Чтение 56–й страницы книги ~Слово и дело~

гы, Унгерны и Бреверны. - Самый богатый в Курляндии граф Бирен... Он один мо-
жет спасти нас!

Замолкли пушки, и грянул орган. Когда молебен благодарственный отгрохотал
под сводами, старый фон дёр Ховен плюнул в пьяную рожу фон Бисмарка.

- Плюю в тебя, ибо ты заменяешь здесь своего господина.

Старика тут же сунули в кибитку и повезли.

Сколько лет возили его - он не знает, потеряв счет времени, как и та дюре-
ровская женщина с суровым лицом, грустящая под шорох вечного осыпания песка.
Но однажды Ховен проснулся и понял, что лошади из кибитки его выпряжены. Ста-
рик выбил дверь и выбрался из возка. Кибитка стояла у самого порога его дома
в Вюрцау... С опаскою Ховен прошел в опустевшие залы. Нетопленые камины стыли
в древней кладке стен. Мебель уже вся вывезена. В погребах - ни одной бутылки
вина. Только на стене еще висел лист жестокой правды - "Меланхолия". Старик
заплакал:

- Хоть мертвые в гробах, но... отзовитесь!

Скрипнула дверь. Появился человек в черной маске, в прорезях которой вид-
нелись обвислые веки осторожных глаз.

- Надеюсь, - сказал он весело, - теперь вы поняли, сколь опасно шутить со
всемогущим герцогом Курляндским. Вот вам письмо от его светлости, и пусть оно
не смутит духа вашего. В нем герцог извиняется, что вынужден отобрать у вас
имение Вюрцау<6> . Можете уходить отсюда. Вы более - никто, вы не имеете пра-
ва выражать удивление или возмущение... Идите прочь!

- Но где же моя жена? Где мои сыновья?

- Жена скончалась за отсутствием вашим. А сыновья... Один, по слухам, в
армии саксонской. А младший убежал в Канаду, где вырезает краснокожих. Ищите
для себя иной ночлег. А здесь, в имении Вюрцау, сиятельный герцог Бирен отны-
не устраивает замок для своей придворной охоты...

Уходя, фон дер Ховен сорвал со стены дюреровскую "Меланхолию". Часы жизни
источали страдание - глубокое, почти неземное.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Фельдмаршал в сердцах выговорил Анне Даниловне:

- Сударыня, вы распустили своего мужа, совсем уже от рук отбился. Теперь,
на потеху всему миру, я вынужден брать Очаков без осадной артиллерии...

Но княгиня Трубецкая уже поднаторела в боевых походах и на испуг не дава-
лась; она ответила Миниху:

- Мой муж не виноват, коли телега корабля надежней...

Посреди золы и пепла сгоревших трав возник, плескаясь разноцветными шелка-
ми, роскошный и объемный, шатер фельдмаршала. Пригнувшись низко под его наве-
сом, внутрь пронырнул австрийский атташе при русской армии - фон Беренклу.

- Неужели это правда? - воскликнул он. - Существуют законы батальные, и
брать Очаков сейчас - значит преступать традиции.

- Русская армия тем и живет, что разрушает традиции.

- Но... вспомните хотя бы Гегельсберг! - сказал Беренклу. - Здесь, под
Очаковом, вы прольете еще больше крови.

- Россия людьми богата, - отвечал Миних. - Если их не жалеют во дни мира,
то я других не добрее и не стану жалеть людей во дни военные - ради конкетов.

- Но знайте, граф: турки - отличные стрелки. Они переколотят всех ваших
солдат, как негодных собак.

Миних чуть не вытолкал цесарца прочь:

- Эй, только не учить меня! Солдаты русские - это вам не собаки. И вы не
упорхните в Вену раньше времени - сначала убедитесь, что они будут погибать
храбрецами...

Когда имперский атташе удалился, Миних потаенно признался Мартенсу, другу
близкому, другу сердечному:

- Конечно, мой падре, этот цесарец прав: штурмовать Очаков - безумие! Лю-
бой уважающий себя полководец в Европе, подойдя к такой цитадели, счел бы за
разумное поворотить армию обратно. И никто бы не упрекнул его на ретираде.
Но... здесь не Европа!

Остатками воды, уже загнившей в бочке, Миних ополоснул лицо после бритья.
Велел созвать в шатер генералитет. И генералам объявил:

- Читаю вам приказ: "Атака придает солдату бодрость и поселяет в других
уважение к атакующему, а пребывание в недействии уменьшает дух в войсках и
заставляет их терять надежду к виктории..." Очаков этот мерзкий станем брать
штурмом! Промедли мы - и из Бендер подойдет громадная армия визиря, сплошь из
янычар жестоких состояща! Решайтесь...

Громыхнула с фасов Очакова пушка; первое ядро разбилось возле шатра, раз-
дирая шелковый заполог, и принц Гессен-Гомбургский сразу доложил Миниху, что
он смертельно болен.

- Только не умрите без причастия. А вы, принц Антон, - спросил Миних, - не
заболеете по праву титула своего?

Принц Брауншвейгский поклонился:

- Мне перед женитьбою страхом болеть не пристало...

Ворота Очакова раскрылись, словно заслоны больших и жарких печек. Густые
толпы янычар с ятаганами побежали на русский лагерь. Их встретили казаки саб-
лями, а бомбардиры били из полевых пушек. Усеяв поле трупами, янычары убра-
лись в Очаков, и ворота медленно затворились за ними.

Генерал Кейт снова начал придираться к Миниху:

- Штурм - ладно! Но... где же план Очакова? Отсюда я вижу только стены, на
которых выставлены головы казненных христиан. Подобных наблюдений для штурма
мало. Кто скажет, господа, как построен Очаков? Сколько пушек? Какая геомет-
рия его фасов?

Миних этого не знал и отпустил генералов от себя.

- Друг мой, - с укоризною сказал ему пастор. - Нельзя же постоянно рассчи-
тывать лишь на удачу в делах военных, как в ифе картежной. Генерал Кейт прав,
и если там глубокий ров, то... Скажи, чем ты его засыплешь?

- Проклятый Трубецкой! Он не привез фашинник... Где генерал Румянцев со
своими банными вениками?

Явился Румянцев и сообщил, что они все веники съели.

- Как съели? - поразился Миних.

- А так, - мрачно отвечал Румянцев. - Взяли и съели. Хлеба-то ведь нет,
Трубецкой не привез муки, опять сподличал...

После его ухода Миних набил трубку табаком, сказал:

- Все ясно, падре. Фашин нет. Веников нет.

- Как же солдаты пойдут через ров?

- Пойдут по трупам.

- Но там же... ров.

- Вот они и засыплют его... трупами!

Было жарко. Солнце стояло высоко. Лучи били вниз.

Миних не успел объявить штурма - он начался сам по себе, помимо воли фель-
дмаршала, и Миних был вынужден, как запоздавший гость, примкнуть к его буйной
стихии. Случилось это так.

Еще с ночи послали с лопатами большой отряд солдат и землекопов - для воз-
ведения редута. Ночка выпала темная, места вокруг незнакомые, и оттого заблу-
дился отряд в предместьях города. Блуждал он средь садов и кладбищ, ели сол-
даты какие-то ягоды - не русские. Заборов, разделяющих владения, здесь не бы-
ло: каждый турок- окапывал свою усадьбу канавой. И вот русский отряд мужиков
и солдат всю ночь мыкался по этим канавам, словно леший их там водил. А к
рассвету закатился под самый глясис Очакова и залег там. Нечаянно образовался
аванпост для штурма...

Миних, узнав об этом, велел отряду землекопов под глясисом и оставаться,
артиллерию же наказал перетащить в сады.

- Мне нужен пожар, - горячился он. - Пожар в Очакове!

Пожары часто вспыхивали в городе, но гарнизон быстро гасил их. Солдаты из-
мучились, редуты копая. Небо прочеркивали, словно кометы, огненные полосы
раскаленных на кострах ядер. Утром удалось пушкарям вызвать в Очакове сильный
пожар.

- Горит! - разбудили Миниха. - Здорово полыхает.

- Хорошо. Пусть канониры стреляют прямо в очаг пожара, чтобы турки не
смогли его угасить...

Огонь уже охватывал улицы в центре города.

- Боюсь, что турки потушат этот пожар. Дабы этого не случилось, надо всех
басурман вытащить на стены... Где Кейт?

Явился Кейт (мрачный). Миних ему рта не дал открыть:

- С двумя полками выступайте под стены крепости.

- Как близко? На ружейный выстрел?

- Да! И старайтесь выманить весь гарнизон на стены...

По раннему холодку безмолвно тронулись полки. Вдали виднелось море, а там
- полно кораблей турецких. Кейт приказ исполнил: его солдаты стрельбою выма-
нили турок на вал, а пожары в Очакове сразу стали усиливаться...

- Ну, как там Кейт? - спрашивал Миних.

- Кейт в огне, - отвечали ему. - Он стоит под валом.

- Скачите к нему. Пусть продвинется еще ближе...

Кажется, Миних решил избавиться от своего соперника. Манштейн застал Кейта
сидящим на земле за кустом винограда. Генерал-аншеф зажимал пальцами рану на
плече. Кровь била сильно, все пальцы Кейта были ярко-лаковыми от крови. А
повсюду, в самых невообразимых позах, валялись убитые стрелки... Манштейн
сказал:

- Фельдмаршал приказал продвинуться еще дальше.

- Куда дальше? - спросил Кейт. - На тот свет?

Манштейн помчался обратно к шатру ставки. Миних кусал белые от пыли губы.
Было ясно, что штурм обречен на бесполезное кровопролитие. Но уже били полко-
вые литавры, зовуще пели гобои и флейты. Ухали ядрами пудовые мортиры. Поспе-
вая за ними, залфировали маленькие пушчонки-близнята... Миних приказал:

- Теперь пусть Кейт выходит из-за редута.

Солдаты с мужеством исполнили первый приказ фельдмаршала, когда их вдруг
настиг, коварный и жестокий, второй приказ.

- Немыслимо! - заорал Кейт, стоя среди убитых. - Если нас здесь умерщвляют
без отмщения, то... куда же я двинусь теперь из редута? Манштейн, вы же гра-