Мудрого не способен причинить вреда тому, кто родился на земле его бога. Вот
только Фаргал... Что с ним? Если царь погибнет -- погибнет и слава Кэра. К
чему тогда его подвиг?
как у самого Кэра, затылок мага. Жрец наверняка знает, что происходит сейчас
с Фаргалом. Прислужники Мудрого знают все. Если спросить его...
слугой самого Аша примешивается и симпатия. Чародей сумел расположить к себе
юношу. Насколько Кэру мог понравиться тот, кто отнял у него право
распоряжаться собой.
сосредоточены на том, что могло ожидать впереди.
вниз.
проскочит полосу дыма раньше, чем отравится. Но едва острый запах зеленого
дыма коснулся его ноздрей, грудь царя рефлекторно расширилась, и Фаргал
вдохнул дурман.
мужчины. Они раздели бесчувственные тела царя и сокта, подняли и унесли.
размеров пещеру, наполненную желтым с алыми проблесками сиянием. Посреди
пещеры, занимая большую часть пространства, простиралось озеро. Поверхность
его, абсолютно черная, не отражала света. Берег, пологий каменный скат,
уходил под желтую пенную полоску, окаймлявшую водную гладь.
женщины. Огромная, от подбородка до макушки -- не меньше двух локтей. И тем
не менее женщина была прекрасна! Ореол ее золотистых легких волос
пронизывало теплое сияние. Там, где локоны касались воды, поверхность тоже
обретала золотистый оттенок, а сами волосы не погружались в нее, а плавали
наподобие пуха.
так низко, что коснулся лбом камня.-- Вот они!
отполированном до блеска мраморе. А вокруг, на тысячи локтей, простиралось
пустое пространство, залитое оранжево-желтым светом.
теплых волнах. По телу струились чудные возбуждающие токи. Восхитительное
ощущение! Волосы у царя встали дыбом. И еще была необычайная легкость в
членах. Но подняться Фаргал не мог, даже если бы захотел. Раскачивающие
волны лишили царя уверенности в движениях.
подняться. И блаженно улыбался.
но выражение его лица было таково, что в словах необходимости не было.
Причем блаженство не уничтожило разума: глаза Люга остались осмысленными.
Вероятно, вождь испытывал то же, что и сам царь.
иногда способны отчасти противиться могуществу богов.
места, где волнующаяся кромка желтизны обрамляла черное, царь увидел фигуру
женщины. Она была до пояса погружена в непроницаемо-черную массу волны.
Прекрасная голова на алебастровой колонне шеи казалась высеченной из
мрамора. Золотистые пышные волосы, совершенно сухие, развевались так, будто
в лицо ей дул сильный ветер. Руки Богини были сцеплены на затылке, полные
приподнятые груди слегка касались поверхности воды. Огромные синие глаза
глядели прямо в сердце Фаргала.
напоминало запах. Так пахнет от некоторых женщин. Запах, от которого мужчины
сходят с ума и крушат черепа друг другу. Да, это похоже на запах, но не
запах. Тягучие вязкие волны текли к Фаргалу. Они действовали не на обоняние
-- на саму мужскую суть его. Фаргалу стоило большого труда удержать в узде
свой разум.
преодолеть сопротивление воды. Она словно плыла сквозь воду, держась так же
прямо, и так же неотрывно глядя на человека, сидящего в двадцати шагах от
желтой кромки озера.
Струи влаги стекали по гладкому животу к лону, плавные изгибы бедер были
совершенны. Вот уже колени женщины показались из воды. Она двигалась, не
шевелясь!
собственного. Но это нисколько не уменьшило желания. Царь жаждал обладать
ею. Он слабел от этой жажды. Он, Фаргал, прослывший в Карнагрии
женоненавистником[ ведь ни одна женщина не могла похвастать, что делили с
царем ложе!].
и... доступная!
поглупевшим жадным взглядом...
Два величайших воина Карнагрии были повержены в одно сладкое мгновение...
гневно посмотрел назад...
Бритоголовые прислужники богини окружили их, но явно бессильны были
помешать.
сунули в горный ручей, вытекающий из-под ледника.
фигурка в сравнении с царственным телом богини.
перед тобой, Ирзаи?
людей.
Рабы твои не властны нам помешать. А ты -- не сможешь. Мы заберем его,
Ирзаи!
ног ее неподвижны, а между ними поднимается из воды отвратительная голова
Зверя.
бугристые плечи. Голова чудовища, рывками, по-птичьи, поворачивалась на
толстой звериной шее. Красный язык шевелился в оскаленной пасти, в которой
свободно уместился бы боевой шлем царя. Но звериная шея врастала в
человеческий торс, непомерно широкий, и руки были так длинны, что достигали
колен. А вот сами колени уже не имели общего с человеком. Они сгибались
назад и заканчивались широкими когтистыми лапами.