твердо: уж кто-кто, а Хартман наверняка превратил бы это место в рай для
туристов.
гигантский бункер глубокого заложения. По сведениям, которые Першин
оценивал как недостоверные слухи, посредством транспортного тоннеля бункер
сообщался с расположенным неподалеку от Можайска подземным штабным центром
военно-морского флота.
рву", можно было попытаться проникнуть в церковный подвал, откуда другой
ход вел в Кремль, но разведчики решили, что риск слишком велик: ход в
любой момент мог обвалиться.
рядами. Здесь разведчики с немалым трудом нашли коридор, соединяющий
подземную систему с тоннелем, идущим от Старой площади в Кремль.
секретные объекты опускались, похоже, к центру земного шара, во всяком
случае, чтобы добраться вниз, следовало горизонт за горизонтом преодолеть
не одну сотню метров глубокой шахты. Бетонные штреки, тоннели и коридоры
во всех направлениях прорезали подземное пространство, задевая старинные
ходы и погреба, вспарывая древние арсеналы, тайники и колодцы.
к подземному руслу Неглинки, откуда рукой подать было до Чертолья.
Садовым кольцом, постепенно приблизился к Бульварному кольцу. Пройдя под
землей Охотный ряд, Воздвиженку, Арбат и Остожье, они вышли к исходным
рубежам: теперь поиски следовало вести между Знаменкой и Пречистинским
бульваром, с третьей стороны текла Москва-река.
незапамятных времен. Московская молва спокон веку нарекла его Чертольем и
связала с темными силами: немногие люди осмеливались здесь жить, случайные
прохожие испытывали смутное беспокойство. Убравшись отсюда, человек
испытывал заметное облегчение, словно душу отпустили на покаяние.
прекрасным и знаменитым домом, который стоит здесь с восемнадцатого века.
Прежде на этом месте располагалась усадьбы царя Ивана IV, который помимо
того, что имел грозный нрав, был крупнейшим магом, чернокнижником и
чародеем. Еще раньше на холме стоял дворец его прапрабабки, великой
княгини московской Софьи. В старом Ваганькове, названном так по той
причине, что первыми здесь поселились шуты и скоморохи - ваганты, вниз на
немыслимую глубину уходит гигантский белокаменный колодец, от которого в
разные стороны расходятся коридоры; весь ваганьковский холм прорезают
древние кирпичные галереи.
переулка, откуда старые, выложенные растрескавшимся белым известняком ходы
направлялись к упрятанным под землю Неглинке и кремлевским погребам, и в
другую сторону, к бассейну, где стоял прежде храм Христа Спасителя, а еще
раньше - женский Алексеевский монастырь.
спускался все ниже.
лазу. Они не зажигали фонарей, чтобы не превратиться в мишени, и ползли в
кромешной черноте, как кроты; иногда сверху падали комья глины и осыпался
песок, они замирали с опаской, страшась обвала; пережидая, лежали ничком,
уткнувшись носами в землю. Хартману они приказали держаться сзади, но он
то и дело приближался, норовя оказаться рядом; им приходилось орать на
него, чтобы он отполз в безопасное место.
большой глубине. Пройти их стоило большого труда. Иногда из темноты
раздавался выстрел или автоматная очередь. Если бы не бронежилеты и шлемы
из титановых пластинок, их давно уже перебили бы. Часто случались обвалы:
порода внезапно рушилась, продвижение замедлялось, пока саперными
лопатками откапывали проход.
за часом продвигались под землей все дальше и дальше, принимая иногда бой:
огонь вели на поражение, зная, что пленных не будет, поливали очередями
невидимую в темноте цель. Если быстро подавить сопротивление не удавалось,
Першин давал команду, и сопло ранцевого огнемета выплевывало огненную
струю, которая яркой дугой прорезала темень.
боковые коридоры, которые, в свою очередь, делились, образуя лабиринт.
Дорогу часто преграждали стальные двери, задраенные наглухо на винтовые
запоры; каждую дверь приходилось открывать с помощью взрывчатки.
газы, копоть и цементная пыль - дышать было нечем. Частые выстрелы с
особой силой гремели в сдавленной бетоном тесноте, пули с оглушительным
звоном били по стенам, выбивая мелкую крошку, все оглохли, ушам было
больно, и казалось, разламывается голова.
отряд переходил на бег, чтобы не дать ему оторваться. Грязные, оглохшие,
мокрые от пота, задыхающиеся, с камуфляжной краской и копотью на лицах,
они тяжело бежали с автоматами наперевес, гул и грохот катились бетонными
коридорами, грузный топот сотрясал стены, будто не люди бежали, а стадо
буйволов.
поочередно выдвигались вперед, подстраховывали друг друга, брали под
прицел все уступы, углы, щели и отверстия, простреливаемые участки
проходили по одному, выставив охранение, и стоило заметить что-то -
движение или тень, поливали огнем подозрительное место, а в помещение
бросали гранату и врывались следом.
не знал. Десятки лет существовал он тайком от всех - за полвека он ничем
не выдал себя, погребенный заживо в глубине земли.
насосные, в казармы, в большие, похожие на вокзалы, склады, в сумрачные
хранилища, уставленные металлическими баками.
прыгнули в клубы пыли и дыма, пробежали какие-то отсеки и застыли,
напряженно озираясь и держа пальцы на спусковых крючках. Но было тихо,
пусто, безлюдно, только пыль после взрыва медленно расходилась,
заволакивая емкое помещение, похожее на ангар.
свет слабел, превращаясь в мутный полумрак. Вероятно, это была столовая:
от стены к стене рядами тянулись столы. Бирс и Ключников разошлись в
стороны и медленно, изготовив оружие, обходили зал вдоль стен. Пахло
гарью, бетонным крошевом, зыбкая, неустойчивая тишина висела в задымленном
пространстве. В углу послышалась слабая возня, из полумрака раздался
выстрел. Ключников почувствовал сильный удар в грудь, который сшиб его с
ног. К счастью, бронежилет выдержал, исподняя гидроподушка развела удар по
поверхности и ослабила контузию.
грудь, однако сорокаслойный дюпоновский кевлар, простеганный титановым
кордом, выдержал пистолетную пулю, Ключников упал и лежал, оглушенный,
чувствуя боль в груди.
пустил еще одну очередь. Ответных выстрелов не последовало. Бирс, выставив
автомат, осторожно подкрался к тому месту, откуда стреляли.
его насквозь, и теперь он беззвучно истекал кровью. Глаза его были
открыты, в них держалась тихая печаль и томление, безропотно, как усталый
путник, уходил он из жизни. Альбинос сидел в луже крови, рядом с ним на
полу лежал пистолет.
приходя в себя после контузии. Увидев, что он поднялся, альбинос не
поверил, глаза его удивленно расширились.
него.
обращал внимания.
бункер?
скажу.
одного на другого, взгляд его твердел, становился пристальным и жестким.
ненависти. Ключников подумал, что альбинос похож на Бурова: такие же
белесые волосы, такое же бледное лицо, но главное - те же белые горящие
глаза, испепеляющий взгляд.