Чтение 56–й страницы книги ~Кровь пьют руками~

Хлоп!

- Какая, пакость! (Это господин Мацкевич.)

Пальцы Игоря чуть сдавливают мою руку. Я поворачиваюсь - Маг смотрит
куда-то в сторону, нижняя губа закушена, глаза...

Я еще не видела у него таких глаз!

И вдруг я понимаю - экран!

Пока мы здесь смотрим на тараканов!.. Хлоп! Хлоп!

Поворачиваю голову...

...Знакомый черный дым - над нашим зданием. Верхние этажи горят, в центре
баррикады - зияющая воронка. Один из танков, приведенных "братвой", бессильно
застыл со свернутой набок башней.

(Бах! Бах! - это за спиной.)

И снова дым - возле Госпрома, там, где выстроились танки "федералов".
Наверное, дымовая завеса, иначе почему...

(Бах! Бах! Бах!)

- Ближе! Увеличьте изображение! Скорее!

Бажанов? Что он там заметил?

Бах!

С тараканами покончено. Малолетний недоумок счастливо улыбается, бормоча
что-то вроде "Диди-лило! Диди-лило!" Мы, недоумки взрослые, до сих пор держимся
за руки...

- Проверьте! Быстро! Позвоните наверх, должен же там быть кто-то живой!

Резкий голос генерала заставляет очнуться. Я отпускаю потную руку
господина Мацкевича. Тот слегка морщится (кажется, сдавила) и тут же виновато
моргает. Интеллигент!

Малолетний дебил тоже моргает - и в мгновение ока оборачивается
улыбающимся господином Лелем.

- Благодарю вас, господа... и дамы, за, э-э-э, неоценимую помощь...

- Взгляни! - шепчет Игорь. - Эк-кран! ...Дымовая завеса у Госпрома еще
гуще. Но вот сквозь дым я вижу нечто странное. Танк? Но почему он лежит на
боку? Почему башня?..

- П-подобное - подобным! - повторяет Игорь.

Повторяет - и я начинаю понимать.

На полу - десять дохлых тараканов среди пятен крови...

На площади...

Голос лейтенанта - радостный и одновременно растерянный:

- Господа! Они... Они отводят войска! Отовсюду! Они отводят войска!

В ответ другой голос - злой, недовольный. Господин Молитвин встает, черные
перья - дыбом:

- Прошу не радоваться, господа! Господин Бажанов, вы уже закончили
эвакуацию южных районов? И, будьте добры, следите за поведением обезьян!

Кар! Кар! Кар-р-р!

Мы еще не успеваем прийти в себя. Над площадью стелется черный дым, над
нашим зданием - белый (пожарные расчеты начеку); ефрейтор-"сагайдачник" орудует
веником, сгребая дохлых тараканов.

Входит Бажанов, Генерала не узнать. На лице - ни кровинки, губы сжаты,
голос... И голос не узнать.

- Они... они подняли авиацию и вертолеты, По предварительным данным,
направление удара - юг города и основные пункты эвакуации...

Сердце упало.

Все!

Теперь действительно - все!

Они решили убивать людей.

В этот миг я готова задушить проклятого Ворона.

Накаркал!

Глаза закрыты. Смотреть на экраны нет сил. Если б не Игорь, не его плечо
рядом - давно вскочила, кинулась, бы неизвестно куда, в полутьму коридоров...

Бежать некуда. Нас тоже бомбят. Госпром горит, и огромный небоскреб
университета - тоже, и военная академия. Но это - ерунда, пустяки. Страшное -
не здесь, страшное там, на юге.

...Перевернутые автобусы, дымящиеся воронки, сорванные взрывом палатки.41
люди, люди, люди...

Вакуумные бомбы падают на Изюм, Чугуев, Балаклею. Вертолеты сжигают
термитными ракетами кварталы Баварии и Восточного. "Черные акулы" зависли над
дорогами, полными беженцев.

Город еще жив. Не все бомбы взрываются; даже область частично держится.
Вертолеты сбиваются с курса, входят в штопор, врезаются в мокрую землю, в
обреченные дома. Самолеты идут на огромной высоте, правда, и это помогает не
всегда - "МиГи" и "Су" падают, поворачивают назад...

Но их много. Слишком много.

Мы капитулируем. Уже целый час по всем частотам крутится запись:
прекращаем сопротивление, просим прекратить огонь. Просим, просим, просим...

Нас не слышат.

Не хотят слышать,

* * *

- Игорь! Что же будет, Игорь?

Маг молчит. Моя рука - в его руке. И мне не так страшно. Может, это и не
очень плохо - вместе с ним, вместе с этими храбрыми людьми.

Если бы не Эми...

...Прыг-скок. Прыг-скок. Прыг-скок... Мяч катится по пляжу, по сверкающему
на солнце белому песку, и мягко падает в воду. Девочка бежит за ним, но
внезапно останавливается, смотрит назад... Мяч уже в воде, ленивая теплая волна
слегка подбрасывает его вверх, солнце сверкает на мокрой резине. Девочка
оглядывается...

-Я... Разрешите?

Интеллигентный господин Мацкевич встает, чуть шаркая, подходит к пульту,
что-то говорит оператору. Тот не спорит, переключает тумблер, кивает на черный
микрофон.

Господин Мацкевич негромко прокашливается, опирается руками на пульт; я
вижу - правая рука телевизионщика движется, чертя странный знак.

- Всем! Всем! Всем! Всем, кто нас слышит! Мы - Город, мы гибнем!
Правительственные войска уничтожают целые кварталы, убиты тысячи людей. То, что
происходит здесь, - акт геноцида, невиданный со времен холокоста. Мы просим
помощи! Мы обращаемся к Организации Объединенных Наций, к Совету Безопасности,
к правительствам и парламентам, ко всем людям. Все, кто может помочь! Помогите!
Помогите! Мы - Город, мы гибнем!..

Голос звучит неожиданно сильно, грозно. И приходит последняя,
окончательная ясность. Да, мы Город. Мы хотели здесь жить. И вот мы гибнем, и
сделать уже ничего нельзя...

- Всем! Всем! Всем! Всем, кто нас слышит! Мы - Город, мы гибнем!
Правительственные войска...

Это уже запись. Господин Мацкевич садится на место, закрывает лицо руками.
Бажанов делает знак оператору, тот щелкает тумблером - и динамик глохнет.

Глас вопиющего в пустыне.

Вопиющего - под вакуумными? бомбами.

Эмма! Как она там? Неужели в Штатах тоже решатся на такое?

Плечо Игоря рядом, и это не дает сойти с ума.

- Господа! Рискнул бы предложить... Не уверен, что получится, но в наших
условиях...

Слова улыбчивого господина Леля повисают в воздухе. Каких еще тараканов
вздумал давить этот штукарь? Но Николай Эдуардович не сдается:

- Боюсь, господа, нас не услышат. А если услышат, то не те, кто сможет
реально помочь. Предлагаю сделать наше обращение более, так сказать,
адресным...

В его руках появляется ланцет - и знакомый флакон с одеколоном.

- Требуется ваша помощь, господа! Небольшая помощь. Я бы предложил, свои
услуги, но у меня, к сожалению, малокровие...

..Внезапно я чувствую омерзение. Малокровный, гад! Капустняк, похоже, тоже
страдал малокровием! Жаль, браунинга нет! Разобраться бы напоследок с этим
болящим!

- То якщо трэба...

Ефрейтор вздыхает, расстегивает пуговицу на манжете гимнастерки.

Кажется, тараканы произвели на него впечатление.

- Не вздумайте! Нет!

Черный Ворон встает, расправляет закованную во френч грудь:

- Господин... Лель! Вы пользуетесь моментом... Трагическим моментом для
своих безответственных, преступных...

- Иероним Павлович! - Улыбка сползает с лица, в глазах Леля - холодный
огонь. - Вы прекрасно знаете, что иного выхода нет. К сожалению, тот, кто мог
бы нам помочь в этом городе, попросту струсил. У вас никчемный протеже,
господин Молитвин! Поэтому мы должны просить тех, у кого не дрогнет рука!

О чем они? Я смотрю на Игоря. Маг слушает, серые глаза смотрят на Ворона.

И вдруг я понимаю.

Тот, кто мог бы нам помочь...

Легат Печати!

- Вы прекрасно знаете, Иероним Павлович, что районы, подобные нашему,
могут уцелеть лишь в одном случае. Ваша, с позволения сказать, оборона не
рассчитана на прямой бомбовый и ракетный удар. Мы должны просить настоящей
помощи.

-Нет!

Худая старческая рука дергает ворот френча. Пуговица не поддается,
Молитвин вновь рвет ни в чем не повинное сукно:

- Господа! Нельзя! Та реальность, в которой мы находимся... Она не
выдержит! Равновесие уже нарушено! Любой толчок может превратить мир в хаос!

Ему никто не отвечает. На экранах беззвучно вспыхивают черные грибы
разрывов...

- Господин Лель! - голос Бажанова звучит устало, но твердо. - Вы уверены,
что это нам поможет?