Чтение 56–й страницы книги ~Возвращение в Ахен~

- Бьярни, - повторил Аэйт, словно желая привыкнуть к этому имени.

Одноглазый улыбнулся. Так улыбается молодой император, впервые
услышав обращенное к себе "сир".

Аэйт тихонько вздохнул от усталости и спросил:

- Ты вспомнил, что ты сделал?.. из-за чего тебя?..

- Да, - сказал Бьярни. - Я завоевал Ахен.

И впервые за все эти годы рассмеялся от души.

- Вот и ладушки, - прозвучал хриплый голос ведьмы, о которой они
успели забыть. Имд зашуршала парчой. - И мне, старухе, любопытно было
послушать... - Она пристально посмотрела на Аэйта, и в ее глазках появился
интерес. - Да, ты мальчик с большим будущим... А что он тебе сделал, этот
Бьярни-то?

Аэйт повернулся к ведьме.

- Он убил моего друга, госпожа Имд.

- Какая неприятность! - Ведьма потрясла лохматыми седыми волосами. -
Ах, какая неприятность! Как звали-то? Молодой был, небось?

- Вы его знали, госпожа Имд. Его звали Ингольв Вальхейм.

Ведьма замерла. Нос ее заострился, подбородок выпятился и задрожал.
Брызгая слюной, она закричала:

- Ингольв! Мерзавец! Говорила я Торфинну: "Не бери под свою крышу
человека. Демона, тролля - кого угодно, только не человека!" Ведь это он
помог тебе бежать? - Пальцы, унизанные кольцами, схватили Аэйта за плечо.
- Говори, крысенок! Говори!

- Да, - сказал Аэйт, слегка отворачиваясь от тяжелого дыхания
старухи.

Имд оттолкнула его.

- Ах, мерзавец, - повторила она. - Жаль, что он мертв. Тебя, касатик,
я тронуть не могу. Слишком много в тебе света, слишком уж горячий ты. Как
бы меня Хозяин не спалил за тебя, видишь какое дело. Разорвала бы я тебя,
касатик, на куски, своими бы руками разорвала за Кочующий Замок, да не
могу. Опасаюсь. Вот огорчение... А вот Вальхейма бы я зубами сгрызла.
Жаль, что умер... Рано погиб, рано. И умер-то, небось, легко, а?

Аэйт кивнул.

- Ну и пес с ним, - вздохнула ведьма. - Но тебе, касатик, из этого
мира все равно пути нету. Здесь останешься. Туманно тут, сыровато,
конечно, душновато, но уж извини. Иначе сплошные пожары. Моя-то дурища -
видишь, как жрет? - Ведьма кивнула в сторону саламандры.

- Почему же нет пути? - возразил Аэйт. - Вы хозяйка этого мира,
госпожа Имд, значит, знаете здесь все входы и выходы.

- Входы, голубь, есть. А выходов - нет. Река ушла в болото и исчезла
в нем, а болото пересохло. Без реки, сам понимаешь, Аэйт, хоть ты и
маленький, никаких выходов быть не может. Так что здесь будешь жить.
Хозяин Подземного Огня тебя тут не согреет, и глаз Хорса не углядит в
таком-то тумане. - Она зевнула. - Эхе-хе... Может, со мной когда в
картишки перекинешься...

Аэйт, щурясь, смотрел на ведьму и молчал.

Он видел, что она не может отыскать границ его возможностей и потому
откровенно врет. Из этого мира был выход. И Аэйт знал, что найдет его.

Близилась осень. Стычки между племенами на болотах к северу от
Элизабет участились. Гатал оттеснил морастов от соляного озера и сжег
святыню их воинского союза. После этого удача отвернулась от Фарзоя и его
народа. О страшной гибели Гатала было уже известно, но его место
неожиданно занял другой. И об этом другом никто ничего толком не знал.

Фарзой потерял земли по речке Мыленной и таким образом лишился
удобного выхода к реке Элизабет. Это произошло совсем недавно.

Было утро второго дня после нового разгрома. Фарзой сидел у входа в
свой дом - похудевший, постаревший за эти недели на несколько лет. Красный
шрам некрасиво выделялся на изжелта-бледном лице. Он смотрел на солнце,
тонущее в осеннем тумане.

Почему же случилось так, что один за другим его предавали самые
близкие - его надежда, его будущее? Сперва сыновья единственного друга,
погибшего много лет назад Арванда. Лживый, трусливый мальчишка Аэйт
попался в плен, и ради него старший брат совершил преступление. Фарзой не
мог нарушить клятвы, которую дал при всех. Вор, посягнувший на золото для
Тиргатао, должен был умереть. И когда этим вором оказался Мела, Фарзой
велел отвести его к обрыву и столкнуть на острия копий. Мела ушел, не
оглянувшись.

И Фрат, воительница с красными стрелами в волосах, не задумываясь,
нарушила запрет и побежала к скале, желая убедиться в том, что Мела мертв.
Ее привели к Фарзою, и она созналась в своем поступке, но раскаяния от нее
он так и не дождался. В гневе он выдернул из ее волос красные стрелы, и
белые пряди упали ей на лоб. Она продолжала стоять прямо и только сдвинула
брови. Своей рукой он сломал стрелы и хлестнул обломками ее по лицу.

Отец Фрат стоял белый, как гипс, который добывают у Красных Скал. Но
даже Фратак не посмел произнести ни слова в защиту своего последнего
ребенка. Не было никого, кто осмелился бы возражать Фарзою, когда вождь
гневался.

Никого - во всем поселке.

Кроме Асантао.

Фарзой заскрежетал зубами.

Все эти годы было так: по правую руку от него стоял Мела, по левую -
Фрат, а за плечом он чувствовал молчаливое присутствие Асантао. Это делало
его сильным. Его власть была заключена в треугольник: мужчина - женщина -
светлая Сила. Теперь треугольник распался.

Злое лицо Фрат стояло у него перед глазами - такое, каким оно было в
тот день. Оно застыло, как маска, раскрашенная в три цвета: белые волосы,
черные брови, алые полосы от удара по щеке. И когда он уже хотел было
сказать, что отныне ей нет больше места под сенью рогов Золотого Лося,
вперед вышла Асантао и отстранила его.

- Все вы молчите сейчас, - сказала собравшимся Асантао, негромко, но
очень отчетливо. - И даже ты, Фратак, молчишь. Тогда скажу я. Раз никто из
вас не решается поднять голос за эту девочку, то, в таком случае, я
забираю ее к себе. - Она протянула руку, и Фрат шагнула ей навстречу.
Ясновидящая сжала ее плечо и улыбнулась. - А теперь пусть кто-нибудь
отберет ее у меня.

Так открыто она еще никогда не выступала против Фарзоя, и это яснее
всяких слов сказало вождю о том, что его время близится к концу.

- Ты видишь, Асантао, - сказал он ей тогда, но не сумел сдержать
досады и швырнул обломки красных стрел под ноги колдуньи. - Забирай ее
себе и делай с ней, что хочешь. Отныне я забыл ее имя.

И Асантао ушла, крепко держа девчонку за руку. Все расступались,
освобождая им дорогу, и никто не смел поднять глаз...

Асантао показалась на деревенской улице. Можно подумать, что это
мысли Фарзоя вызвали ее. Утреннее солнце уже пробилось сквозь туман и
поблескивало на золотых украшениях ее головной повязки. В толстых косах
Асантао синели цветки цикория - такой же знак надвигающейся осени, как
стаи перелетных птиц в небе или первые желтые листья на деревьях.

Фарзой встал и кивнул ей.

- Иди со мной, вождь, - сказала колдунья, не здороваясь. - Твой народ
стоит под Золотым Лосем и ждет тебя.

- Что-то случилось?

- Да. - Асантао казалась встревоженной. - Но прежде чем ты сделаешь
отсюда первый шаг, я скажу тебе одну вещь. Если ты опять захочешь
совершить жестокость, то помни: пока я жива, я буду стоять на твоем пути.

Несколько секунд смотрел Фарзой в теплые глаза Асантао.

- Хорошо, - сказал он наконец. И еще раз подумал о предательстве.

Возле Золотого Лося действительно собрались уже почти все. В полном
молчании Фарзой прошел вперед, остановился, повернулся к толпе.

- Ради чего вы звали меня? - спросил он.

Вместо ответа вперед вытолкнули паренька в окровавленной одежде, и
тот упал на четвереньки у ног вождя. Незаметно оказавшись рядом, Асантао
сказала вполголоса:

- Встань, Эйте.

Паренек с трудом поднялся. Фарзой уставился на него тяжелым,
неподвижным взглядом. Два дня назад в сражении у речки Мыленной Эйте попал
в плен. И вот он стоит перед ними, живой и невредимый. Впрочем, не такой
уж и невредимый: правая сторона груди у него перевязана, и кожа на лбу
рассечена. Сейчас это не имело большого значения. Важно было другое: он
остался жив и каким-то образом сумел вернуться домой. Интересно, какую
цену он заплатил за возвращение?

Фарзой поднял взгляд к Золотому Советнику Истины.

Эйте тоже смотрел на Лося. Он знал, что в присутствии этой святыни
еще никому не удавалось солгать безнаказанно. Но Эйте и не собирался
никого обманывать.

Фарзой долго молчал, прежде чем задать первый вопрос. В деревне было
очень тихо, и только где-то в доме плакал ребенок. Наконец вождь спросил:

- Где же ты был эти дни, Эйте?

- В плену, - ответил юноша.

- Как ты попал в плен?

- Должно быть, после того, как меня ударили в грудь. Я плохо помню,
как это было.

- Если ты был ранен в битве, то почему мы не нашли тебя после
сражения? Сейчас осень, пленных больше не берут.

- Я не знаю, почему они это сделали. Но их вождь не позволил меня
добить и велел вынести с поля боя.

- Ты уверен, что это был их вождь? - переспросил Фарзой.