ночи.
меха пумы, читал свою книгу и с прежним постоянством глядел на море. Ря-
дом не оказалось плачущих детей, но я заметил, что он то и дело оказыва-
ет мелкие услуги какой-то больной женщине. Ничто так не развивает подоз-
рительности, как слежка: стоит человеку, за которым мы наблюдаем, выс-
моркаться, как мы уже готовы обвинить его в черных замыслах. Я вос-
пользовался первым удобным случаем, чтобы пройти на нос и поближе расс-
мотреть эту больную. Она оказалась бедной, пожилой и очень некрасивой. Я
почувствовал угрызения совести, и мне захотелось как-то загладить несп-
раведливость, которую я допустил по отношению к Бэллерсу. Поэтому, заме-
тив, что он опять стоит у перил и смотрит на море, я подошел к нему и
окликнул его:
сэр. Я в первый раз пересекаю океан, и, мне кажется, в мире нет ничего
великолепнее. - Тут он процитировал строфу из стихотворения Байрона.
поздно (или слишком рано), чтобы любить Байрона, и звучные стихи, про-
декламированные с большим чувством, поразили меня.
но хорошо подобранная библиотека, хотя потом я лишился ее. Но все же мне
удалось сохранить несколько томиков, которые были верными спутниками мо-
их странствий.
"Страданий молодого Вертера". - Этот роман недавно попал мне в руки. Я
получил от него большое удовольствие, хотя он и безнравствен.
ное смешение искусства и морали.
ответил Бэллерс. - В нем описывается преступная страсть, хотя изображена
она весьма трогательно. Подобную книгу невозможно предложить порядочной
женщине. О чем можно только пожалеть. Не знаю, как вы смотрите на это
произведение, но на мой взгляд - я говорю об описании чувств - автор да-
леко превосходит даже таких знаменитых писателей, как Вальтер Скотт,
Диккенс, Теккерей или Готторн, которые, по-моему, не описывали любовь
столь возвышенно.
известная книга? А кто такой Гете? Он был известным писателем? У "его
есть и другие произведения?
много других, и в каждом проявлялись все те же его симпатичные и антипа-
тичные черты. Его любовь к литературе была глубокой и искренней, его
чувствительность, хотя и казалась наивной и довольно смешной, отнюдь не
была притворной. Я дивился моему собственному наивному удивлению. Я
знал, что Гомер любил вздремнуть, что Цезарь составил сборник анекдотов,
что Шелли делал бумажные кораблики, а Вордсворт носил зеленые очки, -
так как же я, мог ожидать, что характер Бэллерса окажется созданным из
одного материала и что он во всем будет подлецом?
го человека. И вдруг оказалось, что он мне нравится. Я искренне жалел
его. Он был очень нервным, очень чувствительным, робким, но обладал
по-своему поэтической натурой. Храбрости он был лишен вовсе, его наг-
лость порождалась отчаянием, на подлости его толкала нужда. Он принадле-
жал к тем людям, которые готовы совершить убийство, лишь бы не приз-
наться в краже почтовой марки. Я был уверен, что предстоящий разговор с
Картью терзает его, как кошмар; мне казалось, что я замечаю, когда он
думает об этом свидании, - тогда по его лицу пробегала мучительная судо-
рога. И все же у него ни на секунду не появлялось желания отказаться от
своего намерения - нужда гналась за ним по пятам, голод (его старый зна-
комый) держал его за горло. Иной раз я не мог решить, презираю я его или
восхищаюсь этой робкой и героической готовностью совершить подлость. Об-
раз, возникший у меня после того, как он ко мне приходил, был вполне
справедлив. Меня действительно боднул ягненок. Человек, которого я сей-
час изучал, больше всего заслуживал названия взбунтовавшейся овцы.
его отец был фермером и, разорившись, отправился на Запад. Ростовщик-но-
тариус, который разорил этих бедняков, кажется, почувствовал в конце
концов некоторое раскаяние: выгнав отца на улицу, он предложил взять на
воспитание одного из сыновей, и ему отдали Гарри, пятого ребенка в семье
и к тому же очень болезненного. Мальчик начал помогать своему "благоде-
телю" в конторе, набрался кое-каких сведений, читал запоем, участвовал в
собраниях Христианского союза молодых людей и в юности мог послужить об-
разчиком для героя какого-нибудь нравоучительного рассказа.
мне ее фотографию, судя по которой она была высока, довольно красива,
вульгарна, глупа, зла и, как показали дальнейшие события, распутна).
Когда ей нечего было делать, она кокетничала с болезненным и робким
жильцом и всячески помыкала им, а он по уши влюбился в нее, мечтал о ней
днем и видел ее во сне ночью. Он весь отдавался работе, желая стать дос-
тойным своей возлюбленной, и даже превзошел своего "благодетеля" в крюч-
котворстве. Он стал старшим клерком и в тот же вечер сделал предложение,
но его только высмеяли. Однако не прошло и года, как "благодетель",
чувствуя приближение старости, взял его в компаньоны. Он снова предложил
своей красавице руку и сердце. На этот раз его предложение было принято.
Но не прошло и двух лет, как жена сбежала от него со щеголем-коммивояже-
ром, предоставив мужу расплачиваться с ее долгами. Судя по всему, именно
долги, а вовсе не чары коммивояжера побудили ее бросить мужа, который к
тому же ей надоел. Коммивояжер был для нее только средством. Бэллерс не
выдержал такого удара. Его компаньон к тому времени уже умер, и он дол-
жен был один вести дело, а на это у него не было сил. Долги жены съели
весь его капитал, он обанкротился и с тех пор переезжал из города в го-
род, берясь за все более и более сомнительные дела. Следует помнить, что
его учителем был ростовщикнотариус в маленьком городке и что он привык
смотреть на темные сделки как на основу всякой коммерции; не удиви-
тельно, что в омуте больших городов он окончательно пошел ко дну.
я.
случае, она сама этого не пожелала бы. Кажется, она питает ко мне глубо-
кую неприязнь, хотя я всегда старался быть хорошим мужем.
спросил я.
ко, я это знаю по своему опыту, но насколько же труднее приходится жен-
щине! Пусть она даже сама виновата в своей судьбе.
камень на моей шее. Но я думаю, что она благодарна мне. Вот судите сами.
на прекрасной розовой бумаге с монограммой. Оно показалось мне глупым и,
если не считать нескольких приторно-льстивых фраз, бессердечным и ко-
рыстным.
ла, что все присланные деньги пришлось уплатить по счету доктора (вместо
"доктора" я взял на себя смелость подставить слова "портнихи" и "вино-
торговца"), и просила прибавки (которой я от всей души пожелал ей не по-
лучить).
страхом, когда я вернул ему письмо.
вопросах я очень щепетилен и развелся с ней немедленно же.
желаю ничего знать. Так, помоему, более достойно. Меня весьма сурово по-
рицали, - закончил он со вздохом.
человеком, чьи планы я собирался разрушить. Меня по рукам и по ногам
связали жалость к нему, восхищение, с, которым он ко мне относился, и то
искреннее удовольствие, которое доставляло ему мое общество. Честность
заставляет меня признаться, что известную роль сыграл мой собственный,
не всегда уместный интерес ко всем сторонам жизни и человеческого харак-
тера.
на носовой палубе гораздо чаще, чем на прогулочной палубе первого клас-
са. И в то же время я ни на минуту не забывал, что Бэллерс - бесчестный
крючкотвор, собирающийся в недалеком будущем заняться грязным шантажом.
Сперва я убеждал себя, что наше знакомство - это ловкий прием и что тем
самым я помогаю Картью. Я убеждал себя, но не был так глуп, чтобы пове-
рить своим доводам даже тогда. Эти обстоятельства позволили мне пол-
ностью проявить два главных моих качества - беспомощность и любовь ко
всяческим промедлениям и отсрочкам. И в результате я предпринял ряд
Лукьяненко Сергей
Володихин Дмитрий
Посняков Андрей
Сертаков Виталий
Лондон Джек
Шилова Юлия