лучше, чем ждать виселицы.
поздний послеобеденный час (если быть исчерпывающе точным), неожиданно
зазвонил телефон:
предложу вам вместе отужинать? У меня для вас хорошие новости.
ровно в семь. Черный "плимут".
новости... То, что хорошо для одного, увы, редко бывает хорошо для
другого. Будем надеяться, что мне не поднесут новость об удачном
завершении некой провокации.
месте, на несколько секунд останавливается, и я оказываюсь рядом с
Мортоном. Машина выезжает на Стренд, переезжает Темзу по мосту Ватерлоо и
углубляется в лабиринты Южных кварталов.
экзотике у тех, кто не бывал на этой обширной лондонской территории. Мы
едем вдоль реки, которая, впрочем, не видна, а лишь угадывается по
веренице высоких портовых кранов, вздымающих над крышами свои хоботы.
Потом сворачиваем в какой-то узкий проход между глухими фасадами складов и
фабричными корпусами, слабо освещенными желто-зеленым светом газовых
фонарей. Въезжаем в другую улицу, сворачиваем в третью. И всюду все те же
глухие фасады, подслеповатый свет фонарей и узкие безлюдные тротуары.
Такое впечатление, словно мы плутаем по мертвому городу.
небольшой площади, зажатой ржавыми оградами и брандмауэрами складских
помещений. "Плимут" останавливается перед двухэтажным кабаком, словно
специально подготовленным для съемок фильма по роману Диккенса. Над входом
в заведение висит вывеска со старательно нарисованным кораблем.
машины, чтобы открыть дверцу перед шефом, мне же представляется право
выйти самому. Я вхожу в кабак, почтительно следуя за Мортоном, и вдруг из
тишины пустынной вечерней улицы попадаю в скученность и галдеж ярко
освещенного помещения. Парни и девушки с длинными всклокоченными волосами,
в потрепанных джинсах, пожилые господа и дамы в скромных элегантных
нарядах, квартальная шушера плюс скромный по составу, но оглушительный по
производимым звукам оркестр из двух аккордеонов и одного банджо - все это
ютится на нескольких квадратных метрах и усиленно хлещет пиво, хохочет и
вопит, - нет, это вам не "Белый слон", этот Мортон просто спятил.
к стоящему за стойкой хозяину заведения и делает мне легкий, но
красноречивый жест, указывая на узкую лестницу в глубине заведения,
которую я только сейчас замечаю.
сводчатый потолок, и снова оказываемся в царстве тишины и уюта. Столики
накрыты белоснежными льняными скатертями, на них фарфор и серебряные
приборы, маленькие вазочки с цветами. Небольшие оконца выходят на реку с
тусклыми вечерними тенями на воде и темными корпусами барж.
предлагается за очень высокую цену, потому что, если не считать две
пожилые пары, ресторан пуст. Мы устраиваемся в углу возле окна и,
поощряемые обходительностью кельнера, начинаем изучать меню.
фразами; их произносит главным образом американец.
Мортон.
особенно беспокоят, мне давно известно, что серьезные люди приступают к
серьезным темам лишь за кофе. И я не ошибаюсь.
- уведомляет меня американец. - Посылка прибыла в Вену этим утром,
операция окончена.
произвела на меня эта важная информация. Я встречаю ее, сохраняя полное
спокойствие, и даже нахожу в себе силы пробормотать:
произносит Мортон, отпивая глоток кофе.
безучастность, какой бы она ни казалась непринужденной, порождает в моем
сознании вопрос. Неужели столь безучастное отношение к столь желанной
победе в порядке вещей?
счету, я решаюсь спросить:
новости", а до сих пор я узнал только одну.
вы узнаете чуть позже. Речь идет о вашем будущем. И на этот раз вы, я
думаю, наконец-то оставите вашу подозрительность, во всяком случае по
отношению ко мне. Я в самом деле позаботился о вашем будущем, мистер
Питер.
удвоился благодаря совместным усилиям черного пива и виски. Затем молча
садимся в машину, и шофер, который, кажется, все это время сидел за рулем,
снова ведет ее по мрачному лабиринту узких проходов между глухими стенами
фабричных корпусов и складов.
район, к тому же струи дождя так плотно заливают ветровое стекло, что
"дворники" едва справляются с ними. И когда машина наконец сворачивает в
какой-то темный проход и немного погодя останавливается, я абсолютно не
представляю, где мы находимся.
будем находиться, - говорит Мортон, на этот раз выбираясь из машины
самостоятельно.
в темный подъезд какого-то большого здания, которое скорее похоже на
склад, чем на контору, где ведутся деловые разговоры. Помещение тонет во
мраке, если не считать маленькой лампочки вправо от входа, освещающей
узкую железную лестницу, которая винтообразно поднимается вверх, как на
больших пароходах.
точно так же, как не стоит и возражать. Короче, я начинаю подниматься
вверх по этому корабельному сооружению, пока не оказываюсь на втором
этаже, представляющем собой огромное помещение без окон, слабо освещаемое
несколькими лампочками, вмонтированными в высокие бетонные колонны,
поддерживающие потолок.
Мортон, прежде чем я успеваю открыть рот, - но вы сами понимаете, что эта
встреча несколько иного характера.
полумрак, виднеется какая-то дверь. Но мы не доходим до двери, а
останавливаемся на полпути, и шеф поясняет:
американцу заботу о продолжении нити разговора.
килограммов.
содержании посылки. Пятнадцать килограммов чистого крахмала, мистер Питер.
показал бы вам ее, но в этом нет надобности.
Дрейк однажды выкинул подобный номер. Только тогда крахмала было десять
килограммов.
номер старины Дрейка. Нам досконально известно, что с исходной базы в
Варну был отправлен героин, а не крахмал. И совершенно ясно, что героин
превратился в крахмал по пути из Варны.
для нас становится легко объяснимым.
я, - могу сказать только то, что говорил в свое время Дрейку: мои люди