о, смотреть противно, и здесь примазались, ничего не поделаешь, свой
свояка видит издалека), Суслов позвонил в Госкино и задал всего лишь один
вопрос, понимая, что именно вопросительная краткость вызовет в
Гнездниковском переулке смятение:
Или отдали право на это размышление главному противнику?
Америки.)
незабвенной памяти Иосифу Виссарионовичу в манере говорить, вести
заседания Политбюро и общаться с теми деятелями литературы и искусства,
которых порою считал нужным вызвать к себе в кабинет.
отсидев в концлагерях добрых семнадцать лет, не озлобилась, гордилась
членством в партии, которое ей вернули без перерыва в стаже; довольно
стойко перенесла и то, что на Ленинском комитете ее смогли искусно
забаллотировать и не дать премии.
голосования, видимо, поставит какие-то житейские вопросы - квартира или
дача, - однако она стала говорить о другом, неожиданном:
Каменев, ни Серебряков, ни Крестинский с Сокольниковым никогда не были
ничьими шпионами! До каких пор мы будем унижать друзей Ленина сталинской
ложью? Честные люди, они высказывали свое мнение - вот их вина. Каким бы
сложным человеком ни был Троцкий, но ведь он в своем поезде наркомвоена
сделал сто сорок тысяч километров по фронтам гражданской... Суслов
поднялся из-за стола, походил по кабинету, потом подошел к огромному сейфу
и положил узкую ладонь, казавшуюся бессильной, изнеженно-девичьей, на
выпуклый замок:
его самого. - Они тут лежат, товарищ Серебрякова, замкнутые... И пока
партия доверила мне этот кабинет, возврата к вопросу, который вы ставите,
не будет...
его рукописи... Талантливо? Да, если страшное можно назвать талантливым...
Но издана его книга - ранее чем через сто лет, а то и двести - не будет,
нельзя этого делать, я слишком хорошо знаю мой народ, товарищ Серебрякова.
Мы, русские, только внешне спокойны и неторопливы, а на самом-то деле нет
людей более горячих, чем мы, вам же приходилось видеть н а ш и х в лагерях
и тюрьмах...
бои не французская забава и не английская - наша...
неподнятый пласт языкознания... Мы близки не только духом, но и кровью.
Боярин Кобыла не русак, а пруссак, а ведь был близок к тому, чтобы сесть
на наш трон...
вас не поймут... Я - во всяком случае...
беседа, затребован сценарий - для вторичного контрольного прочтения,
указано на неточность позиции в отношениях с американской стороной и
артистом Ланкастером.
руки, Кармена вызовут в ПУР для крутой беседы, хватит чикаться с писаками,
продыху нет от этих сратых "интеллектулов".
вызов традициям, никогда это слово в нашем лексиконе не употреблялось,
внесено чужаками, в этом, пожалуй, я согласен с Солженицыным, с его
"образованщиной"...
заметив Кармена, приглашенного, как обычно, с Майей, женою его, любимицей
аппарата Генерального секретаря, совершенно неожиданно для всех покинул
свое председательское место за столом Политбюро и направился к
пепельно-бледному Роману Лазаревичу, распахнув руки для объятия задолго
перед тем еще, как приблизился к нему.
искусства...
Украине, я засел с моей "эмочкой" в кювете, а ты мимо ехал, дорога пустая,
немец бомбит, танковый прорыв, не выберешься - пристрелят... Все неслись
мимо, как мы руками с шофером ни махали, только ты остановился и втроем с
твоими товарищами машину мою из кювета вытащили... Ты еще сказал: "С тебя
бутылка, подполковник"... Я ответил, что, мол, сейчас отдам, а ты
посмеялся, воевать, сказал, надо, а пьяным только дурак воюет... Вот я и
решил тебя сейчас при всех отблагодарить, добро не забываю, зла не прощаю,
спасибо, Роман...
это объятие; Епишев подскакал к Кармену первым: "Роман Лазаревич, ты ж
наша гордость, фронтовик, ветеран, герой, на тебя вся надежда, нажми на
американцев, чтоб твое кино как следует поднять, ведь такая замечательная
работа..."
народ, боже праведный!"
комментарий, написанный совместно с молодым профессором филологии Феликсом
Кузнецовым, о том, как еврейская банда ГПУ погубила Маяковского, включив в
операцию по травле великого поэта своего давнего агента Лилю Брик, сестру
печально знаменитой еврокоммунистки Эльзы Триоле, жены Луи Арагона, одним
из первых восставшего против "диктата московского ЦК".
рода публикация вызовет однозначную реакцию на Западе и весьма
неоднозначную в России. После колебаний он склонился к тому, что
вертикализация национального характера значительно важнее европейского
брюзжания; в конце концов, Россия - для русских, а не для французов с
итальянцами; согласие на публикацию дал, хотя попросил смягчить некоторые
формулировки: "лишний гвалт нам не нужен, бить надо фактами".
Маяковского, издававшегося "Огоньком", - в Главлит, несмотря на то что
Анатолий Софронов просил Воронцова убрать ряд абзацев - "слишком остро, не
поймут". Тот посмеялся (лежал в Кремлевке, на Мичуринском, отдохнул,
чувствовал себя прекрасно):
правило диалектики".
комментарий в печать: "Я слишком русский человек и поэтому не могу
позволить себе мазаться антисемитизмом; наши аристократы не подавали руки
жандармам и юдофобам".
извольте выполнять указание.
удивительную почтительность, даже на сталинградские торжества приглашал с
собою на трибуну, отправил письмо Генеральному секретарю; тот позвонил
Суслову домой, на Бронную, вечером:
надо меня ссорить с творческой интеллигенцией...
болванку приказа об увольнении Воронцова по собственному желанию на пенсию
- с сохранением дачи, кремлевского пайка и клиники; самому Воронцову
звонить не стал и дал указание впредь с ним не соединять...
подготовку цикла теоретических конференций о научном вкладе Леонида Ильича
в сокровищницу марксистско-ленинской мысли.
остановить расползание слухов о личной жизни сына и дочки Первого Лица,
подвигла его на то, чтобы вызвать члена ЦК и Союза советских писателей,
кинематографиста, генерала армии Семена Кузьмича Цвигуна из Барвихи, где
тот приводил в порядок расшатавшуюся нервную систему:
распускаемым о людях, которые далеко не безразличны Леониду Ильичу, если
вы не добьетесь того, чтобы ни одна капля зловредной клеветы, гуляющей по
Москве, впредь не марала имя человека, ставшего лидером всего
прогрессивного человечества, - пенять придется на себя, призовем к
партийной ответственности.
чрезвычайные меры, иначе ни я, ни кто другой на моем месте не сможет
прекратить слухи...
Повторяю: если в течение недели порядок не будет наведен, кладите на стол
партбилет, партия - не богадельня!
исчерпывающе; что ж, в таком случае придется отвечать "политику Андропову,