у нас были заряжены. У каждой из них дежурили комендоры. Стоит только
появиться противнику, как сейчас же вместо свечей и лампад загорятся
прожекторы, вместо "Христос воскресе" загромыхают орудия, вместо красных яиц
полетят к японцам снаряды, начиненные взрывчатым веществом. И чем больше мы
уничтожим человеческих жизней, чем больше мы утопим их, тем сильнее будет
среди нас ликование. Как это все связать с величавыми словами молитвы,
провозглашающими торжество жизни? А
продолжение почти двух тысяч лет...
прикрепленную к мачте площадку, края которой были обнесены железным бортом.
Там давно уже, принеся с собою ящик с припасами, поджидал нас земляк минера,
кочегар Бакланов.
приступил к делу.
вина, а затем съестные припасы: хлеб, мясные консервы, вареные яйца, свежие
бананы и ананасы. Выпивали прямо из горлышка и аппетитно закусывали. Коньяк
был из дешевых сортов, но мы восторгались его крепостью: царапает горло,
словно кошка когтями.
курсы поступить. А потом дальше пойду, выше начну подниматься.
разжевывая ананас.
натура. Если официально нельзя будет поступить на курсы, я сторожем при
училище наймусь. Мне студенты помогут заниматься. Я слышал, народ они
хороший, для нашего же брата забастовки устраивают. Ночи не буду спать, а
своего добьюсь. Правда, Алеша?
взвиться, он раз тебя за крыло - и вниз.
процедил:
что мы разобьем японцев.
остался старый-престарый утюг. Броненосцем называется он. "Не тронь меня"
прибавкой. "Не тронь меня, а то развалюсь".
верхнюю палубу. Мы поторопились спуститься вниз. Некоторые, христосуясь,
целовались. Спустя несколько минут
люстрами. Команда, и офицеры выстроились на верхней палубе во фронт.
его поздравления с праздником среди матросов раздались жидкие голоса:
командой. Но это было только одно мгновенье. Сейчас же досадливо дернул
плечами и, круто повернувшись, вместе с офицерами ушел в кают-компанию.
команды.
артельщики выдавали каждому по одной пшеничной булке и по два яйца. Это было
для нас разговением и той порцией, которая отличала великий праздник от
будней. Но некоторые запаслись съестными припасами и выпивкой от аннамитов
или с коммерческих пароходов. Не забыв домашних привычек, они приглашали
друг друга в гости - в башню, за двойной, борт, в минное отделение.
занавес, отделявший день от ночи. Звезды, дрожащие в темно-синей глубине
неба, как золотые капли росы, теряли свою яркость, потухали, и все
прозрачнее становилась высь, освещенная широким заревом восхода. Над бухтой,
над неподвижной гладью воды, в зардевшем воздухе
закружились чайки, рассекая утреннюю тишину птичьим гомоном. На фоне неба
четко вырисовывались бесплодные горы, их контуры с зелеными ущельями
загорелись багряным отблеском, а на вершинах, высоко поднявшихся над
простором океана, уже затрепетали первые лучи солнца.
колыхающийся след, скользили на своих узких челноках аннамиты. Весь их наряд
состоял из куска пестрой материи, прикрывающей тело, из белой чалмы на
голове.
фрукты, гортанно выкрикивая при этом какие-то слова. Скуластые коричневые
лица их улыбались заискивающей улыбкой нищих, а в узких прорезах век черные
глаза, сверкая, загорались жадностью наживы.
сделать. Разобиженный находившийся немного под хмелем, он начал громко
выкрикивать:
и я не могу ничего купить? Разве мы не люди?
для праздника хотят падалью, угостить. Слышите? Падалью!..
глаза офицера.
отчаивались, что так случилось. Прежние обиды, какие мы переносили от
начальства, не были так ярки, и к ним трудно было придраться. Другое дело
теперь. На первый день пасхи для нас к обеду приготовили дохлятину. Это была
такая чудовищная несправедливость, которая била в глаза своей очевидностью.
Нельзя было не возмущаться. И в разговорах матросов на разные лады
варьировалась покойница-корова, команда все больше и больше накалялась. А
тут еще арест матроса подлил жару. Во всех палубах поднялся галдеж. Хотели
разбить офицерский винный погреб, но начальство, прослышав об
поставило туда часовых.
соблюдая очередь, Подходили к ендове, называли свой номер и опрокидывали в
рот чарку с крепкой душистой влагой. Но от обеда все отказались. Только
строевые унтер-офицеры пытались взять обед, однако рядовые сейчас же вырвали
у них из рук баки и суп выплеснули за борт. Кто-то из команды крикнул:
решении команды молниеносно облетела все части корабля. И отовсюду торопливо
бежали матросы, поднимались на верхнюю палубу, присоединялись к фронту,
будто заранее сговорились действовать согласованно. Раздались сотни голосов.
"чугунным человеком". На его удлиненном крупном лице от волнения раздувались
ноздри. Он поспешно зашептал, заглушая обрывки фраз сдавленным свистом:
спрашивают:
запаслись бомбой. На момент я растерялся. Как обычно в таких случаях, я не
мог посоветоваться с Васильевым, который лечился на госпитальном судне
"Орел". Прежние наши разговоры о
Шилова Юлия
Василенко Иван
Володихин Дмитрий
Якубенко Николай
Шилова Юлия
Смит Кордвейнер