Чтение 56–й страницы книги ~Святой Грааль~

которого во все стороны торчат сломанные ребра и зазубренные обломки
костей.

Он еще лежал в ручье -- продрог, но терпел, хоть и стучал зубами.
Солнце все еще палит нещадно, вон от зноя мухи падают замертво. Какая
вышмыгнет из-под листика, то блеснет слюдяными крылышками, схватит что-то
и тут же прячется, пока не превратится в уголек. Трава на берегу
съежилась, легла на землю, даром что корни опускаются до ледяной воды --
изнемогает.

Сверху послышался сильный голос:

-- Сэр Томас! Нехорошо... Гости пожаловали, а он все рыбу ловит.
Много поймал?

Томас услышал чужие голоса. Земля осыпалась под его железными
локтями, наконец встал посреди ручья, похожий на фонтан в королевском
дворце: из всех щелей доспеха брызжут тугие струи воды. За пазухой что-то
трепыхнулось. Томас непроизвольно сунул пятерню, пошарил, на ладони
прыгала серебристая рыбка с красными плавниками и выпученными сердитыми
глазами. Остолбеневший Томас разжал пальцы, рыбка подпрыгнула и булькнула
в ручей.

-- Это за полдня? -- сказал Олег обвиняюще. Эх... -- Иди встречай
гостей.

-- А ты?

-- Они жаждут тебя.

Томас вышел все еще слабый, продрогший, но взбодренный. На берегу под
деревьями уже стояли три шатра, вокруг суетился народ, а по дороге
двигался целый обоз из смирных лошадок -- тянули ветхие телеги с убогим
скарбом. Следом шли худые, в лохмотьях, почти безоружные люди.

Навстречу Томасу шагнул приземистый лохматый мужчина в рваной рубашке
и старых брюках. На веревочном поясе висел короткий меч с деревянной
рукоятью. За ним держались два мужика еще беднее и проще и та девчонка,
из-за которой дрался, -- уже умытая, причесанная, в темных волосах
пламенел цветок. Она во все глаза смотрела на Томаса, что-то быстро-быстро
шептала двум мужчинам.

Лохматый поклонился Томасу:

-- Я вождь племени, меня зовут Самота. Это моя внучатая племянница,
хитрая и ленивая, но мы любим свой народ, не хотим ничьей гибели...
Спасибо, могучий воин! Почти нас присутствием, погости.

Томас развел руки, оглянулся на Олега за поддержкой:

-- Спасибо. Мы бы рады, но надо ехать.

-- Едешь к морю? -- спросил вождь.

-- Да.

-- А потом? В Константинополь?

Томас удивился, встревожился:

-- Откуда знаешь?

-- Все едут в Константинополь, -- ответил вождь спокойно.-- Дороги
мира идут через этот стольный град. Ты -- франк. Сюда шел через
Константинополь, обратно не минуешь.

-- Верно, -- признался Томас.-- Но я не могу терять времени.

Самота обернулся к помощникам, быстро переговорил, снова обратился к
рыцарю:

-- Уедешь сегодня, до полудня будешь сидеть на берегу. По этой дороге
нет портов, а корабль Гелонга -- это мой родственник! -- уходит лишь после
праздника.

-- Какого? -- спросил Томас.

-- Великой Рыбы, что спасла нашу страну, -- ответил Самота
торжественно.

Томас открыл было рот, чтобы сказать, что думает о языческих обрядах,
но, перехватив насмешливый взгляд калики, прикусил язык. Пусть живут по
своим обрядам. Этот народ окрестят те, у кого больше свободного времени и
меньше забот.

-- Спасибо, -- ответил он хмуро.-- Но завтра с восходом солнца мы
выступим в путь. Как зовут, говоришь, твоего родственника?

-- Гелонг. Мы напишем, что ты наш друг, он сделает все, чтобы твое
путешествие было приятным.

Томас оглядел их лохмотья, изможденные лица и босые ноги, спросил
недоверчиво:

-- Знаете грамоту?

Вождь засмеялся, показав желтые выщербленные зубы:

-- Все до единого! Только два народа на свете вынуждены знать
грамоту, ибо так велят боги: мы, великие урюпинцы, и эти, как их... некие
иудеи.

Телеги поставили кольцом, протянули цепи. Как объяснили Томасу, так
защищаются от внезапного нападения разбойников -- после разрушительной
войны ими кишат дороги и караванные пути. В середине стены из телег
разожгли костры, поставили два десятка шатров -- бедных, сшитых из
обрезков шкур и старых одеял, грязных полотнищ. На кострах в котелках
варили жидкую мучную похлебку, на углях пекли съедобные коренья. Томас
выложил мясо и лакомства, что дали в дорогу мерефянцы, засмеялся, видя как
распахнулись от восторга глаза детей и взрослых.

Спасенная девушка, ее звали Игуанда, не отходила от Томаса, смотрела
влюбленными глазами. Олег ухмыльнулся. Внучатая племянница, как он
высчитал по пальцам, довольно высокая степень родства, если считать по
матери, ибо урюпинцы и иудеи ведут счет родства по материнской линии.
Народ здесь бедный, зато их не ограбишь. Выглядят счастливыми, а что
человеку еще надо?

Томас сердился, опять все шишки на него, а калика снова в сторонке:
сидит у костра, пьет с урюпинцами кислое вино, слушает истории. Как с гуся
вода! А урюпинцы простодушно спрашивают, не думает ли могучий воин
примкнуть к ним: Игуанда пойдет за него, если хорошо попросит, а со
временем мог бы и вождем стать, если все обычаи запомнит!

Раздраженный Томас, чтобы не слушать такие разговоры, прошелся по
стану, взглядом военного умельца оглядел как поставили телеги, как сложили
оружие. Прямо посреди стана из песка торчали остатки древних строений,
почти засыпанные. Томас пощупал, с удивлением сообщил калике:

-- Видать, тут было их святилище. Или даже столица. А что? Могли же
эти оборванцы быть древним и мудрым народом? Как халдеи, а потом одичать!
Но что за сила разрушила такие стены? Из гранитных глыб, не обожженная
глина.

-- Какая разница, -- буркнул Олег.

-- Большая, -- возразил Томас.-- Из-за такой же промашки когда-то
такое началось... Сарацины говорят, что Иблис был ангелом, но отказался
поклониться Адаму: "Ты создал меня из огня, а его из глины!" Ну, Господь
турнул его вверх тормашками с небес. А что вышло? Иблис с тех пор
ненавидит человека и постоянно вредит. Да ты сам помнишь что проклятый
вытворял с нами!

Олег удивился:

-- Ты ж христианин! Как тебе может вредить Иблис, он же шайтан?

-- Как-как, -- оскорбился Томас, ему почудилось, что сер калика
заподозрил в трусости, -- Как и сам Сатана со своими слугами! Он же Иблис,
Дьявол, Везельвул, Шайтан, Локи, Люцифер... что я, прелат, чтобы все имена
помнить?

Он отмахнулся, ушел к кочевникам. Олег с интересом посматривал как
рыцарь принял пиалу из рук вождя, что-то ответил, коснулся сердца, затем
лба, а лишь потом отпил из чаши. Когда они снова оказались вдвоем, Олег
поинтересовался ехидно:

-- А тебе не перепадет?

-- От кого? -- удивился Томас.

-- От своего бога.

-- За что?

-- Ты ж поклонялся, можно сказать, чужому богу.

Томас посмотрел покровительственно. Даже голос стал поблажливым:

-- Сер калика... ты учен, но знаешь не все. Видать, все же мало тебя
по свету носило. Одного бога... вернее, один лик бога знают лишь те, кто
не слезает с печи, как ты говоришь. А я побывал, побывал... И понимаю, что
бог, приходя в новую страну, для понятности говорит на местном языке и
одевает местные одежды, а то даже имя берет местное! Обычаи же везде
разные. Ну и пусть. Лишь бы учили добру, рыцарской доблести,
справедливости. Так что я-то понимаю, что у нас зовется Христом, у сарацин
-- Аллахом, у кого-то вовсе Буддой... Но бог-то един. Да и не поклоняюсь
вовсе! Просто салютую Верховному Сюзерену.

* ЧАСТЬ ВТОРАЯ *

Глава 1

Когда небо начало темнеть, костры развели даже за оборонительным
кольцом телег. Верблюдов и коней увели за ручей, там пасли и охраняли, а в
самом центре походного лагеря шел бедный, но веселый пир.

Томас и Олег, сославшись на усталость, ушли в отведенный для них
шатер. Томас с облегчением снял доспехи, хотел было поставить двуручный
меч в угол, но угла не нашел, положил в изголовье, следуя примеру калики.
Олег разделся, с наслаждением лег:

-- Завтра на корабль! -- Люблю море. Вроде бы мой народ больше знает
степь, еще раньше знал леса... Или море плещется в крови славян?

-- В моей голове плещется только вино, -- простонал Томас.

-- Как они взбираются на верблюдов?

-- На верблюде можно за горбы хвататься.

-- Но падать дальше!

Он рухнул на постель, повозился, уже начал было похрапывать, как
вдруг полог бесшумно отодвинулся, в шатер вступил Самота. Лицо вождя было
смущенное, он теребил разорванную на груди рубаху: