волнуясь, перешагнул через порог.
Хозяйка почивает на своем ложе. Хозяин сидит за столом, обнаженный до пояса,
и крутит цигарку. И кроме него в комнате никого. Один.
и сел за стол против хозяина. Непослушные ноги мои подрагивали.
голову и исподлобья смотрел на меня. Я - на него. Мы критически разглядывали
один другого, будто только что познакомились.
для начала.
вытер ладонью широкогубый рот и выругался.
продолжал я.
появились крохотные росинки пота.
не подавившись этой фразой. - Ложись спать, - он зевнул, потянулся. Затем
убавил свет в лампе, встал.
тотчас же водворился на прежнее место. Его кошачьи, глубоко сидящие глаза
уставились на меня настороженно, враждебно.
не спуская с меня глаз, ответил:
подобрал губы, помолчал и предупредил меня:
можно.
упала и медленно заскользила к карману. Я разгадал его маневр. Я всегда
считал, что момент, когда на тебя смотрит дуло пистолета, редко бывает
приятным. Поэтому, решив опередить хозяина, быстро вынул свой "вальтер",
положил перед Пароконным и сказал:
недоуменно, как озадаченный ребенок, смотрел на меня.
обошел стол, приблизился к хозяину и положил руки на его голые плечи. Он
вздрогнул.
кулаком по столу. - Не он первый, не он последний.
мою руку, прижал к своей щеке и прошептал всего лишь два слова:
оттаял, изменился за какое-то мгновение. Взгляд его посветлел. Он продолжал
держать у щеки мою руку и молчал. Но как значительно и весомо было его
молчание!
этот человек с пятном, не вызывал теперь во мне ни неприязни, ни антипатии.
Я не видел физических недостатков, уродующих его лицо. За считанные секунды
он стал мне близким, дорогим.
плечи Пароконного. Он по-прежнему сидел не шевелясь, глядя в одну точку, и
после долгого молчания тихо произнес:
смог подобрать других. Да и какое это имело значение?
глазами, развел руки в стороны и ответил:
стало.
подкралась поздняя, неяркая утренняя заря.
можно так мастерски прикидываться врагом, а оказаться патриотом? Нет, не то.
Хозяин не прикидывался. Местные чекисты не без оснований считали его
человеком с пятном. Были для этого основания, и довольно веские. Сам Трофим
Герасимович сказал мне об этом. Он шел не той дорогой. Долго шел. И под
немцами остался неспроста. Были планы. Пакостные, гадкие планы. И будь они
богом прокляты, эти немцы! Зверье! Ну ничего. Они тоже слезой умоются.
Ударит час. Погоди! Сырые дрова тоже разгораются. Заставим их горячую
сковороду лизать. Насмотрелся, натерпелся предостаточно. Хватит по самые
ноздри. Теперь бить будет. Райнеке? А что Райнеке? Ведь это он сопровождал
до передовой обоз с девчатами. Он и еще четверо. А что они делали? Об этом
ведомо одному ему - Пароконному. Два возчика приказали долго жить. Сказали
слово - и вмиг сглотнули по пуле. И он бы сглотнул, да сдержался. Не так
надо. У них оружие.
и начали измываться над девками. Двоих насмерть замордовали. И Еленку -
тоже. Была дочка, и нет ее больше. Эсэсовец Курт замучил. Волосатая
обезьяна, впору Райнеке. Но теперь его подлая душа разговаривает с богом.
Проучил его Пароконный. На второй ночевке, в деревне Сутяжной, сошлись их
тропки. Возле старого колодца перехватил Трофим Герасимович пьяного Курта.
Стукнул поганца маленько по макушке, а у него и глаза под лоб закатились. И
желудок не ко времени сработал. Жаль вот - воду в колодце загубил таким
пакостником. И Райнеке мог прикончить: пьяный тот был в стельку. А потом
Трофим Герасимович одумался. Подозрительно. Один пропал, а другой убит. Не
убил тогда Райнеке еще и потому, что твердо верил: убьет его в другое время.
И время пришло. Тяжелый, правда, день - понедельник, гибельный день, а
видишь, как все обернулось.
моментально вскочил, не успев еще ничего сообразить. Хмурое предзимнее утро
лило серый свет в мою половину. Передо мной стоял хозяин Трофим Герасимович.
В руке его светлел листок из ученической тетради.
нужде во двор, а она болтается на ветру.
листовка, выпущенная группой Челнока. Под текстом стояло: "Подпольный горком
ВКП(б)". Еще вчера ночью ребята приняли от меня копию радиограммы, а утром
уже готова листовка. В ней сообщалось, что наступление наших войск под
Сталинградом завершилось окружением трехсоттысячной группировки немцев,
возглавляемой генерал-полковником Паулюсом. Тем самым Фридрихом фон
Паулюсом, который в сентябре 1940 года стал оберквартирмейстером в штабе
сухопутных сил Гитлера, правой рукой начальника генерального штаба и
принимал участие в разработке пресловутого "плана Барбаросса" - плана
разгрома Советского Союза.
уголке листовки значилось: "Тираж 10000 экземпляров". Я улыбнулся. Это шутка
Челнока. Для него приписка двух нулей ничего не значит, а для оккупантов...
Ого! Они с ног собьются в поисках всего тиража.
победе.
закончил: - Пробил час.
срывался. Поймав мой укоризненный взгляд, он почесал затылок, виновато
пробурчал: