все время пикируетесь, а старик совсем не так уж плох. Звоните завтра,
быть может, придут известия для вас...
университетском клубе профессоров. Все-таки Уолтер-Брайтон был надоедливым
собеседником.
Спрашивать о Дорнброке в открытую Люс не хотел. Он вообще никому, кроме
Ваггера, не говорил о цели своей поездки. "Отдыхаю, смотрю мир, я раньше
не был в Азии, это восхитительно - какой резервуар людских и промышленных
мощностей; да, контрасты поражают, здесь бы снимать ленты о колониализме -
не нужны декорации, картина могла бы получиться отменной, обязательно
черно-белой, поскольку противоречия разительны, а сшибка добра и зла
яростна - только черно-белое кино, только!" Он исподволь подходил к
интересующему его вопросу, после долгих часов бесполезных, как ему
казалось, словопрений. Порой Люс выключался, особенно если собеседник был
нуден и неинтересен; Люс лишь кивал головой, а сам анализировал те факты,
которые ему удавалось собрать за день. Пока что с фактами дело обстояло
плохо. Он пошел на риск: попросил Джейн узнать у своих приятелей, как
здесь проводил время Дорнброк. Он поначалу не хотел этого делать, но
Ваггер ему сказал что женщина эта странная, но честная, он имел
возможность дважды убедиться в ее порядочности. "Не обращайте внимания на
ее мужа. Он шпион, но кто сказал, что жена шпиона тоже из породы ищеек?
Она не общается с ним, что-то у них неладно. Она им тяготится, Люс. Я не
думаю, что дядя Сэм приставил ее к вам. Он вами, конечно, интересуется,
вездесущий дядя Сэм, но только, мне кажется, она ему не служит. Мне было
бы обидно ошибиться..."
Уолтер-Брайтон продолжал свой часовой монолог о функциональной роли
закономерности в истории прогресса.
закономерности вы говорите?! Неужели прошлая война была закономерна? Или
то, что сейчас делается во Вьетнаме? Неужели закономерны нацисты у меня
дома? Неужели голод, фашизм, дикость, бомбежки угодны закономерности,
запрограммированной - через наши гены - неким высшим разумом?!
сказал:
разными путями к единственно верному доказательству, закрепленному
формулой. Я готов подстроиться к вашему способу мышления. Более того, я
разовью этот ваш способ... Видите, я не называю методом то, что обязан
называть методом, а, подстраиваясь к вам с самого начала, называю это
способом... Это то же, что эсперимент называть опытом. В этом громадная
разница - эксперимент и опыт... Итак, я продолжаю вашу мысль: "Профессор
Уолтер-Брайтон, о какой закономерности вы говорите!"
нацией...
вот, после того, что уже было вами сказано, я стану говорить за вас то,
чего вы еще не говорили... Не успели сказать - уговоримся считать так...
Эйнштейн ведь начал свою теорию с вольного допуска: "Предположим, есть
бог..." Так чего же не договорил Люс, разбивая доводы Брайтона? "Какая, к
черту, закономерность, - не договорил мистер Люс. - Не далее как месяц
назад взорвали бомбу. Все было подчинено этому взрыву, даже расчеты
прогнозов в гидрометеорологическом центре: синоптики считали, что ветра не
будет и облако уйдет вверх, к низким слоям атмосферы, а потом воздушные
потоки рассеют радиоактивные осадки в безлюдных районах океана. Но
случилось непредвиденное: воздушные потоки, зародившиеся за три часа до
взрыва бомбы где-то около Гренландии, переместились в Азию и со
стремительной, невероятной, непредугадываемой скоростью понесли облако к
густонаселенным районам, и десятки не родившихся еще гениев, а подчас и
незачатых были убиты волею случая... Непредвиденные потоки воздуха,
которые пока бесконтрольны и неуправляемы, смогли убить двух Моцартов,
которые родились бы в начале следующего века, одного Ганди, которому в
момент смерти было семь минут, и он умер, потому что облако прошло над
нашим городом (я сам наблюдал его движение). Резерфорда, который сосал
материнскую грудь в Гонконге, и Христа, который играл в пряталки со своей
сестрой в Маниле. Она, его сестра, останется в живых, потому что случилось
глупое чудо: он облучился, а она нет... Вообще-то, первыми гибнут
талантливые - это закон, увы... Следовательно, - должен продолжать мой
друг Люс, - одно облако, рожденное одним взрывом ядерной бомбы, уже убило
семь человек, искалечило сорок и убьет в течение ближайших трех лет еще
человек двести - триста, по самым грубым подсчетам... О какой же
закономерности развития вы тут болтали, американец?!" Но американец вам
ответил, - сказал Уолтер-Брайтон, - это уже я говорю, - пояснил он, -
закономерность всегда рождается случайностью; всякая случайность
обязательно выражает какую-то закономерность. Ньютон случайно посмотрел на
яблоню и вывел закон земного притяжения. Но ведь он не случайно смотрел на
яблоню - дурак смотрит на нее чаще, чем гений; он попросту размышлял, и
все его душевные и физические порывы были предопределены заранее
рассчитанной программой научного подвига, лишь поэтому фиксация случайного
сделалась первоосновой закона, определяющего бытие...
более явственной оттого, что под потолком мерно крутились лопасти
пропеллера, разгонявшие влажный горячий воздух, добавил:
меня бог, это позор Америки. Что же касается новых нацистов в Германии, то
это ваша забота, дорогой Люс. Я свое отбомбил в сорок пятом. Мы помогли
стереть с лица земли Гитлера. Так отчего же сейчас снова появились
гитлеровцы? Случайность? Или закономерность?
дела? Тогда разговор у нас не пойдет - об этом уже писали наши газеты.
плече. - Мы не любим резкостей сначала, мы, впрочем, умеем быть резкими в
конце. Почему вы решили, что нас интересует берлинское дело? Нас
интересуете вы - художник Люс.
вздохнул Люс. - Мы все страдаем комплексом неполноценности, который
замешан на избыточности честолюбия в каждом из нас.
Пошли, ребята, Люс зовет нас.
и Люс отчего-то вспомнил тот бар в Ганновере, где собрались старички из
"лиги защиты чистой любви", и подумал, как давно все это было и каким он
тогда был другим.
сказал пожилой, в шелковом черном костюме, седоватый человек, - мне
хотелось бы спросить вас: почему вы пришли в искусство?
Шилова Юлия
Василенко Иван
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Посняков Андрей
Шилова Юлия