Чтение 56–й страницы книги ~Айсберг~

создать новый зонд подводных исследований. Я говорю сейчас с вами от имени
адмирала Сандекера -- он хотел бы, чтобы вы возглавили проект.

-- Это все? И ничего больше?-- недоверчиво спросила Керсти.

-- Я же сказал, цена невысока.

Она посмотрела на него в упор.

-- Завтра, на следующей неделе, в будущем году -- могу ли я быть
уверена, что вы не захотите поднять цену?

Лицо Питта приняло холодное выражение.

-- Не ставьте меня на одну доску с вашими бывшими друзьями. Массовые
убийства и вымогательства никогда не привлекали меня. Ваш секрет я не выдам.
Еще в большей безопасности он будет в АНБ -- они проследят, чтобы Рондхейм,
Келли и Ибарра не приблизились к газетным репортерам ближе, чем на пятьдесят
футов.

Керсти колебалась.

-- Я сожалею, я очень сожалею. Что я еще могу сказать?

Питт промолчал в ответ.

Она отвернулась и стала смотреть из окна в парк. Башни Волшебного Замка
были залиты светом, подобно именинному торту. Семьи с детьми уже разошлись.
Их сменили молодые пары, которые, взявшись за руки, разбрелись по дорожкам,
наслаждаясь романтической атмосферой парка.

-- А вы куда теперь?-- спросила она.

-- После короткого отпуска я вернусь в штаб-квартиру НСГИ в Вашингтоне
-- пора начинать работу над новым проектом.

Она обернулась, глядя на него.

-- А если бы я попросила вас вернуться со мной в Исландию и стать
членом совета директоров моей компании?

-- Я не гожусь для члена совета директоров.

-- Тогда... Скажите, есть какой-нибудь другой способ выразить вам свою
благодарность?

Она подошла к Питту и остановилась прямо перед ним. Понимающая усмешка
пробежала по ее губам, фиалковые глаза стали мягкими, на лбу как будто
выступила испарина.

-- Все будет так, как вы хотите,-- произнесла она медленно, подняла
руки, и ее пальцы мягко коснулись его избитого лица.-- Завтра я повидаюсь с
адмиралом Сандекером и смогу подтвердить, что мы пришли к договоренности.

Она колебалась и отступила от Питта на шаг.

-- Однако я должна получить кое-что взамен.

-- И что же?

Керсти развязала пояс, сбросила на пол кимоно и встала в свободной
классической позе обнаженной натуры. Освещенная светом лампы, она была
подобна бронзовой статуе, созданной терпеливыми руками прекрасного
скульптора. Полные мягкие губы были слегка приоткрыты, выражая желание и
нетерпение. Мягкие фиалковые глаза настойчиво приглашали. Ее черты лица и
фигуру можно было назвать одним словом -- великолепные. Прекрасно
вылепленное чудо медицинской науки.

-- Если это хоть какой-нибудь комплимент для вас,-- сказала она глухим
голосом,-- я не верила, когда вы выдавали себя за "голубого".

-- Нужно время, чтобы узнать человека.

Она побледнела.

-- Я уже стала совсем другим человеком.

-- Вы стали холодной, хитрой, все учитывающей дрянью.

-- Нет!

-- Кристиан Фири был мягким, честным, он любил людей. Перемена
физическая повлекла за собой и духовную. Вы теперь только используете людей,
а затем бросаете их на произвол судьбы, когда они не нужны. Вы холодны и
пресыщены.

Она отрицательно покачала головой.

-- Нет, нет! Верно, я изменилась, но я не холодная... не холодная.
Дайте мне доказать это.

Они стояли в центре комнаты, молча глядя друг на друга. Она вдруг
отчетливо увидела выражение лица Питта, и руки ее медленно опустились. Она
смотрела на него с удивлением, ее экзотические глаза сверкали -- странная
застывшая настойчивость проглядывала в них. Но видели они только одно -- его
кровоподтеки, рваные раны, порезы, соединившиеся вместе в одну маску
отвращения. Его глаза уже не замечали ее привлекательности. Они видели
сгоревшую головешку, которая была когда-то человеком. Они видели доктора
Ханневелла, умиравшего на безлюдном берегу. Питт вспомнил лицо командира
гидроплана перед тем, как он исчез в огне. Он вспомнил Лилли, Тиди и Сэма
Келли. Он знал, что Керсти Фири также несет ответственность и за страдания,
и за смерти.

Она побледнела и отступила еще на шаг.

-- Дирк, в чем дело?

-- Бог простит тебя,-- сказал он, повернулся и открыл дверь. Самыми
трудными были первые шаги в сторону лифта. Потом стало легче. Когда он
спустился на первый этаж, вышел на тротуар и остановил такси, прежняя
уверенность и хладнокровие уже вернулись к нему.

Водитель открыл дверцу и опустил флажок.

-- Куда, сэр?

Питт посидел минуту молча. Затем внезапно понял, куда ему следует
ехать. У него не было выбора. Он был тем, кем был.

-- Гостиница в Ньюпорте.

"И сочувствующая, и все понимающая рыжая... Я надеюсь".