Чтение 56–й страницы книги ~Приказано выжить~

пятьсот миллионов долларов на помощь населению; создал гражданские отряды
для охраны природных ресурсов страны; провел законы о реорганизации
сельского хозяйства и промышленности; заставил правительство предоставить
кредиты домовладельцам, чтобы хоть как-то решить катастрофическую жилищную
проблему; отменил "сухой закон", на котором наживались гангстеры и
подкупленные правительственные чиновники; легализовал создание новых
профсоюзов.

Крупный капитал почувствовал, что дело пошло совсем не так, как
предполагали советники корпораций, ведавшие вопросами внутренней политики.

Первым выступил против Рузвельта миллиардер Дюпон.

- Мы являемся свидетелями непродуманного наскока правительства на все
стороны политической, социальной и экономической жизни страны.

Признание Рузвельтом Советского Союза, установление нормальных
дипломатических отношений с Кремлем, открытое выступление против Гитлера
подлили масла в огонь; король автомобильной империи Генри Форд собрал
журналистов и заявил им:

- Мы никогда и ни в коем случае не признаем профсоюза рабочих
автомобильной промышленности... Мы вообще не признаем никакой профсоюз...
Профсоюзы - это самое худшее зло, которое когда-либо поражало этот мир.

(Генри Форд был первым и единственным американцем, которого Гитлер
наградил "Большим крестом германского орла"; на своих заводах он запрещал
рабочим во время вечеринок танцевать "разнузданные негритянские танцы типа
чарльстон и шимми"; позволялось вальсировать или же исполнять танго;
фокстрот тоже "не рекомендовался"; строго требовалось соблюдение старых
традиций; начальник "личного отдела" концерна Гарри Беннет проверял
родословную каждого рабочего, отыскивая негритянскую, славянскую,
мексиканскую или еврейскую кровь в его жилах. Если находил - увольнял
немедленно.

Еще в двадцать третьем году Адольф Гитлер на одном из митингов в
Мюнхене сказал:

- Хайнрих Форд является истинным вождем растущего в Америке молодого
и честного фашистского движения. Меня особенно радует его последовательная
антисемитская политика; эта политика является и нашей, баварской.

...Руководитель заводов Форда во Франции Гастон Бержери был первым,
кто приветствовал немцев, вошедших в Париж; директор филиала "Форда" в
Мексике Хулио Брунет финансировал фашистскую организацию генерала
Родригеса, который организовал путч против прогрессивного президента
страны Карденаса.)

...Финансисты смогли найти ходы в верховный суд США, и закон о
промышленности, принятый президентом, был признан недействительным.

Рузвельт, однако, не сдался. Он собрал в Белом доме
пресс-конференцию, зачитал журналистам некоторые телеграммы, полученные им
- шел сплошной поток посланий с просьбой "сделать хоть что-нибудь, чтобы
спасти страну", - и сказал:

- Видимо, заключение верховного суда должно означать то, что
правительство отныне лишено права решать какие бы то ни было экономические
вопросы. Что ж, посмотрим, согласится ли правительство с такой точкой
зрения.

И он провел новый закон - через конгресс, - который давал ему право
на создание "Управления по регулированию трудовых отношений".

И тогда люди картелей, большого бизнеса страны, тайно встретились в
Нью-Йорке для того, чтобы выработать единую программу действий против
президента.

Джон Эдгар Гувер продолжал работать вширь и вглубь: провел красивую
комбинацию, подтолкнув преступный мир к активным действиям в больших
городах, устроил несколько перестрелок с гангстерами и доказал президенту,
что в период отмены "сухого закона", в годину борьбы с организованным
бандитизмом необходимо повысить роль и значение ФБР, бизнес финансировал
создание десятков фильмов о сыщиках Гувера, об их мужественной борьбе за
правопорядок; эталоном молодого американца должен быть полицейский,
который преследует бандитов, стреляет в коммунистов и спасает дочку
миллионера от посягательств негра.

ФБР по-прежнему вело картотеки на левых, с т а в и л о слежку за
прогрессивными писателями, помогало человеку Форда, начальнику его штаба
Беннету, прятать свои отношения с главой мафии Аль Капонэ, но при этом
никак не занималось делами фашистских организаций, разбросанных по всей
Америке.

Форд и его люди, поддерживая Гувера, гарантировали Аль Капонэ и
другим лидерам мафии незримую помощь; те развернули в стране жесточайший
террор; по ночам на улицах продолжали греметь выстрелы; банды гангстеров
были вооружены не только ножами и пистолетами, но и пулеметами и
гранатами; в городах разыгрывались форменные вооруженные столкновения;
необходимость дальнейшего расширения ФБР, таким образом, диктовалась
ж и з н ь ю.

А в ФБР сидел человек монополий, который держал руку на пульсе жизни
преступного мира. Убрать его было трудно - замены среди людей
рузвельтовского штаба для него не было; ошибка политика, гнушающегося
"черной работой", сыграла с президентом злую шутку: во главе политической
и криминальной контрразведки страны стоял злейший противник нового курса,
зашоренный консерватор, мечтавший о "сильной руке", когда слово "нельзя"
не обсуждается, указание руководителя непререкаемо и подлежит
беспрекословному выполнению, новая мысль требует внимательного
цензурования, а чужекровные идеи являются уголовно наказуемыми.

Как и Форд, директор ФБР не признавал новых танцев, как и Дюпон,
выключал приемник, когда передавали музыку "черномазых", как и Морган,
носил лишь традиционную одежду и обувь и на каждого, кто приходил к нему в
костюме, купленном в Париже или Лондоне, смотрел с подозрением, как на
отступника, подверженного чужим, а следовательно, вредным, неамериканским
веяниям.

...Первые годы войны промышленники и банкиры - особенно та их часть,
которая в отличие от Даллеса, Форрестолла и Форда не была связана тесными
деловыми узами с национал-социалистским финансистом Шредером, платившим
Гиммлеру, - стояли вместе с Рузвельтом, ибо он возглавлял не просто
демократическую партию, но весь народ Америки; однако, чем ближе было
поражение Германии, чем реальнее становился мир, в котором Объединенные
Нации должны будут работать рука об руку во имя прогресса, чем настойчивее
повторял Рузвельт свои слова о необходимости послевоенного содружества с
Россией, тем организованней оформлялась оппозиция его идеям и практике.

ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ - IX (Максим Максимович Исаев)
__________________________________________________________________________

- Хетль, - сказал Штирлиц, когда Ойген и Вилли принялись аккуратно
просматривать документацию по радиопередачам, а Курт отправился в Линц,
чтобы проинформировать секретариат гауляйтера Айгрубера о начале работы, -
составьте мне компанию, а? Право, не могу гулять в одиночестве.

- С удовольствием, - ответил Хетль; лицо его за ночь осунулось,
отекло.

- Одну минуту, - остановил их Ойген. - Я починил ваш аппаратик,
штандартенфюрер... Не понадобится?

Штирлиц вспомнил напутствие Мюллера и понял, что слова Ойгена - не
просьба, но приказ; ответил:

- Вы очень внимательны, старина, я действительно привык к диктофону,
словно к парабеллуму.

Ойген вернулся через пару минут, передал Штирлицу диктофон, заставив
себя улыбнуться; однако улыбка была вымученная; глаза опущены; губы
и г р а л и.

- Надо будет опробовать ваши технические способности на
штурмбанфюрере Хетле, - заметил Штирлиц. - Придется мне его маленько
позаписывать, а? Не возражаете, Хетль?

- Ну отчего же? - ответил тот. - Подслушивания боится только враг,
честный человек не опасается проверки.

- Видите, Ойген, - продолжал Штирлиц, - Хетлю даже доставляет особую
радость, когда его подслушивают, значит, он не мусор на улице, а явление,
его мыслями интересуются; отсюда - чувство самоуважения, ощущение
собственной значимости, нет, Ойген?

Тот поднял на Штирлица глаза, полные безысходной, тяжелой злобы:

- Именно так, штандартенфюрер.

- Ну и славно, нет ничего приятнее, как работать с единомышленниками.
Пошли, Хетль, спасибо, что вы нашли для меня время после утомительного
дежурства...

...В парке, закинув голову так, что в глазах было одно лишь
безбрежное, густо-синее небо да еще кроны сосен, Штирлиц остановился,
вздохнул полной грудью стылый воздух, в котором явственно ощущался запах
горных ручьев, стремительных, прозрачных, улыбнулся и тихо сказал:

- Самое поразительное заключается в том, что сейчас я совершенно
явственно представил себе м е л ь к форели, которая взносится сквозь
грохот падающей воды вверх по порогу... Любите ловить форель?

- Не пробовал.

- Зря. Это еще более азартно, чем охота. Удачный заброс -
моментальный поклев; никаких тебе поплавков, никакого ожидания; постоянное
состязание у д а ч...

- Здесь кое-кто ловит форель, - не понимая, куда клонит Штирлиц,
настороженно ответил Хетль.

- Я знаю. Тут у вас хорошая форель, небольшая, а потому особенно
красивая; сине-красные крапинки очень ярки, абсолютное ощущение
перламутровости... В Испании я пытался заниматься живописью, там красивая
рыбалка на Ирати, в стране басков... Рыбу очень трудно писать, надо