пресвитер, преухищренный в духовном делании, коего он и поставит игуменом
нового монастыря, именем Леонтий. И не добавит, не пояснит, что этот
Леонтий был писцом и соратником покойного владыки Алексия. Князю не все
надобно знать из того, что ведомо иноку, а иноку непристойно тянуться к
земной и по тому единому уже греховной власти, ибо <царство мое не от мира
сего>.
наставлять и удерживать властителей от совершенного зла, пока эта связь не
нарушится, дотоле будут крепнуть во всех пременах и бурях мирских земля и
все сущее в ней. Дотоле будет стоять нерушимо Святая Русь.
десятки и сотни романов, стихов, научных исследований... Кажется, высосано
все возможное из имеющихся исторических документов, более того, создана
устойчивая легенда, которая начала складываться сразу же, так сказать, по
горячим следам. Уже в сочинении Софрония Рязанца, явно написанном до 1382
года, она, эта легенда, уже была. И в дальнейшем движении мысли в течение
столетий, в новых вспышках памяти о том, давнем, шесть веков назад
произошедшем сражении росла и укреплялась именно легенда Куликова поля, и
даже споры вокруг нее касались уже не выяснения истины, а выяснения тех
или иных элементов уже сложенных, уже превращенных или превратившихся в
самодовлеющую, доказательную величину.
тьмочисленных сочинениях самого разнообразного толка.
находит в себе силы восстать и мужественно выходит на Куликово поле, дабы
свергнуть ордынское иго. Победоносное сражение определяет дальнейшие
судьбы страны. Дикие кочевники низринуты, и Россия выходит на дорогу
европейского прогресса. В отдалении лет маячат уже и реформы Петра
Первого, и <оград узор чугунный> грядущего Петербурга, и громозвучная
слава румянцевских и суворовских побед, и золотой век пушкинской поэзии, и
великая проза девятнадцатого столетия с Львом Толстым и Достоевским,
возглавляющими целую плеяду сверкающих талантов.
князя Олега, заключившего тайный союз с Мамаем, литовская рать Ягайлы,
всего за сорок верст не поспевшая к бою, и, наконец, ширь Куликова поля с
Красным холмом, на коем, по преданию, стоял сам Мамай, обозревая сражение,
и откуда он кинулся в бег...
например, о новгородцах, не успевших или не захотевших прийти на помощь
Москве, о поведении самого Дмитрия до и во время битвы (чего стоит недавно
возникшая гипотеза о каких-то якобы бывших хитрых передвижениях Дмитрия,
цель которых была - сбить с панталыку литовского князя Ягайлу...) и проч.,
и проч.
Московского княжества Тохтамышем в 1382 году, о тех непростых и
неоднозначных процессах, которые происходили в Великой степи в это время,
о предательской роли нижегородских князей... Хотя применительно к Олегу
Рязанскому никто как-то не смущается повторять, что он был враг Москвы и
союзник Мамая.
недомолвками изъясняют историки всю длительную и достаточно некрасивую
череду московских притязаний на исконные рязанские земли и города, череду
ударов в спину, измен и полуизмен, а уж о том, что Олег был
самостоятельным государем, великим князем и в таковом качестве так же мог
изменить Дмитрию, как, скажем, Рейган Горбачеву, об этом и вовсе
предпочитают не упоминать.
следовательно, каков был стратегический замысел сражения и кто его
начертал?)
своею ратью добрую тыщу верст, не успел преодолеть последних сорока - об
этом и доселе внятного ответа я нигде не услышал. Приходится вновь и
по-новому залезать в хартии седой старины, приходится покушаться на многие
устоявшиеся представления, вызывая раздражение и недоумение многих и
многих читателей... Но истина, повторим, дороже всего!
событий, которые развернулись в великом княжестве Литовском после смерти
Ольгерда и от которых, предварим, впрямую зависело неучастие Ягайлы в
знаменитом донском сражении.
Кейстута отнесены ко времени, предшествующему Куликовской битве. Однако по
всем данным западных (польских и немецких) хроник выясняется, что события
эти не предшествовали Куликову полю, а воспоследовали за ним, то есть
произошли в 1381 году. В точности последней даты не сомневается никто из
исследователей, и это очень важно и для нашего повествования, и для общей
оценки тогдашней расстановки политических сил.
всей Великой степи). Мамай держал в руках только правобережье Волги, ту
часть Дешт-и-Кипчака, которая была населена потомками половцев, и с
юго-востока его подпирала Белая Орда, объединившаяся с Синей с воцарением
Тохтамыша*. И как раз накануне Куликовской битвы началось наступление
Тохтамышевой Орды на Мамаеву, наступление, при котором Мамай сразу же
потерял и Сарай, и Хаджитархан, и все кочевья на левом берегу Итиля. А за
спиною Тохтамыша стоял Тимур, и пусть не вдруг и не сразу, но именно он
решил в конце концов участь татарской державы на Волге.
городов всегда и трагически не хватало денег, направлялись и
подталкивались генуэзцами, осуществлявшими собственную политику с далеко
идущими замыслами подчинения Владимирской Руси и тамошних государей своей
торговой экспансии, как это уже удалось им совершить с Византией.
за власть, и опять же перед лицом западной экспансии! Почему, в конце
концов, и удалось католикам подчинить и крестить упрямую Литву, целое
столетие сопротивлявшуюся всем притязаниям папской курии.
возникавшим, только создающимся государством. По точному определению Л. Н.
Гумилева, на Куликово поле вышли ратники разных русских княжеств, и только
с Куликова поля возвращались домой граждане единого русского государства.
исследованы реальные факты, события даже по широко известным источникам.
Затем - безмерно преувеличено военное значение битвы на Дону, и в той же
мере преуменьшено, недооценено даже ее идеологическое значение.
государственности требуют объяснений.
к тому! - твердого закона о престолонаследии. А это значит, что судьба
страны отдавалась в руки таланта или бездарности очередного захватчика
власти и законом земли признавалась не сдержанная ничем игра личных
себялюбий. Понимали ли это гении - Гедимин с Ольгердом? Кажется, что не
понимали и они! Понимали ли их дети, что государство для продолженности в
веках нуждается в скрепах, в твердых и единообразных законах, в
неотторжимом праве собственности (и наследования собственности!), наконец;
в духовном объединении, в религии - сколь возможно такожде единой? Нет, не
понимали, не поняли! Равнодушные к вере, считали принятие той или иной
религии чисто политическим и в значительной мере временным актом: и
Витовт, и Ягайло были дважды крещены - по православному и по католическому
обряду, сверх того, когда было надобно, взывали к древним языческим богам,
не понимая каждый раз, что же они творят и что сотворяется в результате за
их спиною.
земель бывшей Киевской Руси. Слишком оказалось легким это подчинение! Не
чаяли оттого и сопротивления духовного, по произволу намерив обратить в
католичество православный народ. И вот вместо того чтобы объединить верою
две составляющих Великую Литву нации, безнадежно разъединили их! Вместо
того чтобы при двух этносах (литовском и русском) создать один строй и