спелые груши в августе. Земля вздрагивала, часто вздымались светящиеся
облачка, грохот не умолкал.
беспечно.
дури. Тогда все, отыскались... Но как бы вообще не было поздно.
глаза, длинные волосы. Теперь облик падавшего в огненном шаре показался
смутно знакомым. Даже его хилая бородка, синяя хламида, скорченные босые
ступни...
спасатели. Кто раз в год, кто чаще, отправляются в ад, бродят,
выспрашивают, кого-то освобождают, берут либо в собой, либо переводят в
места, где терзают меньше. Кого-то вовсе в чистилище.
пересматриваются.
небо расцвечивают огненные капли. Их было так много, что казалось будто
идет огненный дождь. В оранжевых сполохах мрачно выступали скалы, мертвые
камни, но от ударов с неба лопались, обращались в пыль.
сказать, целый полк. А что среди них есть и узкоглазые риши, чернокожие
каки, желтомордые сарты -- так это ж просто люди бьются плечо к плечу с
нелюдством! Не дожидаясь, пока явится кто-то шибко умный и заменит всю
систему, как ты говоришь!
спасатели замедляют приход нового учения. Так бы сразу стало видно все
дыры, глупость, нелепость, несовременность порядков потустороннего мира.
предчувствие. Как бы впереди не оказалось то самое огненное озеро...
как самум пустыни. Всюду торчали голые камни с округленными краями, будто
уже сотни лет ветер дует только в одну сторону.
тоже чувствовал, что продавливается сквозь горячую стену воздуха, но в
железе шагать легче... или тяжелее?.. Олег не успевал взмокнуть от жара,
как ветер высушивал кожу, а тут под доспехами вязаную рубашку хоть выжимай
гребень, упал среди камней. На подгибающихся ногах Томас доковылял, рухнул
рядом. Горячий воздух бросался в лицо не только спереди, но и как бы
снизу...
дрожащем от жары воздухе не ближе, чем за милю. Это было похоже на
гигантский котел, вырубленный в горах. Далеко внизу кипела и клокотала
багровая лава. Коричневая корка лопалась, выстреливали оранжевые струи
огня, заливали лаву, быстро желтея, превращаясь в пурпур, остывая до
багрового, но оранжевые языки раскаленного метала выплескивались повсюду.
Темные комочки шлака плавали редкими островками. Вся поверхность бурлила,
кипела, взрывалась фонтанчиками раскаленного почти добела тяжелого огня.
что рассказывали воины на привалах, ответил уверенно:
крестоносное войско, вся Британия, да и весь христианский мир...
душа разорваться сразу в сто мест? Ежели кто-то больше
лжесвидетельствовал, чем воровал, то он сейчас в другом месте лижет
раскаленную сковороду, а ежели подкалывал праведного христианина
нечестивыми шуточками, то возле дворца самого Сатаны корчится на колу...
здесь ни одного?
который всю дорогу тыкал его носом в то, что считал очевидным, а здесь не
понимает простейших вещей, известных ребенку:
отшельника. Тот сердито подвигал бровями:
зарос и на ушах висит. А такого не знает! Да, пора тебя крестить, сэр
калика. Конечно, эпитимию сперва за грехи накладут, но ты не тревожься
особенно, я похлопочу, чтобы полегче. Так, лет сто в каменоломне камни
тесать на храм Божий, зубочисткой лес валить или поклоны бить
Николаю-угоднику... А потом будешь знать все, как и то, что от Страстного
Четверга по самую Троицу все грешники в аду освобождаются от мук.
сдерживался, чтобы не дать ему по шее, чтобы рухнул в геенну, и тем самым
проверить, в самом ли деле не сгорит от четверга до троицы, сейчас спросил
с непониманием:
Пречистая Дева упросила Господа, чтобы хоть на это время грешники
освобождались от мук.
после Троицы опять в огонь, тогда-то и начнутся вопли...
не узрит Гудвина, тот явно тут сидит, больно паленым пахло, но все равно
приятно, что столько народу здесь, а другие грешники еще и расширяют
геенну, пополнение ожидается. Больно милосердным Господь кажется иной раз,
если послушать монахов, но если смотреть отсюда, то как раз такой, какой
надобен белому свету.
калика,-- у них по субботам нельзя ничего делать, а в этом филиале...
правила меняют применительно к местным условиям...
слишком часто упирает на то, что их ад, как и рай, всего лишь выплески из
иудейских. Колонии, так сказать.
тревога стала заметнее. Он посматривал то на небо, багровое как
подвешенная туша в мясной лавке, то вытягивал руку, щупал раскаленный
воздух. Томас спросил с самодовольством владетельного государя:
ничего не пойму!
аду?
поднимается вверх, а при этой жаре должна быть такая могучая тяга...
всякого бы в радиусе версты вместе с холодным воздухом заносило бы в
геенну. Вместе с чертями.
так грешники не сбежали. Но тебе-то что? Это их нечестивое колдовство.
мрачнее. Голос тоже был тяжелым и темным, как ночь в пещере:
бога. Но здесь, боюсь, в самом деле без магии не обошлось. Понимаешь,
Томас, я уже тут пробовал... Но моя магия здесь не действует, это точно.
Придется идти по-людски. Где зайчиками, где лихими лисками, где волчиками,
а где и муравьями проползать в щелочки...
мрачного предчувствия в низу живота начали замерзать внутренности:
кому, что по-рыцарски и по-людски будет в чем-то совпадать... гм... А
вообще-то нам повезло...