Диспетчер, без сомнения, как был, так и остался человеком невоспитанным,
грубым, недалеким. К его хамству надо, однако, привыкать. Шелагин -- частица
завода, а завод дорог директору, завод вырос из мастерских, от завода и
пошел институт, завод дорог и планом выполненным, и слезами
облагодетельствованной Насти, и переходящим знаменем, в завод душа вложена,
а она скорбит, когда заводу плохо.
Виталий. Он приготовился к встрече с Шелагиным, хотя было такое желаньице --
прошмыгнуть через проходную.
прибежал он к Игумнову, не возмущаться.
захотелось? Так тыл потому и тыл, что есть фронт. Вечная борьба, исход
которой предопределен... Добро, которое со злом, которому надо
способствовать. Уменьшать зло, возвеличивать добро...
напряженность, можно было не отвечать, улизнуть -- не вставая с места.
Виталий расписывался и любовался собственными подписями.
удачи!" -- всему цеху, визит к кассиру. Виктор Антонович подает трудовую
книжку и:
новый институт, приглашает вас помощником... Кстати, вот адреса, рекомендую
сходить.
квартиры, что в гигантский аквариум кто-то сыплет белые крошки и они
равномерно покрывают дно. Разом вспыхнули фонари. Виталий отошел от окна и
решился: полез под этот снег, шел под ним до центра, отряхиваясь и
отдуваясь. Шарф намок, шапка отяжелела, когда он увидел себя на улице
Кирова.
много лет назад и где она грозила раскровенить ему туфлей морду. Та же дверь
со старорежимной табличкой "Для писемъ". Ася Арепина. Фамилия не изменилась.
Ясно.
шкафа вагонных размеров. Все изменилось в этой комнате, и Ася тоже. На
новеньком пианино стопкою лежали ноты, засохшие цветы морщились в вазе. Ася
упрятала руки за спину, касалась ею стены, улыбалась чему-то своему.
под стол, искал что-то.
проникали в него, хотелось вновь стать открытым, откровенным, не оставить в
себе ничего темного. Он рассказал Асе обо всем.
Степану Сергеичу, то удаляет. Первая встреча с ним вспомнилась -- там, в
кабинете Набокова, чуть ли не клятва Шелагина сделать из него, Виталия
Игумнова, человека. Так кто кого перевоспитал? Кто к кому пойдет теперь на
довоспитание? В каком цехе сойдутся они вновь?
месяцы Игумнов, как натужно выполнялся план, как из-за какой-то ерунды
подрались Петров и Дундаш.
отличались от остальных рабочих, и не только тем, что больше зарабатывали. В
свободные минуты Степан Сергеич присаживался в регулировке, всматривался,
прислушивался. Здесь исчезла откровенность прошлых лет, Петров уже не
пускался в былые рассуждения, ограничивался невнятными замечаниями, и когда
Шелагин поздравил его с женитьбой, ответил так, что непонятно было, о
семейной жизни говорит он или о лежащей перед ним схеме.
переговаривались, они отъединились. Дундаш совсем упрятался в свой угол, не
хихикал, не разражался отрывисто-клекочущим смехом. Ключ от сейфа со спиртом
доверили ему. Как всегда, в регулировку заходили разработчики объяснить,
показать и старались поскорее уйти, на них гнетуще действовало пытливое
молчание Дундаша, его угрюмое внимание ко всему тому, что происходит в
остекленной комнате и за нею.
вопросов, отвечать на них было трудно и радостно.
подошли к подъезду, и Коля, испугавшись, вцепился в руку отца. Вся осыпанная
снегом, в тени стояла Катя, поджидая их, стояла давно, не шевелясь. Увидела
их, шагнула навстречу, схватила Колю, стала жадно целовать его. Степан
Сергеич переминался с ноги на ногу, смущенно помалкивал, будто знал за собой
какую-то вину.
вечера проводила она дома, гремела на кухне, стирала, гладила, с мужем
говорила грубо, с сыном -- разнеженно. Навалит посуду в раковину, пустит
воду и задумается так, что одну и ту же тарелку в десяти водах моет. В эту
зиму ей минуло тридцать лет, она похорошела, округлилась, когда к мужу
заходили знакомые -- стремительно вскидывала на них глаза и тут же отводила.
монтажный участок, это -- плановый отдел), что происходит с Катей -- не
хотел допытываться. Придет пора -- .сама расскажет.
соединял их прямыми и волнистыми линиями, высчитывал, и получалось, что
единственный выход -- заинтересовать рабочего денежно во всем том, что
определяет деятельность завода. И сделать это так, чтобы всякий плохо
работающий в песках радиометр ударял по зарплате. Для этого надо связать
завод особыми отношениями с поставщиками и заказчиками, а часть дохода
выплачивать рабочим.
А где же, спросили бы его, присущая нам сознательность?
работы.
мастеру, те закрывали ему наряд. Потом смонтированный блок ставился на стол
старшего мастера, тот бегло осматривал его, передавал девушке из ОТК,
выписанный монтажнику наряд закрывался. Почти всегда оказывалось, что в
блоке -- масса ошибок, чаще всего их устраняли регулировщики, потому что
монтажнику было уже наплевать на них: наряд закрыт, денежки выписаны. Блоки
они переделывали из-под палки, кое-как, споря с регулировщиками, с
нормировщицей, призывая в свидетели монтажную схему, полную описок.
Валиоди, рвавшийся обратно в макетную мастерскую, пламенно поддержал
Шелагина, надеясь на оглушительный провал.
Монтажников было не узнать. Они обхаживали регулировщиков, по нескольку раз
на дню справлялись, как идет настройка, сами подсказывали, где может быть
ошибка, каждый готов был немедленно перепаять и переделать. Они не получали
прогрессивки за выполнение плана, но стали кровно заинтересованы в нем.
вверх. Брак исчез.
порывы он считал прожектерством, хотя и признавал полезность их "для
производства. А раз так -- пусть играет в солдатики.
высказал осторожно, всего несколько фраз на узком совещании. Тем не менее
слова его до Степана Сергеича дошли, в урезанном виде звучали они примерно
так: "Чем бы дитя ни тешилось..." Диспетчер не оскорбился, не возмутился: в
сравнении с тем, что временами обрушивалось на начальников отделов и цехов,
такой отзыв мог даже радовать.
складе, и все призывы, печатные и устные, о необходимости и срочности
оборачивались болтовней, рабочие ходили мимо склада и никогда не видели его
пустым. Мучило Степана Сергеича и опасение: а не вертушку ли опять изобрел
он? И, быть может, единственный на заводе, предугадывал он, что система
будет действенной всего лишь несколько месяцев, потом в ней неизбежно
возникнут противоборствующие силы, рабочие начнут гнаться за планом во что
бы то ни стало...
палочку вперед, навалился на нее, посмотрел на диспетчера в упор.
Конюшевский Владислав
Шилова Юлия
Роллинс Джеймс
Володихин Дмитрий
Афанасьев Роман
Роллинс Джеймс