Чтение 56–й страницы книги ~Умножающий печаль~

Во-первых, у меня есть возможность лично поблагодарить за ваш исключительно
щедрый дар на нужды церкви...

- Оставьте, святой отец, - махнул я рукой. - Нормальный долг
христианина... Коли есть возможность... Да и тысячелетняя христианская
традиция на Руси внушила идею, что постная молитва без денег до Бога не
дойдет.

- Если молитва искренняя, от сердца, с верой и упованием - дойдет! -
заверил пастырь.

- Как говорил святитель Тихон: "Сейте на песке, на пустой земле, на
камне..."

- Мы живем в трудные времена, - вздохнул епископ. - Грех стал обыденным,
как бы нормальным. Добродейство мне кажется всегда подвигом, еще одной
ступенькой на лестнице к небесам... Кстати, мне сказал ваш помощник господин
Кузнецов, что вы изменили ваше первоначальное пожелание финансировать ремонт
и восстановление кафедрального храма.

- Да, я понял, что сейчас гораздо уместнее открыть в Восточной Сибири
сеть воскресных приходских школ, - твердо сообщил я. - Начнем с ремонта,
восстановления и созидания храмов в душах людских. Я намерен, естественно,
под вашим руководством, устраивать еженедельный праздник для детей и их
родителей. Каждое воскресенье - маленький религиозный фестиваль: приобщение
к библейским ценностям, культурные развлечения и - обязательно! - совместный
с родителями обед. Простая, недорогая, вкусная трапеза в семейной и
высокодуховной обстановке - всего этого они лишены дома...

Официант внес чайные приборы, разлил янтарный напиток в
тончайше-прозрачные чашки, придвинул гостю бисквиты, варенье, мед,
нарезанный ломтиками лимон, беззвучно удалился.

- Обратите внимание, святой отец, как бесплодно колотится наша
политическая элита в поисках национальной идеи, способной объединить
общество, - сказал я. - А ведь она перед глазами, она проста, как доска.

- Уточните, - попросил поп.

- Семью надо восстанавливать! Без семьи общество превращается в кочевую
орду. Давайте вместе реставрировать семейные ценности. Мне для этого никаких
средств не жалко...

Епископ взял в руки дымящуюся сизым парком чашку, склонив голову на
плечо, взглянул на меня:

- Сумма, ассигнованная вами, безусловно, очень значительна. Особенно по
нынешним несытным временам... Но! Вы не боитесь, что деньги будут проедены,
а...

- Нет, не боюсь, - перебил я нетерпеливо. - Я хочу пояснить вам, святой
отец, что я бизнесмен, и любой мой поступок, в том числе благодеяние,
называется "проект" и заранее обсчитывается специалистами. Я не намерен
просто перевести несколько десятков миллионов рублей на счет епархии и
получить у вас квитанцию-индульгенцию для последующего вручения апостолу
Петру.

Арсентий усмехнулся:

- А что вы намерены делать?

- Мои люди закупят по самым льготным оптовым ценам продовольствие и
доставят его в регион. Они также договорились о закупке уже ненужных в армии
полевых кухонь. Вы организуете монахинь, жен и дочерей местных клириков,
церковный актив - они пусть и поработают по воскресеньям на кухнях в наши
несытные времена. Это логично?

- Логично, - кивнул епископ.

- Мы приведем в церковь тысячи новых прихожан. Пусть там с ними поговорят
ваши священники и учителя богословия. А я сумею организовать для этих
школ-фестивалей ученых - специалистов по этике, эстетике, истории церковного
искусства, артистов, писателей и журналистов-почвенников. Святоотеческая
Русь нам этого не забудет вовек!

- Вовек - не знаю, а уж на ближайших выборах - точно не забудет! -
засмеялся епископ.

- Надеюсь, - серьезно, с нажимом сказал я и повторил: - Надеюсь! Не
забудет, хотя, надо признать, живем мы с вами в земле бессмысленной и
беспамятной. Народец у нас, паства наша, прямо скажем, не сахар...

Епископ развел руками:

- Все народы, в общем, одинаковы. Нашему досталось уж слишком тяжело...

- Тяжелее, чем китайцам? Или неграм? - полюбопытствовал я, прихлебывая
чай.

- Я не могу сравнивать меру чужих страданий, это грех. Но негров били
палками по голове, китайцев по пяткам, а нас - по душе... Ни в одном народе
так целеустремленно не убивали душу.

Я сочувственно покачал головой:

- Да-да, я это понимаю... Поэтому наш народ-богоносец носил Бога, носил,
пока не притомился сильно. Устал, надоело, он и бросил его где стоял -
посреди тысячелетней грязи и разрухи...

Епископ Арсентий тяжело вздохнул, с грустью смотрел он на меня, в чем-то
я, видать, сильно не соответствовал.

- Большая смута у вас в душе, Александр Игнатьич...

Я ернически сказал:

- Это у меня оттого, что в молодости на горы лазил. Альпинисту трудно
поверить, будто Голгофа выше Эвереста.

- Может быть и поэтому, - смиренно ответил епископ.

- Что поделать! Мы, насельники этой земли, юдоли скорби и печали, идем к
истине Господней трудным путями, - говорил я, а он пристально всматривался в
меня, словно решая, словно стараясь понять - разговариваю я всерьез или
дурачу его.

- Ваши пути, Александр Игнатьич, особенно трудны, ибо вы к Богу идете не
от смирения, а от звенящей гордыни человеческой. - Епископ говорил негромко,
спокойно, звучала в его голосе чуть слышно снисходительность.

- К сожалению, святой отец, жизнь на земле двигается не смирением, а
гордыней людской, алчущим духом, завистью, агрессивными инстинктами и жаждой
накопительства, - развел я руками. - Это не я придумал, это аксиома бытия...

- В мире нет аксиом, - покачал головой епископ. - Мнимости, видимость
истины, сиюминутные заблуждения. Апостол Павел сказал: желающие обогащаться
впадают в искушения и погружают людей в бедствие и пагубу, ибо корень всех
зол - сребролюбие, подвергающее многим скорбям и печалям...

- Одну минуту! - энергично воскликнул я. - От моего сребролюбия,
подвергающего меня скорбям и печалям, сегодня кормится пищей телесной
миллион Божьих душ! Царь Соломон в божественных откровениях указал:
умножается имущество, умножаются и потребляющие его... Разве это не
оправдание всего, что я делаю?

Епископ мягко сказал:

- Вам не нужны оправдания, вам нужен душевный покой. Вам надо
договориться с собой, с миром и с Богом. И для вас это почти невозможно, ибо
это не биржа и взаимозачеты не принимаются. Царь Соломон вас оправдал, но он
же вам заповедал: "Кто любит серебро, тот не насытится серебром, и кто любит
богатство, тому нет пользы от того"...

Я встал, подошел к рабочему столу, включил монитор, на котором непрерывно
бежали курсовые индексы биржи.

- Хочу продемонстрировать вам, святой отец, что премудрый Соломон
лукавил. Заповедуя нам отказ от любви к богатству, он в это время получал
ежегодного дохода шестьсот шестьдесят шесть талантов золота. Эта сатанинская
цифра - 666 талантов - в современных мерах веса составляет... одну
минуточку... так, около 25 тонн золота.

- И что?

- А то, что в переводе на рыночный торговый эквивалент... - я быстро
щелкал кнопками компьютера, - это равно 801 тысяче 282 тройским унциям.
Так... мгновение... на Цюрихской золотой бирже сегодня одна тройская унция
золота стоила 333 доллара 56 центов... Итак, ежегодный доход
царя-бессребреника составлял скромную цифру в двести шестьдесят семь
миллионов двести семьдесят пять тысяч шестьсот двадцать три доллара и
девяносто два цента... Впечатляет?

Епископ пожал плечами:

- Для меня это весьма отвлеченные понятия...

- А для меня - очень конкретные! Три тысячи лет назад, во времена
Соломона, доллары еще не имели хождения. Это удивительно - но факт! И все
равно любые деньги за этот огромный срок подверглись тысячекратной инфляции.
Таким образом, Соломон - проповедник смиренной мудрой бедности - зарабатывал
в год около двухсот пятидесяти миллиардов долларов, если по современным
ценовым стандартам. Это больше, чем Билл Гейтс, султан Брунея, Джордж Сорос,
я и все остальные российские магнаты, вместе взятые! Почему же я должен
поверить его проповеди?

- Вы, Александр Игнатьич, не обязаны верить. Вы можете поверить Соломону,
ибо больше вам верить некому...

- Почему?

- Потому что легко отказаться от богатства, которого у тебя никогда не
было. А вот при невероятном могуществе Соломона нужна была большая мудрость,
чтобы сказать в конце жизни: как вышел человек нагим из утробы матери своей,
таким и отходит, каким пришел - ничего не возьмет от труда своего, что мог
бы он понесть в руке своей...

- Мне кажется, что общая ошибка состоит в том, что деньги все время
противопоставляют мудрости, - сказал я задумчиво. - Деньги - это и есть
аккумулированная энергия мудрости.

Епископ качал головой:

- Жаль, что вас не удовлетворил наш разговор. Вы не верите мне. Не верите
людям, Священному Писанию, собственному душевному смятению...

Да, не верю. Когда-то жили на нашей земле смиренные иноки, благочестивые
отшельники, святые старцы. Можно было спросить - как жить? Что истина? Что
благо? В чем Бог?

Давно это было.

Некого мне спрашивать. В святых скитах, средь нетленных мощей угодников,
хоронят уголовников, тамбовских бандитов.