Чтение 56–й страницы книги ~Анахрон-2~

по-умному обтяпать.
А если Вамба с Вавилой начнут из Питера соль возить в свою Вандалию, то
обогатятся через то невыносимо и процветут. Это Сигисмундсу понятно быть должно.
Ты, махта-харья, не опасайся, внакладе не останешься. На реке Быстротечной тоже,
между прочим, не лаптем щи хлебают. Есть, что на рынок выкинуть. Мед. Шкуры
звериные. Кстати, можно и рабами приторговывать. Конечно, рабы - это так,
подспорье. Главное - пшеница там неплохо урождается.
Слушал Сигизмунд бизнес-планы Вавилы и мрачнел все больше и больше. Схематически
идеи Вавилы с Вамбой можно было представить следующим образом:
//схема номер 1: Санкт-Петербург - река Быстротечная //
Сигизмунд вдруг поддался азартному напору Вавилы. Размечтался: а если пшеницу
посеять на черноземах в ста эпохах и в один год снять сто урожаев - это же как
можно процвесть! Черноземы-то нетронутые! А сорта взять наилучшие, нынешние! Ух
ты, подумать страшно. А можно и не пшеницу сеять. А например кукурузу.
В голове замелькали образы сенокосилок, всяких там плугов и борон...
Тут вмешался Вамба.
...Чушь говорит Вавила. Иначе надо. Бронетехнику надо возить, стволы и прочее
там. К Лиутару надо идти и говорить про танки и автоматы. Лиутар поднимется над
всеми. Теодобада-рекилинга к ногтю прижмет! А через Лиутара и ты, Сигисмундс,
поднимешься. Станешь велик. Лиутар - он там будет. А ты - здесь. Клятвами
верности обменяетесь. Ты ему - подарки, конечно. Он тебя тоже не обидит. Коня
даст. Лиутар - мужик отличный. Да что коня! Что хошь даст. Сбрую, оружие. У него
же до фига всего припасено. А вокруг тебя и мы жить станем. Ведь не обидишь же
нас, родню?
Слушай, Сигисмундс, когда ты сперва в овраге воздвигся, к веселью нас приглашая,
а после нам железный сундук с разным бросил, шуткуя, - мы ведь самого Лиутара
позвали. Лиутар приехал. Самолично содержимое сундука перебрал, все как есть
осмотрел и ощупал. Дивился много. А потом сундук-то исчез. Расточился! Прямо при
Лиутаре. Дружина тоже видела. Дивились все.
...Стало быть, пропавший мусорный бак нашелся. Воистину - иные вещи, как и люди,
имеют свою судьбу. Сперва шоферюгу мусоровоза до глубины души потряс -
исчезновением, затем вандальского вождя с дружиною - появлением... В каких ныне
эпохах, любопытно бы узнать, обретается неприкаянная собственность "Спецтранса"?
Ладно, к херам бак. Что же там на самом-то деле произошло?
* * *
Оказалось - вот что. Это Вамба Сигизмунду - с викиной помощью - доверительно
начал рассказывать.
...Когда убилстайна из земли вылез, - случилось уже после того, как ты,
Сигисмундс, приходил нас звать, - так вот, когда вылез убилстайна - Сегерих
забеспокоился. И то сказать, - ведь его поле выходит узким концом прямо к месту,
где убилстайна из земли вылез.
- Что еще за убилстайна? - спросил у Вики Сигизмунд.
Та пожала плечами.
- Не знаю. Что-то вроде "зло-камня". Если дословно.
Вавила слушал, поблескивая глазами, на месте ерзал - видно было, что только и
ждет мгновения вклиниться.
И дождался. Влез с подробностями.
...Лантхильда всему селу с детства посмешищем была. Вечно в какие-то истории
влипала. А тут - сев. Перед севом что надо делать? Правильно. Поля объехать. И
чтоб девственница ехала. Так вышло, что Лантхильду-то и выбрали. Все еще
смеялись - думали, что же нелепая на этот раз выкинет?
Поле Сегериха - оно прямо к оврагу выходит. Ну вот, идут волы краем оврага,
Лантхильду везут. У ней лунница золотая на шее. Едет, красуется, гордится. Не
была бы такой косорукой, так и вовсе хороша девка.
И вдруг - ба-бах! Гул пошел. Волы - животные серьезные, не понесут. Все как
было, так и осталось. Ну, повозка накренилась немного... Эка невидаль. Так эта
дура ухитрилась сверзиться в овраг - и тю-тю. Думали, шею себе сломала...
Искали-искали. Нету! А через два дня является. И уже беременная. И в шубе из
шкуры невиданной. Говорит, это махта-харья Сигисмундс, муж мой, такого зверя
убил...
Сбить Вамбу с мысли оказалось не так-то просто. Дождавшись, чтоб Вавила сделал
паузу - дыхание перевести - Вамба повел расказ дальше.
...Вылез, значит, убилстайна - черный, страшный. И стоит. А Сегерих ходит и
смотрит. День ходит, два ходит, покоя не знает - будто порчу на него навели.
Подойдет, встанет и смотрит. То пальцем его потрогает, то в голове почешет. А
убилстайна грозен.
- Похоже, это зонд-передатчик, - пробормотал Сигизмунд.
Вамба глянул на Сигизмунда и кивнул.
- Йаа, Сигисмундс, убилстайна.
Солнце уже на зиму повернуло, а Сегерих все сам не свой. В поле трудится, а
нет-нет, да на убилстайну взгляд бросит.
Толковали старейшины промеж собой, как с убилстайной быть. К убилстайне ходили.
Но молчал убилстайна.
Хотели к жрецам в капище послать и в бург к военному вождю. Вот бы приехал
Лиутар, сын Эрзариха, и решил, что делать. И с Лантхильдой бы что-нибудь
присоветовал: убить ли ее, как многие в селе предлагали, или же в капище
отвести, посвятив божеству Сигисмундсу, от которого понесла...
Вавила подхватил - невмоготу, видать, было слушать, как Вамба рассказывает,
слова вставить не дает.
...Мы-то сперва как думали? (Это Вавила зачастил.) Думали Лантхильду-то на месте
порешить. Мало ли кто под видом дочери Валамира в село явился. А после так
соображать начали. Божество, что Лантхильду схитило, по всему видать, незлое.
Плодородное. Вот и девка вернулась непраздная. И одета хорошо. На носу стекла
как глаза вторые. Все перепробовали. Чудно сквозь них смотреть. Она говорит - ей
так лучше видно. И то заметно, не такая неловкая стала.
Но тут хуз у соседа сгорел. И Лантхильда сидит какая-то хмурая, будто сглазили
ее. И народ в селе болеть вдруг начал через одного. Хворь вредная, дети - те
особенно сильно болели. А раб один так и вовсе помер. Тут уж всем ясно стало,
точно - несчастье баба принесла, того и гляди урожая лишимся. Решили Лантхильду,
дочь Валамира, в землю зарыть - и зло вместе с нею истребить.
И уже совсем к Лантхильде с этим подступились, как вдруг ты, Сигисмундс, в
овраге появляешься! Ростом был поначалу мал, а ликом грозен. И ногтями себя за
горло в священной ярости терзал. Затем вдруг ростом увеличился безмерно, до
небес возрос, изогнулся радугой, за край земли уйдя. И разными цветами
переливаться стал. Все на землю попадали в страхе и изумлении. А ты, Сигисмундс,
опять уменьшился, голову из-за леса выпростал, ликом подобрел и руками нас
зазывать стал к себе...
Вавила сделал несколько приглашающих жестов, показывая, как именно Сигизмунд
"зазывал".
Вамба хмыкнул. Заговорил опять.
...А после того вскоре земля начала трястись. Край оврага ополз, и убилстайна из
земли вышел. - Вамба посмотрел на Сигизмунда виновато. - Мы бы раньше к тебе
пришли, ждать бы не заставили, но не знали - как. Ибо мнится нам: чудесные то
пути, богам лишь ведомые, - Вамба с чувством взял Сигизмунда за руку. - Не
думай, мы после твоего заступничества Лантхильду пальцем не трогали. Под богами
ее посадили. Она под богами сидела, лучший кусок ела и спесью исходила. Вавила,
понятно, уж и времена те позабыл, когда сватался к ней. Не вавилиного полета
птица стала наша Лантхильда! Аттила ею гордился. Вот, мол, какую дщерь
выпестовал!
- Погоди с дщерью, - остановил Сигизмунд. - Лиутар-то что? Сюда придет?
У Сигизмунда от всех этих "убилстайнов" и лиутаров ум за разум заходил.
Вамба остановил нетерпеливого "родовича". Мол, погоди, не спеши. По порядку
надобно излагать. Не скакать речью туда-сюда, подобно блохе.
...У нас в селе, после столь великих чудес - и ты, Сигисмундс, появился, и
убилстайна страшный вылез - опять судить-рядить начали. И решили Лиутара
призвать. Пусть разбирается...
Тут Вамба криво усмехнулся. Не без насмешки заметил, что к вождю Вавилу послали
- как самого бездельного в селе.
Но известно всем и каждому, что скудоумен Вавила и двух слов сплести, как
надлежит, не умеет. Не внял речам вавилиным Лиутар, сын Эрзариха, и лишь
посмеялся. И вся дружина изрядно повеселилась, ибо так выходило, что желал
Валамир, сын Гундамира, позор дочери своей скрыть и для того затеял самого
военного вождя в сообщники и потатчики привлечь. А не умея измыслить чего-либо
достойного, звал Валамир вождя и дружину страшиться простого булыжника и
брюхатости дочери своей. Дескать, вместо того, чтобы булыжник сей с поля убрать,
в слабомыслии своем Валамир, сын Гундамира, камня простого испугался и все село
трястись от страха заставил. И смеялся Лиутар, а после страшно гневался и
печалился над участью своей: о, Эрзарих, какая доля выпала сыну твоему - о благе
народа печься, имея вместо опоры трусов и недоумков.
Так навлек позор на род валамиров скудоумный Вавила, а после винился и каялся.
В этом месте рассказа Вамбы Вавила встал и, хлопнув дверью, вышел.
Осмотрительный скалкс, поразмыслив над случившемся, последовал за господином. В
соседней комнате почти сразу забубнили голоса. Вавила что-то гневное говорил,
скалкс поддакивал. И даже подзуживал, вроде. Скотина.
- Что это они, Морж? - спросила Аська.
- Вандалы, - пояснил Сигизмунд.
Вамба, судя по всему, был доволен. Речь его стала еще более доверительной.
...Ну вот, значит, Сегерих-то все ходил и смотрел на убилстайну. На третий же
день после того, как Валамир никчемного Вавилу палками со двора гнал, сел
Сегерих в хузе своем и сидеть стал. Думать-печалиться. Даже когда виру Валамиру
присуждали за то, что Вавилу-воина палками гнал, не пошел Сегерих на тинг. Сидел
и мучил себя - размышлял тяжко.
Истинно говорю тебе, Сигисмундс, поверь мне, так оно было. Иду, бывало, и вижу:
Сегерих поутру корову выгоняет - а сам думает. И днем в поле работает - думает.
У него лицо особенное, когда он думает. А к убилстайне ходить перестал.
И вот как-то раз в лютую непогоду, устав от дум, сорвался Сегерих с места и в
бург поехал, к Лиутару. О чем с Лиутаром толковал - неведомо, но прислушался к
речам Сегериха Лиутар-рикс.
А Лиутара в ту пору своя печаль грызла. Она всех нас грызет - для того и нужна
нам бронетехника, чтобы от печали той оборониться. На полдень от нас племя