циновку перед алтарем и воскликнул:
прав народ, уничтожь негодяев!
с угловой башней, а вслед за ней и вторая. Андарз бросил на алтарь щепотку
благовоний - из курильницы взвился легкий дымок. Вдруг раздался треск,
словно с неба содрали шкурку, потемнело и загрохотало, из воды поднялись
огромные золотые вилы и с силой ударили в дворцовую стену.
главу.
открыл глаза и увидел, что в дворцовой стене зияет два больших проема до
самой воды, а с верхушек проломов сыплются его люди и серебряные гуси,
словно караван, поскользнувшийся на дороге в обледеневшем ущелье. В этот
самый миг к лежащему Киссуру подскочил один из военных чиновников, ткнул в
него мечом и заорал:
сильных!
разграбление дворец, спасая свою шкуру, а не государеву! Убудет ли от
государя, если он подпишет конституцию?
надобна конституция, или государь - человек, и тогда конституции не
надобен государь. А государь с конституций - это как штаны, жареные в
масле - и съесть нельзя, и носить не хочется. Знаем мы эти штучки с
конституциями в Варнарайне!
не бывают окончательными, рассердился и ударил Киссура мечом. Но Киссур
поймал лезвие меча в щель между обухом секиры и крючком, дернул на себя и
вырвал меч из руки чиновника. После этого он подпрыгнул спиной, вскочил на
ноги и нанес чиновнику такой удар, что одна половинка чиновника упала по
одну стороны палубы, а другая половинка чиновника упала по другую сторону
палубы. Киссур оглянулся и увидел, что на корабле нет ни одного живого
человека в кафтане городской стражи, а парчовые куртки едут на лодках
прямо в проломы. "Ого-го, - подумал он, - дело плохо", - сделал прыжок
карпа и ушел в воду.
посмотрел вверх и догадался, что скатерть свисает с деревянного колеса
одной из лодок, пущенных Андарзом. "А ведь между колесом и днищем должен
быть воздух" - подумал Киссур. Он подплыл ближе и осторожно просунул
голову между лопастями, в узкий и длинный деревянный колодец.
ногами в деревянную лопасть.
- ты что делал, когда грабили дворец? Что я ей отвечу: тряпку из колеса
тащил? Ты думаешь, дворец каждый день будут грабить?
через канал.
течению, довольно далеко от дворца. Солнце уже садилось в воду. Вокруг
простиралась безбрежная водная гладь, где-то справа торчали игрушечные
домики предместья. Слева начинались Андарзовы болота: Киссур усмехнулся,
вспомнив, что мятежный военный чиновник даже и не пытался брать дворец со
стороны своих болот.
Киссур сбросил свой шелковый кафтан и переоделся в полицейскую одежду,
снятую с убитого бунтовщика. "Поистине, - подумал он, - в мире поменялся
местами верх и низ, если бунтовщики одеты в парчовые куртки". Повертел в
руках кинжал с красивой рукояткой в форме свернувшегося пятиглавого
дракона с красными рубиновыми глазами, и сунул в рукав.
Андарзу взять дворец. Но Киссуру не хотелось, чтобы про него говорили,
будто он отправился на тот свет, не прихватив с собой какого-нибудь врага.
Нана? Андарза? Шиману? Это уж как получится.
были распахнуты настежь, и во дворе раздавали народу мясные пироги,
круглые, как небо, и рисовые пироги, квадратные, как земля. На дверях
повесили табличку: "Первый министр народа". Какой-то лавочник надрывался:
себе тот, который с мясом.
задабривать народ!
под названием порох, они ее вместе с первым министром варили для похода на
"черных шапок".
был двухэтажный павильон, который государыня Касия выстроила когда-то для
министра Руша, с нефритовыми колоннами и крытой дорогой вокруг второго
этажа. Дорога переходила в двухэтажный мостик через красивую, покрытую
цветущими лотосами заводь. Солнце стояло в самом зените, огромные гладкие
листья лотосов обвисли от жары и чуть шевелились, как бока огромной доброй
коровы. Дворцовые арки, похожие на удивленно выгнутые брови женщины,
недоуменно рассматривали народ.
знаками отличия пустили беспрепятственно.
повязками, завязанными в форме ослиных ушей. На поясах у них были таблички
из носорожьей кости с обозначением округов и имен. Посередине залы, на
большом помосте, стоял алтарь Единому, украшенный цветочными шарами и
шелковыми лентами. Справа от алтаря были трибуна и длинный стол, за
которым сидел Шимана и двенадцать избранных собором сопредседателей. Нана
не было. Министр гулял где-то по городу на плечах народа.
телохранителей. Все двери были в двойном кольце охраны, а на полупустой
галерее вокруг второго этажа стояли, стараясь особенно не выглядывать,
несколько лучников с угрюмыми глазами. Один из лучников заметил
пристальный взгляд "парчовой куртки" и нахмурился. Киссур, деланно зевнув,
отвернулся.
клянется, что сегодня вечером вы будете заседать в Зале Ста Полей! Он
приведет туда государя, как гуся на поводке, а на другом конце поводка
повесит Чаренику! Ничто не спасет изменников!
проталкиваться к выходу. Тем временем на ораторское возвышение вскочил
кривоногий ткач. Киссур прислушался.
сидят здесь и праздно болтают! Андарз заявляет нам, что берет помимо нас в
плен государя, и мы рукоплещем этому! Но кто этот человек, Андарз? Он был
рабом богатых и тираном бедных! Он расправился с нашими братьями в Чахаре,
и еще два дня назад он пытался заставить государя подписать манифест,
который передал бы всю власть над империей в руки семерых негодяев,
шестерых из которых он грозится повесить, а седьмой - он сам. Мыслимо ли
видеть, как плоды свободы народа вырывают из рук народа?
садовника наливал в светильники масло. Киссур внимательно следил за этим
садовником. Тот покончил с маслом и собрал пустые кувшины. К изумлению
Киссура, садовник с тележкой не стал спускаться вниз к тяжелым, охраняемым
стражей дверям, а шмыгнул куда-то за колонну второго этажа и пропал.
Киссур не спеша поднялся по галерее и толкнул стену в том месте, где
пропал садовник. Стена подалась, - это была служебная дверь, для красоты
сделанная незаметной. За дверью начиналась крытая дорога через пруд.
Садовник уложил кувшины в подвесной короб, достал из-за пояса ключ и стал
аккуратно провешивать в ушки двери большой замок.
соседнего фикуса синюю ленточку, продел ленточку в ушки двери и завязал.