колотится в груди сердце. - Точно достал.
полосу обгона и обходил Лукаса. В боковом зеркале он был хорошо виден.
Картечь проделала в радиаторе рваную дыру. Мигала фара. За рулем
вырисовывался силуэт водителя.
полосу. Теперь он мчался точно перед джипом. Лукас узнал катафалк того
страшного дня. Дня, когда увезли отца. Овальные задние сигнальные огни. Та
же хромированная облицовка. Окно в верхней трети.
зубы обуглились, глаз не было.
ударил по тормозам и вильнул. Перегрузка прижала Софи и Анхела к дальней
двери.
обочину.
сорвало с мест, когда джип перевалил через обочину на кукурузное поле.
Колеса вдавило в дерн. Взревел мотор, и машина, словно бульдозер,
двинулась напролом сквозь высокие кукурузные стебли. Рулевое колесо,
словно ожив, вырывалось из рук, причиняя каждым толчком невыносимую боль.
Джип вскидывал задом, как норовистый конь.
лобовым стеклом. Фары джипа беспомощно упирались в сплошную зеленую стену.
Машина безжалостно давила кукурузные стебли, словно обезумевший уборочный
комбайн. Лукас совершенно потерял ориентацию. Единственное, что он еще
мог, так это направлять джип по прямой в надежде, что они ни на что не
напорются.
фары.
снопа желтого ядовитого света, шурша как степной пожар.
плот.
земля, веером разлетавшаяся из-под колес, сыпалась на крышу, залетала в
разбитые окна.
ее острыми зубами и сожрать живьем. Сердце колотилось в груди Лукаса как
молот по наковальне. Руль вырывался, легким не хватало воздуха. Он вдавил
педаль газа в пол, но машина лишь глубже зарывалась в грязь.
страшным. Казалось, джип сотрясся до основания, завертелся в туче мокрой
земли и волос кукурузы, и звук удара был неописуем. Низкая влажная
органная дрожь сейсмических вибраций прошла по раме и сиденьям.
задним сиденьем.
ковром накрыли тьму. Блестящие, тусклые, отсвечивающие, с шуршанием,
подобным треску огня, пожирающего сучья, они покрыли Анхела, зарываясь в
кожу миллионами колючих лапок.
сиденья волну. Это была туча жужжащей костистой тьмы, размахивающей над
ним острыми жвалами. Софи завизжала. Обернувшись к ней, Лукас крикнул:
сторону от катафалка и влетел на нетронутый участок кукурузного поля.
Потом обратились в дым. Потом испарились.
сомкнувшегося воздуха. Перед джипом неохотно расступалась зеленая стена
кукурузы. Треск стеблей. Бесконечное зеленое море. Лукас кожей ощущал
испуганный взгляд сидящей рядом Софи, ее глаза застыли в жарком ужасе
человека, застрявшего в кошмаре. На заднем сиденье Анхел все еще отчаянно
сбивал с себя невидимых насекомых.
судорожный звук металла о металл, и джип бешено завилял по грязи.
стрекоз, богомолов и даже каких-то гигантских, давно вымерших кузнечиков.
Вылезая из каждого угла и щели, они сердито стрекотали и гудели,
скрежетали жесткими крыльями.
было как проглотить пригоршню острых иголок. Лукас пытался продохнуть,
отплевывался, хрипел. Машина снова потеряла управление. Она виляла по всей
обочине, раскидывая гравий, скребя по рельсу ограждения. Скрежетал металл,
во все стороны летели искры.
Невыносимый гул поднялся до такой визжащей ноты, что Лукас стал
выкрикивать неразборчивые слова ярости, гнева, страха, только бы слышать
собственный голос, пока...
моря кукурузы. Двигатель начинал сбоить и стучать. Мозг Лукаса охватывало
клубящееся забытье, грозящее обмороком. Рядом слышалось тяжелое дыхание
Софи.
руками. Он хотел что-то сказать, но его вырвало. Желудок его был пуст, изо
рта потекла лишь слюна и желчь.
горле.
предупреждения машина выскочила к ней из стены кукурузы и попала к
фермерскому дому. В тридцати ярдах перед ними возникли двухэтажный дом,
белая изгородь металлических столбиков и гараж.
спички, простучав по кузову и разбив правую фару. Лукас снова резко
повернул, и машина закрутилась на месте.
перестала слушаться руля. Натриевые фонари фермы и желтый свет хищных фар
слились в одно страшное гало. В этот миг безумного ужаса в сознании Лукаса
всплыла старая расистская сказочка про маленького черного Самбо, за
которым гнались тигры по кругу, по кругу, по кругу...
шума. Над крыльцом загорелся фонарь, осветивший асфальтированную
подъездную дорожку с противоположной стороны дома. Лукас провел джип между
старым сараем и ржавым колодцем, потом направил его в сторону дорожки, до
упора нажав педаль газа. Через мгновение машина выскочила на нее, зарылась
в гравий и загрохотала в сторону подъездной дороги, ведущей к шоссе.
Желтые фары не отставали.
размытой дождями. Минное поле ухабов и выбоин. Лукас добрался до него за
пять секунд. Со скрежетом взобрался на крутой въезд с гравийной аллеи и
перевалил на дорогу. Джип зашелестел шинами по асфальту.
огни. От всех принятых наркотиков у Лукаса болезненно трепетало сердце, во
рту было сухо как в каменной пустыне. Душу, казалось, раздирают изнутри
зубы бешеного зверя. Перед глазами стояло мертвое лицо отца. Боль была
невыносима. И впервые за всю ночь мысль о сдаче мелькнула среди хаоса
мыслей, как мелькают первые струйки воды, просочившиеся в течь корпуса
корабля...
летел, сияя огнями, как рождественская елка, ревя клаксоном. Если Лукас
немедленно что-нибудь не сделает, они столкнутся, и в сегодняшней летописи