменитые висячие сады Семирамис!
городских стен. Застоявшиеся в лодках кони нетерпеливо били копытами,
требуя проездки, и афинянка с тессалийцем проскакали около парасанга, пока
их лошади успокоились настолько, чтобы идти шагом по переполненным народом
улицам.
(гетера увидела в этом счастливое предзнаменование), башни которых были
сплошь облицованы синими изразцами. Изображения драконов, чередовавшиеся с
изображениями длинноногих диких быков из желтого и белого кафеля, украшали
блестевшую на солнце синюю гладь. Прямая Дорога Процессий из белых и
красных плит, шириной в пятнадцать локтей, шла к Эсагиле, бывшему
священному внутреннему городу, где помещался громадный храм Мардука -
главного бога Вавилона. От Таис храм закрывала гигантская башня
Этеменанки, сильно поврежденная временем, но все еще знаменитая на всю
Ойкумену, из семи разноцветных ступеней, увенчанная маленьким синим
храмом. Она господствовала над всем городом, как бы напоминая каждому
жителю, что недремлющее око бога смотрит на него с высоты в двести локтей.
развалившийся, дальше за стенами - второй дворец, а слева - маленькие сады
Семирамис на высоких арках, такие же ступенчатые, как почти все постройки
Вавилона. Удивляло обилие зелени в удаленности от реки. У южной стены
дворца протекал глубокий канал, но, чтобы поливать высоко расположенные
сады старого города, нужны были тысячи и тысячи рабов. Похоже на Египет.
Однако там старые насаждения у заупокойных храмов царей и древних дворцов
Контровский Владимир
Белоусов Валерий
Корнев Павел
Володихин Дмитрий
Белов Вольф
Пехов Алексей