обочине.
спешить. Он миновал несколько девушек, старавшихся соблазнить его. Сегодня
он искал ЕЕ. Их было столько, любой выбор, самый большой кондитерский
магазин в мире - все цвета, все размеры. У него уже случилась эрекция, но
он знал, что не достигнет оргазма, пока не прижмет к ЕЕ лицу пропитанной
химикалиями тряпки.
кинотеатра для взрослых. У нее были длинные волнистые волосы платинового
цвета, чувственно выступающие вперед губы. Лицо больше напоминало лицо
маленькой девочки, а не женщины. На ней было розовое платье, розовые чулки
и, что лучше всего, она была не такая тощая, как многие остальные. Что-то в
выражении ее рта и глаз напоминало ему Бев. Конечно, это случалось в той
или иной степени со всеми этими девушками, но именно эта... Да, это БЫЛА
БЕВ! ОНА В САМОМ ДЕЛЕ БЫЛА БЕВ! Ему уже столько раз казалось, что он нашел
ее, что она пожалеет, что бросила его, и вернется, и каждый раз он
убеждался, что его снова провели. И поэтому он продолжал убивать злых,
нехороших женщин, которые смеялись над ним за его спиной, да, да! Они
помогали Бев прятаться.
доволен - он нашел свою Бев!
обочине, затормозил, подозвал взмахом руки девушку. Она посмотрела по
сторонам, надеясь, что ей подвернется что-нибудь получше малопрестижного
автомобильчика, потом подошла к "фольксвагену", вглядываясь в сидевшего за
рулем мужчину с темными тяжелыми веками и темными глазами.
тонким голосом. Раньше она строила планы войти в труппу сопроводительного
вокала для какого-нибудь певца, вроде Боба Сигера. Но в этом городе на
сцену не пробьешься.
сможет купить те новые туфли, которые присмотрела на Бродвее. В машине был
какой-то странный запах к тому же. Алкоголь? Лосьон для бритья? Но запах
пропал - его занесло лишь случайным порывом ветра. В самом деле, какого
черта! Она скользнула в машину.
- подумала она. - А может, это Таракан?" От этой мысли пробрала ледяная
дрожь, но она отбросила ее. Слишком этот парень маленький, только руки
здоровенные. Перец у него, наверное, совсем как стручок. От этой мысли она
разразилась хихиканьем.
откусывай малышке голову, дорогуша. Почему бы тебе не свернуть вот туда,
миленький? Там твоя малышка даст тебе все, что тебе нужно.
на авеню Франклина.
-стрит. - Ты только сиди тихо, и ты увидишь.
теперь, Бев, я не позволю тебе сбежать.
рукой водитель "фольксвагена" стремительно поймал ее за шею, обхватив
сзади.
стояло несколько темных многоквартирных блоков. В центре заросшего
сорняками пустыря, бывшей стоянки, высилась громадная куча земли и мусора.
Ким боролась изо всех сил, пытаясь вырваться на волю.
ослабела, она повернулась и впилась ему в щеку ногтями, потом снова
рванулась к двери. Он схватил ее за волосы, притянул голову к себе.
Бев! Это кто-то другой, кто старался обмануть его, надуть, провести,
посмеяться над ним, за его спиной, жирно накрашенными красными губами
посмеяться. Это было злобное, неправильное, испорченное существо, и только
прикосновение Хозяина могло исправить его.
снотворным тряпку, потом быстро поднес ткань к лицу Ким. Она вскрикнула и
принялась отбиваться, но он лишь плотнее прижал к ее рту и ноздрям тряпку.
Цейтговель закричал:
пассажирскую дверцу и пинком ноги выпихнул блондинку наружу. Она с трудом
встала на колени, потом подалась вперед и упала лицом вниз, потеряв
сознание. Мотор "фольксвагена" заревел, потом машина сделала резкий
разворот и устремилась к импровизированному заградительному блоку, который
образовали машины Цейтговеля и Палатазина. В последний момент
"фольксваген" попытался отвернуть в сторону, но Цейтговель нажал на педаль
газа и ударил радиатором в борт машины Таракана. Таракан выбрался наружу,
за стеклом его толстолинзовых очков глаза сверкали, подобно огненным
кругам. Он бросился бежать в темноту, но Палатазин был уже снаружи,
направив в его сторону свой пистолет.
рухнул на землю дрожащей грудой плоти. Держа пистолет в вытянутой руке,
Палатазин подошел к лежавшему человеку.
Цейтговеля, в кабине машины, а к Палатазину, топоча, словно дикий буйвол,
бежал Фаррис.
словно младенец в утробе матери. Он сосал собственный большой палец. Фаррис
силой заставил его подняться на ноги, защелкнул наручники, сообщил
арестованному о его правах. Глаза Бенфилда остекленели, были пусты, он
смотрел куда-то в сторону далеких холмов.
девушкой. Дыхание ее было неровно, но во всем остальном она, казалось, не
пострадала. Рядом с ней лежал кусок ткани, очень сильно пахнувший той самой
жидкостью, которую они обнаружили под раковиной в комнате Бенфилда. На
глаза Палатазина навернулись слезы. Где-то рядом завыли сирены. Минуту
спустя рядом затормозили два патрульных автомобиля, за ними следовала
карета "скорой помощи". Один из санитаров разломил пластиковую ампулу под
носом девушки, и она зашлась кашлем. Потом она села, по лицу стекали
ручейки черной туши, смешанной со слезами.
треском передатчиков патрульных. Фаррис обыскивал Бенфилда, стоя рядом с
патрульной машиной. Палатазин спрятал пистолет.
позволит вам, не позволит... он спасет меня, защитит...
сделать! Он видит все, видит всю злобную грязь мира! - Он устремил взгляд в
темноту мимо плеча Палатазина. - Хозяин! - крикнул он и всхлипнул. -
Хозяин! Помоги мне! Моя жизнь - твоя! Моя жизнь принадлежит тебе!
опуститься на заднее сиденье машины.
этот человек? Он сказал: "Хозяин"? Он имел в виду Бога... или что-то
другое? Он заглянул в кабину, увидел, что Бенфилд спрятал лицо в ладони,
словно ему было очень стыдно чего-то. Патрульная машина задним ходом
выбралась на Палмеро-стрит, развернулась, потом исчезла в ночной темноте,
оставив Палатазина стоять и вглядываться в ночь. Потом он медленно
повернулся, глядя на Голливудское шоссе, на Голливудские Холмы, и мимо него
вдруг пронесся порыв холодного ветра, как невидимое гигантское животное.
Откуда-то издалека, показалось ему, донесся тоскливый собачий вой.