read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



ледяной ветер за воротом - и он шагает в школу, шагает, шагает...
Мелькают знакомые места - огромная насыпь, потом катим по низкому
месту... тень акведука... наконец, широкой полосой озеро, по колено
в воде мерзнет желтая трава... камни, заброшенные лихими братьями...
Втянулись в предместья, везде налет деловитости и скуки. Зачем
приехал?.. В ожидании толчка, вышибающего из колеи? или
восстановления разрушенных связей? Он не знал.
Зашевелились, кто схватил постель, кто полез за вещами, вверх, вниз,
а за окном скрещивались и разбегались пути; поезд с непонятной
решительностью выбирал одни и отвергал другие сочетания линий. Потом
возник высокий асфальтовый край, перрон замедлил движение, вагон
качнуло, что-то заскрипело, зашуршало, и окончательно замерло. Марк
взял чемоданчик и вышел. Здесь топили печи, воздух был едкий,
кислый. Он решил идти пешком.
7
Он шел и впитывал, он все здесь знал наизусть и теперь повторял с
горьким чувством потери, непонятной самому себе. Шел и шел - мимо
узких цветочных рядов, где много всякой всячины, в России не
подберут, не оглянутся: каких-то полевых цветочков, голубых до
беззащитности, крошечных, туго закрученных розочек, всякой гвоздики,
очень мелкой, кучек желтых эстонских яблочек, которые недаром
называют луковыми... мимо тира с такими же, как когда-то, щелчками
духовушек, мимо пивного бара, который стал рестораном, тоже пивным,
мимо газетного ларька, мимо чугунной козочки на лужайке перед
отвесной стеной из замшелого камня, мимо нотного магазина с унылыми
тусклыми стеклами, мимо часов, которые тогда врали, и теперь врут,
мимо подвала, из которого по-старому пахнуло свежей сдобой и
пряностью, которую признают только здесь, мимо узкого извилистого
прохода к площади... Поколебавшись, он свернул - ему хотелось пройти
и по этому, и по другому, который чуть дальше, там пахнет кофе, в
конце подвальчик - цветочный магазин, у выхода старая аптека: он с
детства помнил напольные весы. каждый мог встать, и стрелка
показывала, а на полках старинные фляги синего и зеленого стекла.
Он вышел на ратушную площадь, с ее круглыми булыжниками, вбитыми на
века. Здесь ему было спокойно. Он скрылся от всех в этом городе,
который принимал его равнодушно, безразлично... Наконец, он мог
остаться один и подумать.
8
За углом он наткнулся на книжный магазин, и вошел - по привычке,
смотреть книги ему не хотелось. Он давно ограничил себя, оградил от
вымышленных историй, с присущей ему страстью славил дело, четкие
мысли, механизмы, в которых нет места вымыслу, яду для ума. Теперь
энергии отрицания не осталось, но интерес не вернулся. "Любовь к
знанию не могла исчезнуть бесследно... - он размышлял, - может, она
приняла другие формы, например, как бывает с глубокими чувствами,
граничит с ненавистью?.." Не убеждало, он был слишком честно устроен
для таких изысков, мог годами не замечать многого, если был
отвлечен, но хоть раз увидев и поняв, уже не мог сказать себе - "не
так" или - "не было". Он мог сколько угодно заблуждаться, видел
узко, страдал близорукостью, особенно в ярости действия, но
обманывать себя не мог - он уважал себя.
Пройдя мимо художественного отдела, он углубился в науку и сразу
заметил яркую обложку с голым человечком, вписанным в окружность, по
его рукам и ногам бродили электроны; распятый на атоме
символизировал триумф точных наук в постижении природы жизни. Новая
книга Штейна, которую Марк еще не видел. "Почему-то Мартин не писал
книг..." Он ни во что не ставил перепевы старого, в нем не было ни
капли просветительского зуда, он не любил учить, и часто повторял -
"кто умеет, тот делает..." А когда понял, что больше не умеет, ушел.

- Он мог еще столькому меня научить!..
- Не мог, - ответил бы ему Мартин, - нас учат не слова, а пример
жизни.
Книжка была блестяще и прозрачно написана, автор умел отделять ясное
от неясного, все шло как по маслу, читать легко и приятно. Наш разум
ищет аналогий, и найдя, тут же прилепляется, отталкивая неуклюжее
новое. Новое всегда выглядит неуклюже. К счастью оно встречается
редко, это дает возможность многим принимать свои красивые разводы и
перепевы за достижения, измеряя мир карманной линейкой, в то время
как настоящий метр пылится в углу. Новое вне наших масштабов,
сначала с презрением отлучается, а потом оказывается на музейных
полках, и тоже не опасно - кто же будет себя сравнивать с
экспонатом?..
Марк позавидовал легкости и решительности, с которыми маэстро строил
мир. Вздохнув, он поставил книгу и вышел на улицу.

9
Кончились музейные красоты, сувениры, бронзовые символы,
символические запахи, которыми богат каждый город, особенно, если
ему тысяча лет - началось главное, ради чего он вернулся. Он ступил
на узкую улочку под названием "железная", за ней, горбясь и
спотыкаясь, тянулась "оловянная", с теми самыми домишками, которые
он видел в своих снах. Вот только заборчики снесли и домики лишились
скрытности, которая нужна любой жизни, зато видна стала нежная
ярко-зеленая трава, кустики, миниатюрные лужаечки перед
покосившимися крылечками... Кругом, стоило только поднять голову,
кипела стройка, наступали каменные громады, бурчали тяжело груженые
грузовики... но он не поднимал глаз выше того уровня, с которого
смотрел тогда, и видел все то же - покосившиеся рамы, узкие
грязноватые стекла, скромные северные цветы на подоконниках,
вколоченные в землю круглые камни, какие-то столбики, назначение
которых он не знал ни тогда, ни сейчас, вросшую в землю дулом вниз
старинную пушку со знакомой царапиной на зеленоватом чугуне... Было
пустынно, иногда проходили люди, его никто не знал и не мог уже
знать.
Он пересек небольшую площадку, место слияния двух улиц, названных
именами местных деятелей культуры, он ничего о них не знал, и знать
не хотел. И вот появился перед ним грязно-желтого цвета, в подтеках
и трещинах, старый четырехэтажный дом, на углу, пересечении двух
улиц, обе носили имена других деятелей, кажется, писателей, он о них
тоже ничего не знал - он смотрел на дом. Перед окнами была та же
лужайка, поросшая приземистыми кустами, с одной извилистой дорожкой,
посыпанной битым кирпичом. По ней он катался на детском велосипеде,
двухколесном, и неплохо катался; расстояние до угла казалось тогда
ему достаточным, а теперь уменьшилось до тридцати шагов. Каждый раз,
когда он оказывался на этом углу, он окидывал взглядом лужайку -
удивлялся и ужасался: все это стояло на своих местах и ничуть не
нуждалось в нем! Его не было, он возвращается - "опять лужайка, а я
другой", и опять, и опять... Наконец, в будущем он предвидел момент,
когда все точно также, лужайка на месте, а его уже и нет.

10
Постояв, как он обычно делал раз в несколько лет, он повернул
обратно. В доме не было никого, кто бы его ждал и помнил. А он
помнил все: как вихрем взлетал на невысокий второй этаж, звонил, в
ответ внутри в тишине раздавался шорох, потом быстрые нечеткие шаги,
хрипловатый голос - "кто там?.." Он осипшим от волнения отвечал,
дверь открывалась, мать на миг обнимала его, он чувствовал ее тепло,
острые лопатки под рукой... Последние годы она неудержимо худела,
слабела, иссякала ее Жизненная Сила, и он ничем не мог ей помочь.
Она сделала его таким, каким он был, и оставила с противоречивым и
сложным наследством. Он поспешил взяться за дело, не сумев
разобраться в том, что имел.
11
Несмотря на выдержку и терпение, которыми он славился еще у Мартина,
он ожидал результата, пусть кисловатого, но плода с дерева, которое
посадил и взращивал годами. Конечно, не денег он ждал, смешно
подумать... и даже не открытия и заслуженной славы, хотя был совсем
не против... Нет, он больше всего хотел изменений в себе - роста,
созревания, глубины и ясности взгляда, сознательных решений,
вырастания из коротких штанишек мальчика на побегушках при
случайности.
Он добился своего - изменился... но не благодаря разумному и
прекрасному делу, которому отдавал все силы и время, а вопреки ему -
когда стал отталкиваться от него! Он вспомнил слова Аркадия - "жизнь
изменяется, но ее не изменить..." и перефразировал применительно к
себе: "человек не может себя изменить, но изменяется..." Наверное,
Аркадий покачал бы головой - "снова впадаете в крайность..."
Впрочем, действительно, бывает - мы рьяно хотим чего-то одного, а
получаем совсем другое, потом просто живем, не стараясь что-либо в
себе изменить, и вдруг обнаруживаем, что изменились. По аналогии с
историей, может, в этом и кроется ирония жизни?..



12
Он оказался под тенью широких каштановых листьев. Дерево, что стояло
у входа в парк, было особенное, его видел отец Марка, здесь они
гуляли вместе, и дед был здесь, и прадед - ходили, смотрели,
выгуливали детишек... Эта мысль не принесла ему радости, одну тоску.



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 [ 56 ] 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.